— В новогоднюю ночь люди по всему миру дают себе обещания. Какова вероятность, что они действительно смогут похудеть, подтянуть английский и прочитать сотню книг?
— Нужно посмотреть, как люди выполняли свои обещания в прошлом. Если раньше у них не было проблем с реализацией задуманного, то с довольно высокой вероятностью и в этом году они смогут, как обещали, выучить английский, похудеть или пробежать марафон. А если каждый год ничего не выходило, то можно почти не сомневаться, что и в этом году не получится. Я не пессимист, просто если что-то уже сто раз не получилось, значит для этого есть внутренние причины. Если не учитывать это и действовать однотипно, результат останется печальным.
— В последние десятилетия, с одной стороны, появилось чудовищное количество отвлекающих факторов, с другой — множество исследований, помогающих понять, как работает сила воли. Кто побеждает в этой гонке лени против науки?
— Начну с конца. Моя книга в некотором роде уникальна тем, что в ней собраны данные из различных областей (например, биологии и психологии), которые имеют отношения к силе воли. Но серьезных исследований, посвященных этой теме, не так уж много. При этом многочисленные коучи, тренеры личностного роста и прочие уверяют, что за пару дней могут научить управлять силой воли. В основном они опираются не на научные исследования — потому что, повторюсь, прямых исследований силы воли не так много, — а на этакий «бабушкин здравый смысл». Наука говорит, что очень часто этот самый здравый смысл совершенно не подтверждается на практике.
Сегодня нашу силу воли действительно искушает невиданное количество соблазнов. Причем все они возникли буквально в последние десятилетия. Некоторым особенно сильным соблазнам вроде соцсетей нет и двадцати пяти лет. То есть совсем недавно не было такого количества отвлекающих факторов, и у людей с внутренними проблемами, приводящими к нарушениям самоконтроля, просто не было возможности их проявить.
Представьте, сидит Лев Толстой в Ясной Поляне. Кругом на сотни километров одни крестьяне, с которыми не о чем поговорить, они заняты работой или спят. Как обычно у нас в России — зима, темно, электричества нет. Толстой сидит при лучине, делать ему нечего, отвлекаться не на что. Скучно. Но скука — мучительное состояние, писать книги оказывается куда приятнее. А вот сиди Толстой в Ясной Поляне, но с фейсбуком, возможно, мы бы не досчитались многих великих произведений. Среда способствует проявлению неполадок с самоконтролем. Поэтому эта проблема сегодня куда более актуальна, чем в прошлом.
— Вы критикуете тренеров личностного роста. Что плохого в старом методе «соберись, тряпка»?
— Главная проблема этого метода в том, что он не работает. Если у человека что-то не получилось сто раз, почему вдруг, если повторить все то же самое в сто первый, должно получиться? Люди, руководствуясь этим странным убеждением — коучи, к слову, его часто поддерживают, — дают себе обещания, но у них ничего не выходит. Тогда ко всем проблемам добавляется еще чувство вины. С точки зрения нейробиологии сильное чувство вины — стресс для организма, а стресс дополнительно ослабляет нашу способность проявлять самоконтроль. Кроме того, осознание очередного провала снижает мотивацию. Подобными действиями мы только усугубляем проблему и не разбираемся с причиной, по которой она возникла.
— Что помогло вам справиться с собой и написать довольно большую книгу на не слишком исследованную, как вы сами говорите, тему?
— На это меня сподвигли мои проблемы с силой воли. Я биолог по образованию. В университете нам привили сугубо практический подход к решению любых вопросов. Если есть проблема, не надо измысливать ее решение из воздуха или «здравого смысла». Сначала стоит посмотреть, что на эту тему уже накопали умные дяди и тети. Разобраться в основах этой проблемы. Собственно, ровно этим я и занялась: читала статьи, монографии. В итоге это выродилось в целую книгу. Работая над текстом, я сделала генетическое тестирование, прошла многочисленные тесты — многие есть в моей книге — и выяснила внутренние причины своего безволия.
Изучая исследования, я нашла ключи к тому, как действовать, если есть с этим [силой воли] проблемы. Это не советы «в общем», а результаты хорошо поставленных экспериментов с большими выборками и грамотными контролями. Понимание, как обходить собственное безволие, помогло мне продолжить работу над длительным, требующим самоконтроля делом, несмотря на проблемы с силой воли. Инструкция по пользованию безвольным мозгом есть в шестой главе книги.
— Давайте поговорим об эволюции. Механизмы, которые мешают нам отказываться от сладкого и заставляют прилипать к дивану, — это ведь те же механизмы, которые помогали нашим предкам выживать?
— Отчасти да. Ключевой компонент, определяющий нашу неспособность удерживаться от соблазнов, — эмоции. Система в мозгу, которая за них отвечает, возникла очень-очень давно. Она позволяет быстро реагировать на внезапно меняющиеся условия окружающей среды. Но эмоции работают гораздо быстрее, чем наша самая «умная» часть мозга, префронтальная кора. Именно эмоции помогали нашим предкам выживать задолго до того, как у них оформилась префронтальная кора — например, заставляли их убегать от тигра. Уже потом, сидя на дереве, можно было поразмыслить, стоило это делать или можно было попытаться договориться с хищником.
Система, обеспечивающая эмоции, по-прежнему отлично работает. Но из-за того что изменилась среда, сегодня эмоции приносят все больше проблем. Тигры за кустами встречаются нам редко, а вот магазины с распродажами, кофейни со сладкой выпечкой, алкоголь и кредитные карты — на каждом шагу. Но эволюция работает не так быстро, система, которая миллионы лет вырабатывалась у наших предков, еще не успела перестроиться. Поэтому нам приходится страдать.
— Может так случиться, что эти вредные механизмы исчезнут?
— Хотелось бы, чтобы так и было. Но, боюсь, ответ на этот вопрос «нет», и вот почему. Не существует одного гена безволия — это было бы слишком просто. Проблемы с самоконтролем — аддитивная вещь. Они определяются не совсем правильной работой нескольких нейромедиаторов, особых биохимических «винтиков», которые передают приказы в мозгу. Тем, как они [приказы] синтезируются, утилизируются, распространяются по мозгу, управляют разные гены. У этих генов есть варианты, не все они страшно патологические, но кодируемые ими белки, которые отвечают за всю эту нейромедиаторную машинерию, немного отличаются.
Грубо говоря, если у вас в геноме присутствуют не совсем «оптимальные» варианты этих генов, кодируемые ими белки будут работать немного хуже. Если в геноме только один такой вариант, скорее всего, разницы в поведении заметно не будет (разве что человек будет чуть более эмоционально реагировать на некоторые события). Если же в геноме окажется много «неудачных вариантов», с высокой вероятностью у человека будут проблемы с самоконтролем. Особенно, если этому поспособствует окружающая среда.
Из-за того что безволие складывается из множества не совсем правильных вариантов генов, маловероятно, что они вымрут в ходе эволюции. Можно представить, что люди, у которых в генах сойдутся все возможные «неправильные» версии, не будут размножаться — скажем, потому, что с утра до вечера будут играть в компьютерные игры. Но «неправильные» варианты по отдельности встречаются у многих, всегда есть вероятность, что кто-то сойдется, и на свет появится очень безвольный человек. Ведь эти варианты не изменяют работу необходимых для борьбы с соблазнами нейромедиаторов настолько, что человек не выживает. А значит, на «неудачные» версии генов не действует отбор. Они будут сохраняться из поколения в поколение.
Издатель
«Альпина нон-фикшн», Москва, 2017
Читать