Старики-детективы, бессмертная девушка и новый перевод Кафки: три новых книги

Каждый четверг бывший профсоюзный лидер, ветеран пикетов и отсидок в полицейских участках Рон, бывшая медсестра Джойс, бывшая шпионка Элизабет и бывший психиатр Ибрагим собираются в Мозаичной комнате дома престарелых «Куперсчейз» и расследуют нераскрытые дела об убийствах. Свои встречи они маскируют под обсуждение японской оперы — с расчетом на то, что случайные люди на собрание с такой темой не заглянут. Элитный дом престарелых построен на деньги от продажи наркотиков. Его владелец планирует новую застройку «Куперсчейза», но для начала нужно вырубить деревья и убрать куда‑то старое монастырское кладбище, — а заодно и своего напарника Тони. Когда Тони находят мертвым, к полицейскому расследованию подключается команда из четырех старичков. Пускай они разменяли восьмой десяток, но их умы все еще остры, а взаимодополняющий опыт помогает добраться до истины.

Свой дебютный роман британский телеведущий и комик Ричард Осман писал в секрете. Узнав о существовании рукописи, права на ее публикацию захотели приобрести десять издательств, и в итоге «Клуб убийств» был продан с аукциона за семизначную сумму. Только за первые три дня продали 45 тысяч экземпляров книги, за год — более полутора миллионов. Осман получил премию British Book Awards в номинации «Автор года», роман вошел в шорт-лист премии Эдгара Аллана По, провел 13 недель в списке бестселлеров Sunday Times, а права на экранизацию приобрела компания Стивена Спилберга.

Критики сравнивают «Клуб убийств» с детскими романами Энид Блайтон, а главных героев — с постаревшей «великолепной пятеркой», которую отправили в дом престарелых. Но если популярность романа в Великобритании можно объяснить известностью самого Османа как телеведущего, то популярность в других странах — это уже заслуга рассказанной им интересной, полной юмора истории. На мой взгляд, своим очарованием «Клуб убийств» обязан персонажам, чьи уникальные голоса являются истинной движущей силой романа. Каждый привносит в группу свои собственные навыки и опыт: Джойс ведет подробный дневник и подмечает каждую деталь, у Элизабет есть связи в правительстве, Рон умеет говорить с людьми и добиваться своего, а психотерапевт Ибрагим узнает многое о личностях убитых.

Но «Клуб убийств по четвергам» — это не только детективная история, и залог его успеха не только в этом. Осман пишет о старости (тема не очень популярная), наполненной не одиноким и тихим увяданием, но и кипучей жизнью и весельем, встречами с друзьями и приключениями. Это новый увлекательный этап человеческого существования, который можно и нужно прожить с удовольствием.

Франция, 1714 год. Чтобы избежать брака не по любви, юная Аделин заключает сделку с темным богом. Тот дарует ей свободу и бессмертие, но подарок его с подвохом: теперь любой, с кем знакомится Адди, забудет о ней, стоит девушке пропасть из виду на пару минут. Теперь она не в силах изменить свою внешность или произнести свое настоящее имя — застыла, как муха в янтаре. Мир не влияет на Адди, Адди не может повлиять на мир.

Бессмертие без возможности оставить свой след в истории — или хотя бы в жизни одного человека — оборачивается мучением. Адди может только вдохновлять музыкантов на новые песни, а художников на картины, — но лишь внушая творцам, что идея принадлежала им самим. На протяжении трех сотен лет она живет в чужих домах, пользуется чужими вещами и сходится с людьми, зная, что утром ее забудут и все придется начинать заново. Но однажды в книжном магазине она встречает юношу, который говорит, что помнит ее.

Виктория Шваб — американская писательница, ставшая всемирно известной благодаря фэнтези-трилогии «Оттенки магии» о путешественнике, обладающем удивительной способностью ходить между Лондонами параллельных (и магических) миров. «Незримая жизнь Адди Ларю» вышла в США осенью 2020 года и почти год не покидала список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс». Если судить по аннотации романа, можно подумать, что речь идет о романтическом фэнтези, но я бы не стала относить «Незримую жизнь» к фэнтези или к какому‑либо жанру в принципе. Это мрачная сказка, та самая книга, которую вы будете читать всю ночь. Да и романтической ее можно назвать с натяжкой — любовь между людьми тут явно не главная тема. Более того, романтическая линия, на первый взгляд кажущаяся довольно очевидной, сворачивает в неожиданное русло к столь же неожиданному финалу.

Адди одержима жизнью. Сама история ее проклятия начинается с тяги к новым ощущениям, неприятия роли жены и матери и перспективы быть похороненной в той же деревне, где она и родилась. Обретя бессмертие, Адди учится сотням вещей: наблюдая за людьми, она перенимает их жесты и манеру речи, примеряет тысячи имен, меняет сотни городов, любовников и любовниц. Она всегда одинока и, конечно, может сдаться и попросить темного бога наконец оборвать ее существование, но сдаваться Адди не привыкла.

«Я думаю, что на самом деле меня просто не интересуют слабые женщины и доминирующие мужчины, — сказала Виктория Шваб в своем интервью The Washington Post. — Я хочу, чтобы мои женщины были сильными. <…> Они чрезвычайно самодостаточны и, как правило, довольно беспощадны». Шваб называет «Незримую жизнь» «сказкой об упорной надежде и непокорной радости, историей о том, как далеко мы можем зайти в своем стремлении оставить след в мире, который намерен забыть нас». Память, которую мы оставим о себе, — вот что в итоге оказывается важным. А одиночество способно отравить даже такие дары, как бессмертие и вечная юность.

«Процесс» был написан в 1914–1915 годах, когда в жизни Франца Кафки происходили радикальные перемены, а в Европе началась кровопролитная Первая мировая война. Одно из самых значительных произведений ХХ века, социальная антиутопия, фантасмагорическое описание безумия мира вокруг и внутреннего безумия героя, который принимает свое абсурдное положение как должное; книга, сюжет которой примерно известен даже тем, кто ее не читал. Но история издания и переводов «Процесса» не менее абсурдна и сама по себе тянет на отдельный роман.

После смерти Франца Кафки в его бумагах были обнаружены две записки, адресованные его другу и душеприказчику Максу Броду. В них Кафка просил сжечь все его рукописи. Как литературный критик, эссеист и поклонник творчества Кафки, Макс Брод просто не мог на такое пойти. Он принял решение не сжигать, а публиковать.

Первым опубликованным романом стал «Процесс». Кафка располагал главы не по порядку и не нумеровал их, понятно было лишь, где начало и конец: арест Йозефа К. и его казнь год спустя. В целом же роман, как писал Брод, представлял собой «большую кипу бумаг». Для того, чтобы издать его, Броду по сути пришлось придумать недописанному роману структуру и выбросить из него большие куски текста, которые он посчитал незаконченными. Роман даже не имел названия, но Брод вспомнил, что Кафка упоминал название «Процесс», которое было указано и в дневниках.

Эта версия романа вышла в 1925 году и включала лишь основные главы. Далее последовали издание 1935 года (с незавершенными главами в «Приложении» и большим количеством исправлений в основных главах) и издание 1950 года в немецком издательстве «Зуркамп», тоже дополненное, которое впоследствии послужило основой переводов на многие иностранные языки. Получить доступ к рукописи «Процесса» удалось только после 1988 года: Немецкий литературный архив им. Шиллера купил ее за 1 млн фунтов стерлингов у Эстер Хоффе, секретаря и, по слухам, любовницы Макса Брода. В 1990-м вышел двухтомник Малкольма Пэсли «Процесс. Роман по материалам рукописи», в котором убрали проставленную Бродом нумерацию глав.

На русский «Процесс» впервые перевела в 1965 году Рита Райт-Ковалева — ее перевод включал в себя лишь основные главы. В 2000 году в издательстве «Амфора» вышла версия Герберта Ноткина, который перевел основную часть романа заново, а фрагменты глав включил в «Приложение»; в 2020 году в издательстве «АСТ» был опубликован перевод Михаила Рудницкого.

Новый полный перевод «Процесса» стал одним из важных проектов недавно созданного межиздательского направления «Альпина. Проза», в рамках которого уже вышли авторская серия Алексея Иванова и новый перевод романа «1984» Джорджа Оруэлла. Переводчиком «Процесса» стал Леонид Бершидский, проживающий в Германии журналист, политический аналитик и обозреватель агентства Bloomberg.

Отдельно стоит отметить оформление книги. Вычеркнутые фрагменты зачеркнуты и в тексте перевода. В конце приведены фотографии рукописей: глядя на неразборчивый почерк Кафки, можно простить Брода за допущенные при расшифровке неточности.

«Я перевел не только главы, отброшенные Бродом как недостаточно законченные, но и те части текста, которые Кафка зачеркнул и ничем не заменил, — пишет Бершидский в „Предисловии переводчика“. — Порядок глав в моем переводе — попытка восстановить хронологию событий: как прожил свой последний год банковский управляющий Йозеф К. Я следовал указаниям на времена года и логике сюжета. Из‑за появления дополнительных глав — в самом тексте, а не в виде приложения к нему — расстановка смысловых акцентов несколько сместилась по сравнению с каноническим переводом». Бершидский заново выстраивает хронологию несчастий Йозефа К. и стремится передать интонацию оригинального текста: «негладкий, иногда слишком формальный, чуть застенчивый немецкий гениального пражского еврея».

Новый перевод «Процесса» — это не только красиво оформленное издание шедевра мировой литературы. Как и каждый перевод в принципе, это попытка еще немного приблизиться к тексту оригинала: чем больше разных переводов, тем больше возможностей понять его во всей полноте. Это переиздание, знакомство с которым, как пишет издатель в аннотации, «предостережет новое поколение читателей от бездумного принятия действительности, которое может оказаться в буквальном смысле опасным для жизни». И даже если оно просто привлечет внимание новых читателей к творчеству классика абсурдизма — это уже будет неплохо.