Нужна ли в стихах рифма? Отвечаем на этот и другие неловкие вопросы о современной поэзии

Проще всего было бы сказать, что это поэзия, создаваемая «здесь и сейчас», но у поэзии во всякий момент есть горизонт взаимодействия с текстами прошлого. Современные авторы соотносят свой опыт с теми, кто писал раньше, ориентируются на них или же отталкиваются.

С терминологией есть небольшая путаница: в англоязычных литературоведении и искусствоведении различаются понятия modern и contemporary, в русском и то и другое — «современный», хотя были небезуспешные попытки внедрить для «более современной» (contemporary) поэзии определение «актуальная».

Многие исследователи и критики сходятся в том, что современная (в значении contemporary) поэзия на русском языке начинается где‑то в 1960-е. С одной стороны, в это время умирают последние гиганты поэзии Серебряного века, русского модернизма — Пастернак, Ахматова; с другой, все яснее делается разрыв между официально печатаемой поэзией и подпольной, как раз сохраняющей в подполье модернистское наследие; с третьей, в это время и даже чуть раньше дебютируют старшие из поэтов, которые работают и сегодня, — например, Евгений Рейн, Александр Кушнер, Владимир Алейников, а с другой стороны, Михаил Еремин. Это авторы старшего поколения, за ним пришло еще несколько — вообще, сейчас в русской поэзии сложилась редкая ситуация, когда печатаются авторы, у которых разрыв во времени дебюта составляет лет шестьдесят.

Соответственно, велик и разброс поэтик, способов письма, поэтических языков — велик настолько, что для одних, скажем так, фракций другие просто не существуют: место их встречи — обзорные статьи и внутрицеховые мемы. Поэзия сегодня активно и очень интересно работает с политической повесткой и интернет-коммуникациями, поп-культурой и философией, цифровыми технологиями и меметикой.

Гомер и Катулл тоже писали не в рифму. «Потерянный рай» Мильтона, «Листья травы» Уитмена и «Стихотворения в прозе» Тургенева тоже написаны не в рифму. Рифма — очень эффектный инструмент, успешно применяющийся в поэзии, в частности на европейских языках, уже много веков, но это не какая‑то поэтическая константа.

Представление, что стихи обязательно должны быть в рифму, очень наивно. Восходит оно, думаю, к школьной программе: о разнообразии поэтических техник, не говоря уж о мировом контексте, в школе говорят удручающе мало, а подавляющее большинство изучаемых текстов — того периода, когда регулярный, рифмованный стих был нормативным. Эта инерция закрепилась в официальной советской поэзии, которая за небольшим исключением, связанным с Маяковским и его последователями, отвергала смелые эксперименты со звучанием: скажем, свободный стих Хлебникова оставался периферийным, малоизучаемым.

Естественно, что эта инерция, когда все стихи казались похожими на гладкие кирпичи, вызывала у многих поэтов неприятие. Со свободным стихом, как только он был постулирован, начали ассоциировать и свободу самого высказывания, свободу мысли — и началось это не вчера. Работавшие с верлибром Уолт Уитмен, Стефан Малларме, Гийом Аполлинер, Эзра Паунд, Велимир Хлебников, Пауль Целан, Геннадий Айги — это классика мировой поэзии.

Разумеется, такого разграничения («в столбик — изволь на свалку истории») не существует, это какая‑то драконовская мифология. Множество современных авторов не пренебрегает ни рифмой, ни «столбиком», — ведь «современной» в сущностном смысле поэзию делают не столько выразительные средства, сколько смысл. Постановка новых задач, критическая работа с опытом предшественников, разговор о том, что важно для мира сейчас.

Например, мы издали в «Центрифуге» Василия Бородина, замечательно работающего с рифмой и вообще звуком; рифма играет роль и в «Мегалополисе ОЛОС» Ростислава Амелина — при том что это поэма об антиутопическом технобудущем. Мы надеемся вскорости издать Полину Барскову, которую также никто не упрекнет в неумении работать с техникой регулярного стиха. Среди прекрасных современных авторов, работающих с регулярным стихом, — Сергей Гандлевский, Михаил Айзенберг, Мария Степанова, Владимир Гандельсман, Линор Горалик*, Хельга Ольшванг, Юлий Гуголев, Алексей Цветков, Андрей Родионов, Дмитрий Гаричев — всех не перечислишь.

Мне вообще кажется, что выбор дыхания для текста — вещь интуитивная, слабо сообразующаяся с мыслями об актуальной повестке, о каком‑то протоколе. И существует множество способов работы со звуком, помимо рифмы.

Я на этот вопрос обычно отвечаю — надо смотреть на бумаге. Работает или не работает без музыкального сопровождения, создается ли свой гул в голове? Рэп связан с массовой культурой — точнее, массовая культура распространяется на рэп, прошедший путь от маргинального, субкультурного явления к общемировому феномену. Это значит, что в нем множество ерунды и эпигонства. И при этом есть вещи выдающиеся.

Я кое-кого уже назвал. Думаю, у каждого, кто отвечает на такой вопрос, есть какая‑то своя констелляция имен. Давайте я назову пишущих по-русски авторов, чьи книги на меня произвели большое впечатление в последние годы.

Это те, кто работает с документальным письмом, оживляют и переоформляют устную речь и бездушный язык документа: Лида Юсупова, Мария Малиновская. Это яростная, политическая лирика Галины Рымбу (чья новая книга «Ты — будущее», к нашей радости, вышла в «Центрифуге») и Оксаны Васякиной, это, с другой стороны, тихая, вдумчивая, медленная, интровертная лирика Анны Глазовой (её книгой «Лицевое счисление» открылась наша серия) и Алексея Порвина, «исповедальные» тексты Екатерины Симоновой, мрачные притчи Георгия Генниса. Это Мария Степанова, Линор Горалик и Полина Барскова (такая важная троица), Евгения Риц и Михаил Гронас (вообще один из важнейших поэтов последней четверти века). Это Виталий Пуханов, в чьих стихах пересмешничество всегда идет бок о бок с трагедией; Сергей Завьялов, создающий масштабные и вызывающие массу вопросов историко-этического характера конструкции из советских песен, лозунгов, документов, пропагандистских текстов; Андрей Сен-Сеньков, чья фантазия неистощима; Фаина Гримберг, показывающая, что большая форма по-прежнему жива и продуктивна; Андрей Черкасов, присваивающий и перекраивающий обрывки чужих слов, производящий большое впечатление минимальными средствами; Ирина Машинская, чья книга «Делавер» мне показалась безупречной, ни одного стихотворения не захотелось там не видеть.

Мне всегда интересно, что делают Евгения Суслова, Дмитрий Гаричев, Нина Ставрогина — если вспоминать авторов помоложе. А если, напротив, называть тех, кто постарше, то среди имён необходимых — Сергей Стратановский, Олег Чухонцев, Михаил Ерёмин, Алексей Цветков, Сергей Гандлевский, Михаил Айзенберг, Лев Рубинштейн, Иван Жданов, Ольга Седакова, Владимир Гандельсман. Большинство из них продолжает работать, выпускать новые книги.

И, конечно, нужно назвать и поэтов, которых уже нет в живых, но их тексты по-прежнему образуют тот горизонт, ту сферу соотнесения, о которой я говорил выше. Это Елена Шварц, Аркадий Драгомощенко, Всеволод Некрасов, Д.А.Пригов, Елизавета Мнацаканова, Лев Лосев, Олег Юрьев, Алексей Парщиков, Григорий Дашевский, Наталья Горбаневская, Геннадий Айги…

Тексты всех названных легко найти в интернете. Самый значительный сегодня поэтический журнал — «Воздух», издаваемый Дмитрием Кузьминым; он же создал сайты «Вавилон» и «Новая карта русской литературы», где можно отыскать множество текстов (в частности, «Воздух» там выкладывается). Существует много других достойных изданий, бумажных (чьи электронные версии доступны в «Журнальном зале» и других местах) и электронных: назову, например, сайт «Полутона» — своего рода лабораторию преимущественно молодых авторов; журнал «TextOnly»; сайт «Грёза»; журнал «Флаги»; журнал «Лиterraтура» с сильным поэтическим разделом. Кроме того, читать стихи современных авторов можно в социальных сетях — в телеграме, например, популярен канал «Метажурнал», редакторы которого выбирают и комментируют новые тексты. Существуют и попытки создавать антологии, в которых под одну обложку попадают модные «сетевые» поэты и люди из вышеназванных кругов: так возник проект «Живые поэты».

Ну и, конечно, у поэтов выходят книги. Бумажные. «Арго-Риск», «Новое литературное обозрение», «Новое издательство», «ОГИ», «Порядок слов», Literature Without Borders, «Русский Гулливер», «Кабинетный ученый», «Издательство Ивана Лимбаха», «Воймега», LiveBook, «Цирк „Олимп“ + TV», «Парадигма», «Пушкинский фонд», «Пальмира», MRP, Ailuros, «Свободное марксистское издательство», Tango Whiskyman, издательство нижегородского «Арсенала», Common Place — те издательства и проекты, за чьими поэтическими новинками стоит следить. Надеюсь, «Центрифуга» займет хорошее место в этом ряду.

Может быть, но мне по старой привычке кажется, что тут дело во внимании, совпадениях, а не в каких‑то сознательно ремесленнических, педагогических вещах.

Критику, философию, ленту соцсетей, сторонние книги. Критика бывает очень разная — и рецензий сейчас больше, чем обобщающих обзоров, концептуальных манифестов. Это могут быть и обзоры в «Воздухе», рассчитанные на искушенную публику, и сетевые/газетные/журнальные рецензии, рассчитанные на аудиторию более широкую, и образовательные курсы.

Для меня важно, как пишут о поэзии Илья Кукулин, Михаил Айзенберг, Валерий Шубинский, Александр Скидан, Ольга Балла, Игорь Гулин, Данила Давыдов, Дарья Суховей, Александр Житенев, Кирилл Корчагин, Алексей Конаков, Денис Ларионов, Юлия Подлубнова — их эссе и статьи мне самому многое объясняют, я стараюсь их не пропускать. Полезно почитать интервью с современными поэтами — могу порекомендовать те, что делают Линор Горалик и Владимир Коркунов. Но в первую очередь, чтобы больше узнать о современной поэзии, стоит читать ее саму.

* Линор Горалик внесена Минюстом в списки иноагентов.