Каково это — провести день в макияже синхронистки

На этот дикий макияж я записалась в студию Елены Крыгиной. Сама я не фанат косметики: раз в полгода я крашу губы, а на очень хорошую вечеринку могу подвести глаза и приклеить пару страз на скулы. Для визажиста я приготовила роскошный референс — фотографию с выступления синхронисток Натальи Ищенко и Светланы Ромашиной с Олимпийских игр в Рио. Мастер Оля объясняет, что в записи было написано «стойкий макияж», а о том, что я ей показываю, ее никто не предупреждал. В 12.00 мне нужно быть на съемке поблизости, времени мало, и мы наконец начинаем. Мне страшно, Оле тоже.

Глаза и скулы уже нарисованы. Я смотрю в зеркало и понимаю, что местами это даже красиво. Мы сомневаемся насчет губ — рисовать или все-таки хватит. Но на фотографии есть красная помада, значит, она будет и у меня. Без нее я больше похожа на участника шоу Ру Пола, не хватает только красного платья в пол и белого рояля. Рисуем губы. Мастер Оля уже хочет сфотографировать меня для своего портфолио (видимо, в раздел «Трэш дня»). Я начинаю походить на свою учительницу русского и литературы, разве что без сетки на убранных в пучок волосах. Макияж готов, и как только я выхожу из студии, рассылаю селфи десятку друзей. Один из собеседников таинственно молчит, потом спрашивает, над кем это я издеваюсь. Через пару минут от него приходит сообщение: «Это что, ты?!» Да, это я, и я уезжаю на съемку, где меня уже ждут.

Герои съемки уже на месте. Здороваюсь с теми, кого вижу впервые в жизни, и понимаю, что хотя мы сегодня проведем полдня вместе, они никогда не узнают меня, если встретят без мейка. Девушка-менеджер, которой я объясняю, что мы договаривались о проведении съемки, смотрит на меня без особого удивления. В конце концов, что такого? Ну проснулась я утром и решила, что сегодня Тот Самый День. Не таким понимающим оказался официант ресторана, через который лежит наш путь. Он заприметил на меня издали и все-таки не выдерживает, когда мы проходим мимо: «Ох, какие глазки!»

В ТЦ «Охотный Ряд» никому нет никакого дела до моего вида. У половины покупателей макияж похож на мой. Гостей столицы больше смущает то, что я надела треники с шубой. Ну хоть макияж нормальный сделала. Самое интересное, что я себя чувствую пятилетним мальчиком, которого на детском празднике раскрасили аквагримом под Человека-паука.

Мы с командой приезжаем на Садовую-Кудринскую улицу. Припарковать машину практически невозможно, бросаю ее в закутке и иду с героями в салон детской одежды «Даниэль». Пока я объясняю менеджеру, что мы договаривались о проведении съемки, замечаю, что она совсем меня не слушает. Зато видит, как накладные ресницы уперлись мне в уголки глаз, блестки осыпались на скулы, а помада почти вся съедена. В какой-то момент я понимаю, что она даже наклоняет голову, чтобы рассмотреть меня получше.

Съемка закончилась, мы стоим у входа в зоопарк и выбираем общепит, чтобы пообедать. Проходящие мимо дети сворачивают шеи. Маленькая девочка кричит маме, что увидела принцессу, но мама всем своим видом выражает сомнение. Наверное, потому, что принцесса курит. Тем временем мы выбираем Burger King — охранник на входе улыбается мне во все двадцать восемь золотых. Около него трется мальчик в костюме бутерброда. Охранник говорит, что если я хочу, то могу примерить костюм. Такого мне еще никто не предлагал.

Я возвращаюсь к припаркованой машине. По пути мне попадается скользкий тип с айфоном без упаковки и предлагает мне его за полцены. Следом встречаю женщину с интенсивными черными стрелками, жестким контурингом и красной помадой — мы с ней даже похожи. Но она смотрит на меня как на сумасшедшую и проносится мимо. Тем временем я подхожу к закутку, где бросила машину, — а ее нет. Как и еще пары десятков стоящих там машин. Звоню эвакуаторам.

Делать нечего, в ГИБДД я выдвигаюсь все в том же полном марафете. Сотрудник, выписывающий штраф, не обращает на меня внимания, но около него топчется бомбила, караулящий оставшихся без машины водителей: «Девушка, какая вы красивая!» Благодарю, но вызываю Uber. Сажусь в машину и вижу любопытный взгляд таксиста в зеркале заднего вида. В Москве он недавно, таких, как я, еще не встречал, но вообще не видит в этом ничего необычного: «Бабы и есть бабы». Больше мы не разговариваем.

Я захожу в комнату ожидания на штрафстоянке. Мужчина лет сорока с кожаным кейсом вскакивает со стула и предлагает мне место. Я вежливо отказываюсь, но мужчина настаивает. Мы ждем судебного пристава, у которого не грузится компьютер. Мужчина с кейсом постоянно смотрит на часы, в какой-то момент не выдерживает и начинает ругаться: «Что за сервис? Почему мы должны столько ждать? Мы — занятые люди! У меня работа, а девушка на концерт опаздывает!» Не сразу понимаю, что он про меня.

Возвращаюсь в редакцию и немного выдыхаю. Только сейчас я понимаю, что глаза невероятно устали от накладных ресниц и внутренней подводки, а лицо чешется, как обещала визажист Оля. Решаю смыть все прямо в офисном туалете. Но глаза королевы травести-шоу не берет ни вода, ни мицеллярка, ни жидкое мыло из диспенсера. Теперь я похожа на неудачную версию Шарлиз Терон в «Безумном Максе» — хороший результат, но хочется смыть еще больше. Еще пару минут я тру это все с мылом и роняю в раковину сережку из носа. Как будет рада этой новости моя бабушка! В конце концов от макияжа остаются только мягкие тени под нижним веком, как у Кейт Мосс в лучшие годы героинового шика, и меня это более чем устраивает. На часах 20.30, и шалость, кажется, удалась.

Краситься ярко — выбор смелых. Такой макияж привлекает внимание и вызывает фурор там, где этого не ждешь. Если он выполнен хорошей косметикой, то сто слоев блесток, праймера, тонального крема, хайлайтера и пудры вполне годятся для носки. Для меня такой макияж — вызов, но люди на него не реагируют. Они заняты своими проблемами и их решением, а таких, как я, встречают пачками и уже не удивляются ничему. Получается, что ты пытаешься собрать всю волю в кулак и сделать заявление этому миру, а мир волнует только, чтобы ты не толкнула его в метро. Я бы не стала так краситься каждый день, потому что для меня все эти блестки и ресницы, вызывающие торнадо, — это ощущение праздника, особенного дня. И если в этот день ребенок назвал меня принцессой, а не ведьмой, как обычно, это был очень-очень хороший день.