«Достичь идеала не удалось»: как девушки пожалели об установке имплантов и увеличении губ

«Когда мне исполнилось 45 лет, я решила сделать блефаропластику. Тогда мне казалось, что мои верхние веки как бы нависают над глазами, я хотела это исправить. Моя косметолог дала контакты пластического хирурга. Она говорила, что у него большой опыт, хорошее соотношение цены и качества. Я решила попробовать. На консультации хирург сказал, что у меня есть избыток кожи в районе век — и его нужно иссечь. Тогда я согласилась на операцию».

«Изменился разрез глаз: если раньше они были миндалевидные, сейчас круглые. Врачу я ничего не говорила. Что я скажу? Он же не пришьет мне кожу назад. Макияжем это тоже не поправишь. Я пожалела, что решилась на операцию Сейчас есть другие методики, которые не предполагают разреза. Но тогда об этом не говорили.

Сейчас я понимаю, что перед тем как ложиться под нож, стоит изучить и попробовать остальные, более безобидные методы. А еще взвесить, насколько нужна процедура. Жизненная ли это необходимость или можно научиться воспринимать себя такой, какая ты есть?»

По данным Международного общества эстетической пластической хирургии, Россия занимает третье место в мире по частоте пластических операций. В 2020 году врачи провели больше 478 тысяч таких вмешательств и еще 143 тысячи косметологических процедурОперациями считают манипуляции, которые проводит хирург, а процедуры делает косметолог, меняющий внешность другими способами, например с помощью инъекций. . Самые востребованные операции в стране — подтяжка верхней трети лица и изменение формы ушей, самая популярная услуга косметологов — уколы ботокса.

К хирургам и косметологам в том числе обращаются люди с дисморфофобией — это психическое расстройство, при котором человек чрезмерно беспокоится о своей внешности. С ним сталкиваются от 0,7 до 2,4% населения — оно более распространено, чем, например, шизофрения и анорексия. Точной статистики нет, так как диагностика расстройства осложнена тем, что не все люди готовы обращаться за помощью, многие не осознают проблему.

Часто женщины и мужчины с дисморфофобией выделяют один или несколько дефектов во внешности и пытаются их искоренить. Это желание может быть иррациональным. Например, повышенный спрос на эстетические операции врачи зафиксировали на фоне пандемии коронавируса: во время рабочих онлайн-созвонов люди обнаруживали у себя недостатки, которые раньше не замечали, и решались на операции по изменению внешности.

«Если человек хочет что‑то в себе изменить и перекроить, есть риск, что он следует не самому здоровому психологическому паттерну. Поддерживая такую тенденцию, специалисты поступают неэтично.

Сначала лучше посоветовать пациенту поговорить с психотерапевтом, чтобы они вместе узнали: действительно ли человек осознанно хочет изменить внешность или он просто стремится закрыть свой гештальт? Мол, сделаю себе нос, грудь, и стану красивой и уверенной в себе. Но пластика — не панацея».

Врач-дерматовенеролог и косметолог Елизавета Широбоких говорит, что часто отговаривает пациентов от процедур, если понимает, что они им не нужны. Но так поступают далеко не все специалисты.

«В 20 лет я родила первого ребенка. Это был 2011 год, и среди мам стала набирать популярность операция по установке грудных имплантов. Я поддалась тренду.

Параллельно я училась в медвузе. Мои старшие коллеги-врачи уверяли, что такие операции абсолютно безопасны. Мне самой так понравился результат, что я даже поступила на кафедру пластической хирургии.

Спустя какое‑то время у меня начались проблемы со здоровьем. Я не сразу придала этому значение. Но после того как я родила второго ребенка, стала внезапно набирать вес. Он рос, несмотря на то что я активно занималась спортом и следила за питанием. Чувствовала я себя все хуже и хуже.

В 2019 году выяснила, что у меня развилась капсулярная контрактураОбразование соединительной ткани вокруг имплантата, в результате которого происходит его сжатие и деформация. — осложнение после маммопластики. Организм воспринял имплант как опасный чужеродный объект, ткани вокруг него начали деформироваться — у меня изменилась форма груди, она болела. На фоне ослабленного иммунитета развился аутоиммунный тиреоидитХроническое заболевание, при котором иммунная система атакует здоровые клетки щитовидной железы. .

Я стала изучать тему вреда имплантов и наткнулась на американское сообщество пациентов и медиков, которые пропагандировали их удаление. Там женщины писали о том, как столкнулись с ухудшением здоровья из‑за операции. А после удаления имплантов их самочувствие приходило в норму. Пострадавшие говорили, что находили в вынутых имплантах грибок, плесень, примеси свинца и ртути. Я решила немедленно удалить свои».

«После удаления имплантов я чувствовала себя прекрасно. Вообще не понимаю, зачем я их когда‑то устанавливала. Это того не стоит — эстетика грудных имплантов сильно переоценена.

Несмотря на то что по образованию я пластический хирург — и учеба была дорогостоящей — я решила не делать пациентам такие операции. Чем больше я изучала эту область, тем чаще сталкивалась с неоправданными рисками и последствиями. Я не готова брать их на себя».

Изменения во внешности не всегда оправдывают ожидания пациентов. Так, согласно опросу, проведенному в Британии, как минимум 60% человек сожалели о проведенных операциях и процедурах. При этом только треть пациентов изучили возможные последствия таких вмешательств.

Снизить вероятность сожалений может честный рассказ врача о реальных результатах процедуры и возможных рисках. С основными побочными эффектами операций и инъекций можно ознакомиться самостоятельно и оценить, готов ли к ним человек и стоят ли перемены возможных последствий.

«Чтобы не допустить разочарований, между пациентом и врачом должна быть налажена коммуникация. Так, пациент должен объяснить, чего он ждет от процедуры или операции, а врач — помочь этот запрос сформулировать. Бывает, пациенты разочаровываются, когда результат после вмешательства отличается от результата их знакомых.

Важно помнить, что каждый случай индивидуален: у людей различаются типы кожи и старения, а у врачей — подходы к процедуре. Не бывает одинаковой операции. Если после процедуры человек расстроен, специалисту важно его не бросать, а поговорить с ним, а также по возможности скорректировать результат».

Врач-дерматовенеролог, косметолог Елизавета Широбоких отмечает, что есть еще одна категория людей, у которых повышен риск сожалений о проведенной процедуре. Это клиенты, которые приходят с нереалистичными ожиданиями.

«Они расстраиваются, если достичь идеала не удалось», — отмечает Елизавета.

Поэтому каждого пациента нужно подробно спрашивать о том, чего он ждет от процедуры. Если достигнуть такого результата невозможно, врач или косметолог должен честно об этом сказать. И Ольга, и Елизавета уверены, что у врачей, которые не боятся вовремя отказать пациенту в процедуре или операции, недовольных клиентов обычно мало.

«В 2014 году мне исполнилось 18 лет, и я переехала в Сингапур по учебе. Там было много девушек с накачанными губами. На их фоне мои мне начали казаться слишком тонкими — и в 19 лет я решилась на первое увеличение. Результат мне очень понравился. Но со временем эффект стал пропадать, и примерно раз в год на протяжении шести лет я повторяла процедуру в разных клиниках.

Очередной визит оказался неудачным. Врач влил мне в губы очень плотную гиалуронку. После нее я стала выглядеть неестественно: я чувствовала, что мои губы будто искусственные, железные. И на этот раз эффект не пропадал со временем.

Я начала вести бьюти-блог на ютубе, и в комментариях мне часто писали, что у меня страшные губы. Конечно, мне было неприятно это читать, и я задумалась: вряд ли все эти люди — просто дураки. Возможно, мне и правда нужно что‑то предпринять, ведь мое лицо — это моя работа. А говорить о красоте, когда у самой губы как у куклы, непрофессионально».

«Я не планирую больше увеличивать губы — но если это все-таки случится, я буду очень внимательна при выборе метода и специалиста. За шесть лет у меня было много косметологов. И, честно говоря, мало кто внимательно меня консультировал. Чаще они просто продавали мне процедуру и не рассказывали, какое вещество используют и почему».

Елизавета Широбоких отмечает, что если специалист работает добросовестно, послеоперационные сожаления среди его пациентов встречаются редко. Хороший врач не будет навязывать ненужные услуги, а саму процедуру проведет соблюдая новейшие стандарты и требования.

Пластический хирург Ольга Громова при выборе специалиста советует изучить примеры его работ — фотографии пациентов до и после операций или инъекций. Их можно найти в соцсетях или запросить напрямую. Но сейчас косметологи и пластические хирурги все чаще используют фотошоп, предупреждает Елизавета Широбоких. В итоге, результаты некоторых врачей такие, которых на самом деле не сможет добиться ни один специалист.

«Хорошее образование не всегда спасает от неудачной работы. Я советую пациентам обращать внимание на личность специалиста, его поведение и даже внешность. Нравится ли вам, как он общается и какие процедуры предлагает? Не пытается ли продать лишнее? А как о нем отзываются другие пациенты? Оценить это можно уже дома, в спокойном состоянии».

Врач также уверена, что со специалистом должен случиться человеческий мэтч: важно понять, насколько вам комфортно взаимодействовать. Помимо этого, несмотря на то что сейчас распространены онлайн-консультации, лучше знакомиться с врачом лично, советует Громова. Только так пациент сможет понять, совпадают ли его взгляды на процедуру и желаемый результат с мнением специалиста.