— Вы начинали как журналистка в Москве, а затем переехали в Лондон и сейчас занимаетесь модой. Как это получилось?
— Это был не самый прямой путь. После университета я попала по гранту в Лос-Анджелес, где училась в Pomona College, одном из самых известных в области гуманитарных наук в США. После этого я вернулась в Москву и пошла на стажировку на Би-би-си — сначала меня приняли в Русскую службу, а затем я переехала в Лондон. И вот, проработав в журналистике несколько лет, я поняла, что не хочу рассказывать про других людей, которые делают что‑то классное, хочу сама заниматься важными вещами. Тогда единственным путем, который я видела, была работа в НКО. Когда я была в декрете с первой дочкой, моя подруга отправила мне интервью Натальи Водяновой. На меня оно произвело очень большое впечатление, и я написала в «Обнаженные сердца»: «У меня есть два месяца декрета, готова бесплатно поработать, располагайте мной». Так я и попала в фонд Натальи Водяновой и три года была там директором по коммуникациям.
После этого я занималась еще несколькими благотворительными проектами — работала в фонде режиссера Ричарда Кертиса, помогала с организацией международного саммита молодежи One Young World. Тогда я начала понимать, что социальный бизнес, который, в отличие от НКО, не зависит от грантов и может сам себя финансово поддерживать, — это мощный двигатель изменений.
Одним из поворотных моментов стало то, что я посмотрела фильм «Hugh’s War on Waste». В нем говорилось, что сортировка отходов — это только часть решения проблемы с мусором, некоторые его виды просто никто не перерабатывает. Например, кофейные стаканчики — ровно они и подвинули меня к тому, чтобы основать свою марку.
— А как вы попали именно в фешен?
— После того как я узнала о проблеме с неперабатываемым мусором, у меня возникло желание что‑то сделать, чтобы ее решить.
Первым продуктом, который я решила выпустить, были блокноты из уже упоминавшихся кофейных стаканчиков — я нашла производителя, который может сделать из них бумагу, мы разработали дизайн, но оказалось, что блокноты будут стоить так дорого, что никто их не купит. Так случились сумки из переработанных материалов.
— У вас экомарка, но отметку «эко» сейчас ставят на всем — это тренд. Вы даже выпускаетет вещи из кожи, в чем же именно заключается экологичность?
— Один из главных факторов климатических изменений — то, что мы постоянно берем у планеты новые ресурсы, сырье: нефть, газ, лес и так далее. Мы пользуемся товарами из них, а затем выкидываем их на помойку. Так выглядит линейная цепочка потребления. И наша цель — построить циркулярную экономику, в которой материалы, взятые у природы, используются снова и снова, закольцевать эту схему. Об этом нам много говорили на курсе по Sustainability в Кембридже (Cambridge Institute of Sustainability Leadership. — Прим. ред.), где я год училась.
Когда я основала марку, то решила попробовать сделать товар целиком из переработанных материалов. Нашла производителя, который делает кожу из отходов кожевенного производства — обычно их просто выкидывают в реки. Кроме того, у меня был образец ткани для подкладки, сделанной из пластиковых бутылок, — это не революционный материал в принципе, он давно используется. И тогда же крупнейший производитель молний YKK выпустил линейку молний, которые тоже сделаны из переработанных бутылок. Таким образом мы собрали сумку, которая ничем не отличается от обычной ни по виду, ни по качествам, но произведена целиком из того, что иначе отправилось бы в мусор. И главное — она не производит впечатление, что сделана из переработанных материалов, выглядит как новый товар. Мы запустили наш проект на Kickstarter — и собрали всю нужную сумму, чтобы начать производство, за 26 часов.
Сейчас мы используем для сумок и рюкзаков и другие отличные материалы. Например, из переработанных униформ сотрудников KLM и IKEA в Голландии делают очень красивый войлок, которым мы прокладываем чехлы. Из листьев ананасовых пальм, которые обычно выкидывают, производят материал Pinatex — похожий на кожу и очень прочный, — у нас он идет на веганские сумки. Сейчас мы думаем о том, чтобы начать выпускать аксессуары и бижутерию — например, собираемся запустить линейку очков в оправах, сделанных из картофельных очистков.
Сумка-тоут London Fields, £259
Поясная сумка из искуссnвенной кожи (материал Pinatex) Upper Street, £125
Сумка Columbia Road, £139
— Ваша марка называется Been London — почему Лондон вынесли даже в нейминг?
— Англия была первой страной, куда я выехала за границу: в 19 лет я попала в Лондон как переводчик и влюбилась в него, а через несколько лет и обосновалась здесь. Been London — локальное производство: мы все делаем в Лондоне. Студия, где мы отшиваем сумки, находится в 10 минутах от нашего офиса на востоке города. Когда мы запускались, я подумала, можем ли мы сделать еще что‑то хорошее, — и мы нашли социальный бизнес, где людей с нарушениями развития, аутизмом, синдромом Дауна учат упаковывать товары. Теперь они занимаются для нас упаковкой и рассылкой по почте.
Лондон — это и источник идей. Например, мы пишем в инстаграме: какая вам нужна сумка, что еще добавить? И пол-Лондона отвечает нам в комментариях: хотим карман здесь, ручку здесь. Получается, что город сам принимает участие в производстве. Поэтому все сумки у нас названы в честь мест или улиц в Лондоне: London Fields, Columbia Road. Нашу последнюю сумку мы назвали Somerset — в честь Somerset House, где проходит большинство показов Лондонской недели моды. И туда с нашей сумкой ходила редактор Vogue по Sustainability.
— Сейчас очень модно быть экосознательным: линейки одежды из переработанных материалов есть у H&M, Zara и многих других фешен-гигантов.
— Большой бизнес существует с одной главной целью: делать деньги. Почему большие компании вводят эколинейки? Потому что покупатели от них этого требуют. При этом в общем объеме товаров, которые производит эта фирма, это может занимать одну двадцатую процента.
Все знают истории про рабский труд, детский труд — у больших компаний такие сложные производственные цепочки, что они сами иногда не знают, кто на другом конце.
Наша цепочка, наоборот, абсолютно прозрачная — чтобы это показать, мы используем блокчейн. Эта технология не допускает вранья: ты записал информацию один раз и больше не можешь ничего изменить. Сканируешь сумку и видишь все этапы производства, кто и из чего ее делал. Это радикальная прозрачность.
— Тогда вопрос: существует ли экопотребление вообще? Это же немного оксюморон.
— Это один из ключевых вопросов для меня. О нем в фешен-индустрии вообще не очень любят говорить. В нашей компании мы выступаем за slow fashion и против бесконтрольного, безответственного потребления. Поэтому у нас такой подход: если вам не нужна новая сумка, пожалуйста, не покупайте ее. А если все-таки нужна, купите нашу — экологический след от других будет гораздо более существенным.
— Вас как‑то поддерживают британские власти?
— Великобритания и ЕС помогают многим социально-ориентированным стартапам — я была ментором в инкубаторе Year Here и видела, как вокруг таких проблем рождаются решения. Мы участвовали в программе Future 20 — для нее отобрали 20 компаний, которые занимаются воплощением целей будущего. А больше всего сейчас помогает Лондон: нас активно поддерживает London & Partners — департамент мэрии, который отвечает за репутацию города в мире.
У нас маленький бизнес, и, чтобы отвечать на спрос, мы открываем краудфандинг — стать акционером можно, вложив любую сумму от 10 фунтов.
— А вы не собираетесь что‑то делать в России? Может, производство в Иваново, молнии из Тулы и так далее?
— Вообще у нас в России довольно много покупателей — возможно, конечно, это друзья и друзья друзей, но, надеюсь, не только они. Я не очень хорошо знаю российский рынок, но мне говорили, что здесь большой интерес к экомаркам. Возможно, мы могли бы что‑то отшивать в России из наших материалов — но нам нужен партнер.
