Региональный олигарх Калугин (Андрей Смоляков) закрывает принадлежащий ему завод ЖБИ, где по три месяца задерживают зарплату. Работяги ропщут, триста человек остаются без рабочих мест, но только шестеро из них под предводительством токаря с подбитым глазом и военным прошлым по кличке Седой (Денис Шведов) готовы пойти на крайние меры: захватить в заложники владельца завода, потребовать выкуп и безбедно сбежать. Однако Калугин вызывает на переговоры группу тренированных чоповцев во главе с бойцом по кличке Туман (Владислав Абашин), которому этой ночью тоже будет не до сна.
Седой, Рябой, Пыж, Туман, Веселый, Седьмой — персонажи нового фильма Юрия Быкова неслучайно величают друг друга, как герои каких-нибудь «Бешеных псов», или еще лучше, как в лихих вестернах. Как уже отметили многие, «Завод» — не только квинтэссенция всех предыдущих работ Быкова, но и, самое главное, хорошая жанровая история, удерживающая темп. После мытарств с заказными работами на Первом канале и на «Времени первых» Быков наконец-то скрестил оба рабочих фронта, поставив излюбленную остросоциальную драму на профессиональные жанровые рельсы. Видно, что автор уже не стесняется орудовать сценарным топором, тем более если сжимать его в крепкой режиссерской руке. Имеет на то право: после долгой славы «Дурака» у Быкова появилась маленькая армия фанатов и даже загадочная народная любовь, которую редко встретишь в русском кино. К своей лучшей на данный момент работе Быков отшлифовывает навыки лобовых решений, рубленных фраз и темы хорошего, плохого и злого.
Как в тех же самых вестернах, при довольно выпуклых персонажах, фильм имеет абстрактные свойства: не уточняется на какой войне был Седой, сюжет разворачивается в условной провинции, нам даже ни разу не показывают город, он так и останется призраком вдалеке. Есть только завод — тоже метафизическое место, оживающее в начале фильма под музыку, словно организм, а потом замирающий, как древний скелет. Цеховые пространства уже становились местом драмы для нового русского кино («За Маркса», «Скоро все кончится», «Временные трудности»), но впервые слово «завод» звучит так громогласно и даже обобщающе. Сказать, что наша страна — и есть этот завод, нет так уж и зазорно, особенно в контексте творчества Быкова, который склонен выстраивать подобные вертикальные параллели. Его герои стремятся наверх, бегут вдоль, уходят вдаль, а дымящие трубы всегда прямозначно торчат в конце каждого фильма.
Вполне логично, что после дорожной трагедии («Майор») и падающего дома («Дурак») новой железобетонной метафорой для Быкова выступает именно завод для крупнопанельного домостроения. То есть наконец-то в систему быковских социальных мифологем включена сама инженерия душ, где куются детали и создаются блоки, из которых состоят те самые рушащиеся дома. Как мы видим по финалу «Завода», там же происходит переплавка неравнодушных «дураков» (здесь главного героя тоже называют «дурачком»). Но в конечном счете последняя битва происходит все-таки за душу героя Владислава Абашина — современного опричника, у которого на службе имеется православный богатырь из «Скифа» и киллер, похожий на Звягинцева. На этом Быков выстраивает свою социальную мифологию: битву бедного против богатого можно рассматривать не только как классовую, но и почти как мифическую. Герой Шведова с подбитым глазом, прямо как викинг из «Вальгаллы» Николаса Виндинга Рефна, бросает вызов божественной несправедливости. Главный вопрос фильма «Почему у одних есть все, а у других ничего?» — уже не просто претензия к владельцу завода, а фактически религиозное обращение к владыке, богу-отцу (к концу Седой уже напрямую называет Калугина «папой»).
Неслучайно, начиная с противопоставления «Дурака» и «Левиафана», Быкова до сих пор пытаются объединить в один параграф в условном учебнике по русскому кино вместе с Андреем Звягинцевым, будто бы один — нерадивый дурачок-одноклассник, а второй поумнее — сын маминой подруги. Одного превозносят зрители, а другого зовут в Канны. Но, безусловно, они ментально разные, хотя в чем-то все-таки похожи: оба мыслят высшими категориями, ведут себя с персонажами примерно, как пес из известного мема
, в конечном счете выясняя личные отношения с системой и мирозданием.
«Завод» — опус магнум метода Юрия Быкова, но все еще больше концепт, чем живое кино. В его сценариях по-прежнему виднеется почти театральная карикатурность, близкая к пьесам под прямое взаимодействие героев здесь и сейчас (фильмы разворачиваются в течение сжатого времени) с набором приписанных оправданий. Есть очень легкий тест: могут ли зрители представить любые жизненные мотивы героя кроме тех, что составляют режиссерский замысел? Если нет, то это уже не персонажи, а функции. Режиссер и драматург Быков пока что не хочет или не может отказаться от такого подхода к построению сюжета.
И в конце — об удивительном совпадении и сравнении: в январе 2019-го на VOD вышел любопытный дебют американского режиссера Генри Данема «Противостояние в Спэрроу-Крик», который ситуативно имеет много общего с «Заводом». Действие тоже строится исключительно глубокой ночью в одном ангаре на противостоянии вооруженных мужчин в ожидании прибытия полиции. Тоже играют хорошие малоизвестные актеры, но без этого привкуса декоративного мачизма с ягодицами в душе и клишированными постерами голых девиц на шкафчиках. Конечно, сюжет у «Спэрроу-Крик» не такой бойкий, как у «Завода»; он доверяет больше словесным дуэлям, чем перестрелкам. Зато какая там толщина живой энергии героев примерно в тех же декорациях и обстоятельствах. Посмотреть такое кино после «Завода» — самое то, чтобы, так сказать, почувствовать разницу. Складно? Да ладно!
Максима Сухагузова
