Не секрет, что на Западе понятия «small press», «independent press» или, если угодно, «indie publisher» не просто давно известны — это в некотором смысле и есть книгоиздание. Малые, а порой — совсем крошечные издательства, тиражи которых редко превышают 300–500 экземпляров, в США и Великобритании составляют половину книжного рынка, хотя их подходы и стратегии издательств-гигантов радикально различаются.
К примеру, культовые Black Sparrow Press или потихоньку расширяющийся Dalkey Archive куда менее известны «массовому читателю», чем крупнейшие конгломераты вроде Random House или Hachette. При этом первые зачастую обгоняют вторых, быстрее схватывая новые тенденции и литературные веяния. Так, стремительно развивающееся Graywolf Press уже отхватывает участников букеровской гонки, а Publishing Genius Press открывает локальных авторов до того, как за них возьмется мультинациональное Penguin Books.
Возможно, эквивалентность этих малюток и «китов» за границей обусловлена не только более чем столетней историей small press, но и непрерывным наследованием традиций книжного рынка и собственно чтения, которые здесь — в связи с политическими и социальными трансформациями — только начинают складываться. В России пионеры независимого книгоиздания, булавочными уколами прощупывающие аудиторию, появились примерно тридцать лет назад, однако изучать и говорить о них начали совсем недавно.
Вообще, инди-издательства — целый культурообразующий феномен и дело здесь не только в беспримерной отваге первооткрывателей экзотики, но и в гибкой структуре этих микропредприятий, которые, к слову, порой состоят из двух-трех энтузиастов. Идейный фундамент таких издательств — нишевость и, как ни парадоксально, относительная малочисленность потенциальной аудитории. Некоторые малые издатели не только не стремятся наращивать аудиторию, но и иногда считают это нежелательным. Так, набрать костяк из нескольких тысяч преданных читателей небольшому английскому издательству, которое специализируется исключительно на сюрреалистической прозе 1920–1930-х годов, будет так же трудно, как, скажем, пермскому Hyle Press, публикующему работы о «философии ужасов».
Кроме того, за неимением массовой аудитории независимые издательства сталкиваются с тем, что у них нет платформ дистрибуции. И дело здесь не в том, что сетевые магазины не готовы с ними сотрудничать — в силу банального нежелания рисковать — и предпочитают продукцию мейджоров вроде АСТ или «Эксмо», но и в отсутствии нишевых точек распространения. Кроме как в «Фаланстере» и «Циолковском» в Москве, «Все свободны», «Порядке слов» и «Факеле» в Санкт-Петербурге или «Пиотровском» в Перми натолкнуться на библиографическую редкость — и к тому же предмет типографского искусства — практически невозможно. Именно из-за того, что книжных «бутиков» и клубов вроде легендарных City Lights или Shakespear and Company катастрофически мало, «смолл-прессовцам» почти негде предъявлять свои книги живьем.
Впрочем, не все так безнадежно: онлайн-магазины вроде «ЛитРес» и Ozon предлагают продукцию small press, как правило, по более выгодным ценам по сравнению с офлайн-площадками. Другое дело, что ценовая политика малых издательств — предмет отдельного непростого разговора: маленький тираж = сравнительно высокая себестоимость. Еще один немаловажный и сравнительно недавно возникший фактор — появление крауд-платформ вроде «Бумстартера» и «Планеты». Как водится, процветающие за Атлантикой краудфандинговые компании помогают осуществить самые амбициозные и, казалось бы, безумные проекты типа издания антологии поэзии орегонских рыбаков или построенных на донаты школьным учителем из Висконсина «небольших библиотек», вмонтированных то в фонарный столб, то в автобусную остановку. Российские крауд-проекты в книжном деле пока немногочисленны, но, тем не менее, книги в складчину уже издаются — и их однозначно будет все больше.
«Митин журнал» и Kolonna Publications
Главный редактор «Митиного журнала» и Kolonna Publications
Об истории издательства
«Это единственное сегодня издательство, возникшее еще в советские времена, в подполье. Я начал выпускать журнал и книги в 1985 году — сперва это была машинопись, ксерокопии, потом уже типография. Мой друг Дмитрий Боченков придумал издательство Kolonna Publications во второй половине 90-х. В 2002 году мы решили выпускать книги вместе. Начали с «Монаха» Антонена Арто, лондонской трилогии Уильяма Берроуза и романов Ильи Масодова. Тут же получили предупреждение Министерства печати о том, что мы пропагандируем глумление над трупами героев Гражданской войны. В ответ я наложил на Министерство печати магическое проклятие — и через год его ликвидировали вообще».
Кредо
«До сих пор находятся персонажи, считающие, что мы издаем что-то маргинальное, шокирующее и непристойное, но мне до них нет дела. К сожалению, в России всем заправляют гибридные чудовища, родившиеся от совокуплений свинопасов и свиней, реагировать на их хрюканье невозможно. Мы издаем великие книги великих писателей».
О читателях-колоссах
«Я не считаю, что «Колонна» — маленькое издательство. Алехандро Ходоровский говорил, что фильм хорош, если после сеанса зритель становится больше, чем он был, до того как вошел в кинотеатр. То же самое относится к книгам. Читатель «Колонны» растет, он превращается в гиганта, в Кинг-Конга, становится Колоссом Родосским. А кем становится потребитель книг «большого» издательства, ежедневно выпекающего пирожки из отрубей Дарьи Донцовой? Муравьем, блохой, микробом? «Колонна» — это целая вселенная, мы выпустили столько шедевров, что их хватит на всю жизнь. Можно вообще ничего не читать, кроме наших книг».
О планах
«Мы готовим к изданию книгу Бориса Лурье «Дом Аниты». Лурье родился в Ленинграде, был узником Бухенвальда и других концлагерей, всю его семью убили нацисты, после войны оказался в Нью-Йорке, стал знаменитым художником и много лет писал эротический роман о садомазохистском клубе. Книга вышла на английском после его смерти, в 2010 году, сейчас переведена на русский и будет опубликована с обширным комментарием, написанным Теренс Селлерс, которая была не только писательницей из круга Уильяма Берроуза, но и доминой, «строгой госпожой». Кроме того, в 2018 году выйдет «Книга Фиолетового и Смерти» Герарда Реве — роман, который автор «Милых мальчиков» и других шедевров считал самым важным для себя».
Чешский зубоскал и крайний индивидуалист, Ладислав Клима сумел не только осмеять все, что было дорого его времени, но и наводнить двести страниц романа «низкой» мистически-порнографической прозой, философскими позициями Шопенгауэра и Ницше. А еще острой сатирой, пародией на готический роман, преисполненных черного юмора и издевательства над мещанской моралью. Сюжет таков: князь Штерненгох — член императорской семьи и презренный солипсист — на балу влюбляется в загадочную Хельгу и вопреки предупреждениям ее отца-полковника на ней женится. Вскоре невеста трансмутирует в эдакую стрыгу, а после заточения мужем в темницу — и вовсе в досаждающее привидение.
Последняя часть автобиографической трилогии законодательницы интеллектуальных мод Гертруды Стайн. «Войны, которые я видела» — прежде всего частная правдивая история еврейки и лесбиянки, оставшейся со своей партнершей Алисой Токлас в оккупированной немцами Франции. Размышления о нациях, снарядах, еде, патронах, обуви, Шекспире и о многом-многом другом.
Святой распутник Герард Реве — возможно, важнейший послевоенный нидерландский писатель, один из первых открытых геев и парадоксальным образом ревностный католик.
Исповедальный, но недосягаемый, интимный, но никогда не пошлый, Реве со свойственной ему откровенностью пишет о тяге к католической церкви, противоречащей его коммунистическому воспитанию и сексуальной ориентации. В этом романе автор ремифологизирует библейский сюжет, где Матерью становится Дева Мария, а Сыном — сам Реве, соединяющиеся в нетленный венчик вечности. Однако юноша ищет не только горнего слияния, но и плотского, пытаясь угнаться за вокзальным носильщиком.
Текст, изменивший курс французской литературы и названный Мишелем Фуко одной из важнейших книг эпохи, сделал Гийота — молодого ветерана алжирской войны — эпицентром скандальных разбирательств. Разбитый на семь песен-глав, этот антироман рассказывает о том, как механический нигилизм, описанный еще Эрнстом Юнгером, неотделим от боевых действий. Насилие и боль перемежаются с удовольствием и унижением, а кровь смешивается с другими малоприятными гуморами. Пощечина машине войны и постколониализму и вместе с тем сексуальный экстаз и экзальтация в духе Жоржа Батая и Пьера Клоссовски.
Ветхая наследница нефтяной компании нанимает темнокожего босяка втереться в доверие к девяностолетнему, но по-прежнему неотразимому актеру Илайдже Трашу, который — ко всеобщему сожалению — самозабвенно влюблен в своего немого правнука. «Я — Илайджа Траш» — сомнамбулический шедевр непризнанного мастера американской литературы, скрещение сюрреалистической сновидческой прозы — с мифом. Но, по существу, почти все тексты Парди об одном и том же — о причудливых странствиях эфебов в поисках призрачной фигуры Отца.
Сайт издательства
«Опустошитель»
Главный редактор журнала и издательства «Опустошитель»
Об истории издательства
«Первый номер журнала «Опустошитель» вышел в мае 2010-го и был посвящен сумасшествию. Следующие номера заявленными темами все дальше углублялись в пространство физических, психических и социальных болезней: социопатия, анемия, мизогиния, нетерпимость, демократия, религия, семья — вплоть до последнего на сегодняшний день № 22, раскрывающего тему хроноса.
В конце 2011-го под эгидой «Опустошителя» стали издаваться книги. Вначале мы сосредоточились на модернистской художественной литературе (сюрреализм, абсурд, постсюрреалистическая группа «Паника») и радикальной критической мысли философского, социологического или публицистического толка (Дебор, Вербицкий, Эвола, Лапшин). Со временем к этим направлениям добавились киносерия («Камушек в ботинке»), театр («Сцена») и даже то, что условно можно назвать научпопом («Misologia»).
Иногда мы публикуем поэзию (Витухновская, Рясов, Пилявский), но нечасто, и в будущем будем выпускать стихи все реже. До самого конца света, когда они прекратятся совсем, ибо в последние времена нет места для сентиментальной неуклюжести.
Кредо
«Бессменный слоган журнала — «инверсия культуры» — имеет исток в лозунгах мая 1968-го. Французские студенты-революционеры определяли культуру как инверсию жизни. Из этого мы молниеносно делаем вывод о том, что жизнь есть инверсия культуры. Занимаясь «Опустошителем», мы всегда видели его журналом о жизни (а не о литературе, философии и прочей интеллигибельной чепухе), хоть и рассматривающим жизнь в культурологической оптике.
Культура встраивает наиболее интересные частицы жизни в стройную и рационально обоснованную конструкцию. Но жизнь не исчерпывается культурой, и то, что всегда остается зазор между культурой и ее отсутствием, позволяет нам инверсировать эту конструкцию. Разобрать и собрать ее заново, только уже по-своему — так, как хотелось бы нам, а не кому-то еще».
О русском декадентстве
«Опустошитель» не испытывает пиетета перед великими мертвецами, поэтому мы легко тасуем в журнальных номерах и книжных изданиях классиков и современников, в том числе совсем никому неизвестных, а зачастую и патологически бездарных — в этом есть свой смысл и своя эстетика.
Понятия андеграунда и контркультуры я считаю устаревшими. С расщеплением культуры на миллион субкультур вертикальная шкала отмирает. Теперь есть скучный институциональный центр, финансируемый Министерством культуры, и мириады его антагонистов разной степени независимости. Мы считаем важным не занять определенную нишу в этой топологии, но творчески обыграть противоречия между центром и периферией, или периферийными полюсами, или группировками центра.
Такова стратегия «Опустошителя». Декаданс — одна из тактик ее реализации. Мы с нескрываемым трепетом относимся к нашим авторам-декадентам. Это и Маруся Климова, и Евгений Маликов, и Илья Данишевский, и Нестор Пилявский. Все они великолепны и одним лишь своим присутствием утверждают возможность декадентства в наши дни. Еще Герберт Маркузе отмечал, что эпитет «декадентский» гораздо чаще служит орудием обличения подлинно прогрессивных черт умирающей культуры, чем реальных факторов упадка. Мне нечего к этому добавить».
О планах
«У нас вышел долгожданный роман сюрреалиста-самоубийцы Рене Кревеля «Вавилон». Примечательно, что он появляется почти одновременно с изданием Kolonna Publications «Трудная смерть». Это первые книжные публикации Кревеля на русском языке.
Затем выйдут переиздание романа Маруси Климовой «Домик в Буа-Коломб»; сборник пьес «Кто сломается первым», подготовленный Анатолием Рясовым и продолжающий драматургическую серию «Бесчеловечного театра»; продолжение «Банды гиньолей» Селина — роман «Лондонский мост»; сборник статей философа Алена де Бенуа, лидера французских новых правых.
Также мы хотим продолжить серию «Судороги современников», в которой будем собирать наиболее вызывающие, одиозные образчики письменной культуры. Первое издание серии по форме напоминало номер журнала «Опустошитель», второе станет книгой. Ее содержание мы пока сохраним в тайне».
Безусловный хит, с которого началось книгоиздание «Опустошителя». Обличение буржуазного миропорядка и его механизмов отчуждения; ключевая работа ситуационистов — интеллектуального ядра французской весны 1968-го.
Селин — великолепный стилист, переформатировавший французскую литературу и очистивший ее от архаичных украшательств и четкой повествовательной структуры. Его жизнь не менее увлекательна и возмутительна, чем романы. Коллаборационист, антисемит, антикоммунист, мизантроп, нигилист — все эти эпитеты, похоже, навсегда прилипли к автору «Путешествия на край ночи».
36 изобличений и низложений всего, что случилось в XX веке (и начале XXI века): психоанализ, большевизм, евреи, немцы, Муссолини, Сталин, поэты, Годар, Гитлер, феминизм, андеграунд, современное искусство, русская литература, Дали, Триер, гомосексуальность, Бадью — и так далее.
12 абсурдистских пьес от «Короля Убю» Жарри до новейших безумств Mindless Art Group и Вадима Климова.
Дневниковые записи Маруси Климовой, переводчицы Селина, Жене, Гийота, в собственном писательском творчестве продолжающей их непристойные телодвижения. Череда наблюдений и прозрений обособленного человека, с недоумением знакомящегося с пошлым, бессмысленным и безбожно уродливым миром обывателей.
Сайт издательства
Pollen Fanzine
Сооснователь, редактор, переводчик, директор по сноскам в журнале и издательстве Pollen Fanzine
Об истории издательства
«Все самое интересное начинается после третьей пинты пива и закономерного вопроса «А что будет, если?» Например, что будет, если мы запустим фанзин о литературе.
Что же касается превращения зина в издательство — есть более пристойная версия, согласно которой американский писатель-постмодернист Джозеф МакЭлрой, чей роман мы собираемся издать, буквально сам пришел в наши руки.
Говорить про свершившуюся трансформацию «Пыльцы» в издательство пока рано — она еще идет. Если не затрагивать юридические тонкости, связанные с изданием книг, то проблемы все те же, что и с зином, — где взять деньги, как распространить и кому, кроме нас, это вообще может быть нужно».
Кредо
«Мы только начинаем в качестве издательства, и сложно говорить о каком-то фундаментальном убеждении или великой цели — тем паче сложно ужать это дело до афоризма и выдавать на-гора под грифом «Наше кредо». Как и в случае с зином, есть очень простая и местами наивная цель: представить авторов, рассказать о них, если угодно, добавить что-то новое в литературный дискурс — чем это дело кончится, никому из нас неведомо».
О подвальной классике ХХ века и фанзинах
«Вводить в русскоязычное пространство американских постмодернистов — это почти как раствор Солодовниковой внутривенно: страшно и нет никаких доказательств, что хоть кому-то помогло. Судя по тому, что с выхода первого номера мы успели обрасти некоторым жирком (полноценный сайт, проект Pollen Papers), постоянными читателями и замахнулись на издание книги, нам пока помогает, хотя страшно, строго говоря, до сих пор.
Фанзинам, как мне кажется, сейчас живется явно вольготнее, чем во времена «золотого подполья»: нас не прессует КГБ, не вызывают на допросы и не преследуют за расхищение социалистической собственности.
Если мы говорим о бумаге, то очевидно, что зинов за последние несколько лет в России расплодилось огромное множество: какие-то (хочется верить, что мы в их числе) приятно держать в руках, интересно читать, другие — отличаются трагически низким качеством, так что по большому счету ситуация такая же, как и на любом другом рынке. Основная масса фанзинов ориентирована на различные визуальные вещи, а энтузиастов, которые занимаются переводами, критикой и всяческими прочими литературными маргиналиями, можно пересчитать по пальцам — выходит, мы удачно заняли полупустующую нишу.
Народ, как правило, относится к зинам с большим пиететом: их можно пощупать, полюбоваться, поставить на книжную полку и продемонстрировать друзьям, что ты обладатель утонченного «непопсового» вкуса — никаким киндлом или набором интеллектуальных пабликов в ВК интерьера не облагородить и тонкость вкуса перед гостями не живописать. У зинов бумажных, конечно, нет той скорости и мощности, что у электрических, они повторяют судьбу компакт-кассет и виниловых пластинок, превращаясь в своеобразные артефакты — далеко не первостепенные, но модные, красивые, любопытные вещи из недалекого прошлого».
О планах
«В ближайшем будущем — роман «Плюс» Джозефа МакЭлроя. В мае 2017 года он выступал в Киеве на фестивале «Книжный арсенал», где познакомился и подружился с нашим коллегой-переводчиком Максимом Нестелеевым. Господин МакЭлрой оказался и сам заинтересован в расширении границ влияния и представлении собственного творчества на русскоязычном рынке. Максим же — будучи большим профессионалом, а также немного авантюристом, — решил взяться за «Плюс», который можно смело назвать переводческим самоубийством. После чего в игру включилась уже вся редакция. Нас заочно представили литагенту МакЭлроя, и после тщательных проверок с той стороны мы получили права на перевод и выпуск произведения. Так что, если все пойдет по плану, в 2018 году ищите «Плюс» на полках книжных магазинов своего города. Дальше (в идеальном мире) — «Плотницкая готика» и «Agapē Agape» Уильяма Гэддиса, «Пушечное ядро» Джозефа МакЭлроя, «Иисусов сын» Дениса Джонсона».
В номере — забавная пинчонистика: психопортрет эсэсовца Вайссмана/Блицеро, перекочевавшего из дебютного «V» Томаса Пинчона в «Радугу тяготения»; расследование небольшой литературной «мистификации» Альбертом Роллсом; эссе «Запрещать запрещено!»
Все о Дэвиде Фостере Уоллесе — вундеркинде и архипостмодернисте, «Бесконечная шутка» которого вскоре выйдет в переводе Сергея Карпова и Алексея Поляринова. Переводные интервью и эссеистика, переписка с другим корифеем Доном Делилло, референции к Витгенштейну и многое другое.
Еще один пинчоноцентричный выпуск. Писатель-затворник как лучший друг философов Герберта Маркузе и Теодора Адорно, материал Electric Book Review о спекулятивном реализме и другие дремучие философско-литературные переклички.
На сей раз под микроскопом антология греческого андеграунда: дюжина трудно произносимых и практически неизвестных русскому читателю фамилий — от авангардиста Наноса Валаоритиса и визуального поэта Михаила Митраса до перформансье Василиса Аманатидиса.
Юбилейный, можно сказать, выпуск, посвященный Ханье Янагихаре и ее «Маленькой жизни». Эссе, рецензии и всевозможные комментарии переводчиков романа Анастасии Завозовой, Виктора Сонькина и Александры Борисенко, а также мастер-класс самой писательницы «Как я писала свой роман»
Cорок страниц о «шамане параноидальной школы американской прозы» Доне Делилло: рассказ «Полночь в Достоевском», монументальное интервью для Paris Review (у них других не бывает), субъективный обзор целого калейдоскопа романов мастера и медитативное эссе «Очередь в парикмахерскую при храме».
Сайт издательства
libra
Филолог, основатель издательства libra
Об истории издательства
«С 18 лет я работал в научном отделе Библиотеки иностранной литературы, понемногу пробовал переводить, участвовал в разных научных, полунаучных и псевдонаучных конференциях и тому подобное. Был план на жизнь: в 30 лет устроиться в какое-нибудь крупное издательство, в 40 основать свое. В результате в 28 лет я открыл libra и полюбил его. Для такого дела 3 года — срок совсем небольшой, так что истории у нас пока собственно нет: издательство существует и продолжит существовать в виде книжных серий (поэтической, драматической, академической и так далее) — и мы пока даже не открыли все задуманные».
Кредо
«Чтобы поддерживать определенный уровень, мы делаем 4–5 изданий в год. Если бы я сказал, что издаю только те книги, которые мне безумно нравятся или лично меня трогают, это была бы неправда. Таких примерно половина или меньше. Однако есть такие, которые попросту должны быть изданы, и никто, кроме libra, этого не сделает. Что касается оформления, то мы ориентируемся на работы графического дизайнера Эмиля Рудера».
О германистике
«Издательство занимается преимущественно немецкоязычной литературой (то есть литературой Австрии, Германии и Швейцарии) — самой обширной и известной в России и, к сожалению, изученной очень и очень поверхностно. Например, сейчас мы готовим довольно бессмысленное издание — диалог Арно Шмидта «Гениальные воры»: практически ничего из того, что он упоминает, не существует в переводе. Сегмент переводной германистики совершенно не заполнен: никакой «высокой классики», барокко, ничего из Средневековья — даже XIX век представлен у нас очень куце. Разумеется, в нынешних обстоятельствах было бы скудоумием надеяться, что ко всему этому вдруг проявится большой интерес, но нам хочется представить хотя бы некоторые — неочевидные — глубинные течения. Мы стремимся к тому, чтобы все наши книги вместе составляли корреляционное поле, отсылали одна к другой».
О планах
«В этом сезоне: сатанинско-божественная трилогия Шарля Фердинанда Рамю («Царствование злого духа», «Смерть повсюду», «Небесная твердь»); важная работа — совместно с Фондом Генриха Белля — переписка Белля и Льва Копелева. Также мы опубликуем дневник Рильке, который он вел в колонии художников Ворпсведе, и надеемся, что получится издать корпус стихотворений Георга Тракля. А еще мы переводим пьесу «Последние дни человечества» Карла Краусса о Первой мировой войне. В следующем же году для нас важно издать дневник Стефана Цвейга 1914–1918 годов».
Для работы над этими произведениями Цвейг ввел в привычку помногу переписываться с наследниками Толстого и даже приехал в СССР. В сборник вошли не только беллетристика, но и архивные изыскания (Москва, Зальцбург, Петрополис и Нью-Йорк), тревелог о путешествии в Россию, пьеса «Бегство к Богу» и эссе самого Толстого «Великая жизнь». Эта спорная, но неизменно увлекательная книжка: не только интертекстуальный диалог с русским классиком, но и документ «короткого ХХ века».
Каркас пьесы «Цемент» немецкого драматурга и поэта Хайнера Мюллера строится на одноименном романе Федора Гладкова. В двух словах: загерметизированная капсула под названием ГДР оборачивается мифическим пространством, где мотивы популярного в то время производственного романа рифмуются с приключениями Одиссея, Медеи и Прометея.
Пьеса немецкого (но очень популярного за рубежом) драматурга и театрального режиссера Мариуса фон Майенбурга, перенесенная в наделавший шуму спектакль и впоследствии фильм Кирилла Серебренникова. Камерные декорации школьного класса становятся ареной для споров учительницы и ученика-фанатика о веровании и безбожии, науке и мракобесии. Манифестация подспудных угроз религии.
Сборник стихов «германского Орфея» и одного из наиболее влиятельных немецких поэтов Райнера Мария Рильке, появившийся после посещения России в 1899–1900 годах. На протяжении трех частей (книга об иноческой жизни, о паломничестве, о бедности и смерти) германская мистическая традиция переплетается с русофильскими исканиями Рильке.
Труд филолога Аллы Николаевской — первая русская биография нобелевского лауреата и протеже Джойса Сэмюэля Беккета. Нарочно написанная в стиле «Readerʼs Digest», эта книга в доступно-популярной форме рассказывает об одном из наиболее сложных прозаиков XX века, проделавшем путь от языковой непомерности ранних текстов до минимализма поздних и поставившем вопрос о невозможности письма в его эпоху.
Сайт издательства
«Додо Пресс»
Переводчица, редактор, сооснователь издательства «Додо Пресс»
Об истории издательства
«Издавать книги — аддикция, тик (иногда нервный), уникальная разновидность синдрома продюсирования. Влезть в книжное дело непросто, выбраться из него — невозможно. В 1998 году меня посвятили в цех — вечное спасибо за это Маше Аксеновой, тогдашней совладелице и главному редактору «Аванты+»; следом были почти шесть лет «Лайвбука»; и вот, с 2009-го, — «Додо Пресс», самозародившийся на базе книжного клуба-магазина «Додо» почти одновременно с ним самим».
О краудфандинге и фланнораках
«В «Додо Пресс» нам удалось добиться того, чего я как издатель хотела всю дорогу: издавать очень мало и только то, от чего неудержимо прет нашу издательскую микрогруппу, состоящую, говоря строго, из двух человек — из меня и переводчика-редактора Макса Немцова, моего наставника, старинного коллеги и лучшего друга. В среднем мы делаем 2–3 книги в год, в сезоне-2017 получилось аж шесть — начался наш проект «Скрытое золото ХХ века». Занимаемся мы англоязычной прозой ХХ века — за редчайшим исключением. 95% наших изданий мы финансируем краудфандингом, то есть в режиме старой доброй книжной подписки. До прошлого года мы все делали только сами, и тиражи наших изданий никогда не превышали 1000 экземпляров, однако в прошлом году мы взялись за большую многотрудную книгу «Лучшее из Майлза» Флэнна ОʼБрайена, и бюджет ее вышел таков, что стало ясно: придется делать 2–2,5 тысячи копий, иначе себестоимость одного экземпляра выйдет мучительной даже для абсолютно пылающих ирландофилов и фланнораковФанаты Флэнна ОʼБрайена. — Прим. ред.. Спасибо нашим коллегам из издательства «Фантом Пресс» — они взяли на себя печать и распространение половины этого увеличенного, по нашим понятиям, тиража, и книга получилась в итоге по человеческой цене. «Скрытое золото» мы тоже запустили и сделали в том же режиме — и очень рады, что все удалось».
Кредо
«Делать только то, от чего в англоязычной прозе ХХ века прет лично нас и у чего почти нет шансов быть изданным в «традиционных» издательствах — по массе разнообразных причин. Самостоятельно отвечать за то, чтобы наши восторги разделила небольшая, но энергичная читательская аудитория, которую мы называем — и считаем — нашими сообщниками».
О планах
«В сезоне-2018 мы собираемся — отдохнуть: будет всего два новых титула, а не шесть, как в этом сезоне, и обе новые книги будут ирландскими, из первой половины ХХ века — но зато какие. Конкретизировать мы собираемся примерно в декабре, а заряжать крауд-кампанию — в конце января; она будет в отличие от прошлогодней гораздо менее устрашающей по масштабам.
Далее, с 2019-го, очень стремимся заняться Джоном Хоуксом, Гилбертом Соррентино, Стивеном Миллхаузером, Чарлзом Портисом, Расселлом Хобаном, Джеймсом Патриком Данливи, вероятно, Родди Дойлом (далее следует список из еще примерно 30–40 авторов, но при нашей скорости подачи материала такие далекие планы оглашать нет смысла). Есть и приводимая пока в порядок идея делать серию «Островитянин», посвященную поразительным авторам ХХ века, которые писали на ирландском: там непаханое поле сногсшибательной малой прозы и постмодернистского романа».
Последний непереведенный роман лиричного и трогательного кидалта Ричарда Бротигана. «Уиллард и его кегельбанные призы» —очередное произведение писателя, пародирующее литературные жанры. На русском уже выходили его издевки над вестерном, фантастикой и детективом. На сей раз — садомазохистический фикшн с элементами детектива, в котором братья Логан силятся вернуть свои кегельбанные призы, охраняемые птицей из папье-маше. В общем, все как у Бротигана: абсурдно, смешно, мечтательно и немного грустно.
В сборник вошли лучшие тексты Майлза на Гапалиня (журналистский псевдоним писателя), публикуемые в Irish Times на протяжении тридцати лет. Протоблогерство cо злободневными постами от самого остроумного и злоязыкого ирландца ХХ века — задолго до изобретения Facebook.
Жадная до деталей и по-хорошему дотошная полифоническая автобиография участников легендарной комедийной банды «Монти Пайтон». Истории создания телепрограмм, разногласия и многолетняя дружба участников, успех и скелеты в шкафу, имеющиеся в каждом коллективе, — все в одной увесистой шестисотстраничной книге
Мини-роман создателя юмористической радиопередачи «The Goon Show» и крестного отца упомянутых «Монти Пайтон» о деревеньке Пакун, разделенной напополам Северной Ирландией и Ирландией. Из-за границы цены в одном пабе ниже, чем в соседнем, что и составляет одну из коллизий романа. Другая состоит в том, что главный герой — Дэн Миллигэн — постоянно жалуется самому Автору на кривизну своих ног. Фирменный ирландский юмор, изумрудное море абсурда и почти что метанарратив в одном тексте, напоминающий Флэнна ОʼБрайена и Гилберта Соррентино одновременно
Роман классика постмодернизма и американской школы черного юмора о неопределенной гигантской сущности, именуемой Отцом, которую его сыновья, словно лилипуты, тянут на канатах в далекие края. В одном небольшом произведении Бартелми умудрился замешать лакановскую философию языка с изучением репрессивных форм власти, а анализ фигуры Хроноса — с подрывом устоявшихся норм языка, не говоря уже о том, что «Мертвый отец» — это еще и яркая иллюстрация к работам Фрейда.
Сайт издательства