Гик-фестивали Что происходит на главной выставке игровой индустрии
В Лос-Анджелесе с 16 по 18 июня проходит «Е3» — главная игровая выставка, которая во многом определяет, чем будет жить индустрия ближайший год. Андрей Подшибякин, который провел на выставке уже пару дней, делится своими наблюдениями.
На выставке все происходит одновременно. Новая Doom. Новая Fallout. Новая мобильная игра Fallout Shelter, которая за пару дней выставки успевает принести своим создателям несколько миллионов долларов. Новая Halo. Новая Gears of War. Несколько конкурирующих систем виртуальной реальности. Одна ни с кем не конкурирующая система голографически дополненной реальности. Вернувшаяся из небытия The Last Guardian. Игра по «Звездным войнам», которая лучше, чем сами «Звездные войны». Игра по «Безумному Максу», которая не лучше, чем сам «Безумный Макс», но тоже отличная. Даже ролик дополнения к провальной онлайновой игре Star Wars: Knights of the Old Republic выглядит увереннее и мощнее, чем трейлер киношного эпизода VII. Анонс краудфандинговой кампании Shenmue III, которую ждали 14 лет (и, справедливости ради, могут ждать еще столько же). Несколько феминистских микроскандалов. Гигантская Electronic Arts показывает между блокбастерами очень скандинавскую игру про вязаного человечка, напоминающую хоррор-ремейк мультфильма «Варежка». И это только первые полтора дня выставки. И это даже не десятая часть того, о чем нужно рассказать.
Главный тренд «Е3-2015», которую хором называют лучшей «Е3» за несколько последних лет, заключается в следующем — трендов больше нет. Точнее, не так: все они перемешаны друг с другом, некоторые безжалостно летят на помойку, в другие закачиваются сотни миллионов долларов — и не только даже затем, чтобы на них потом еще больше заработать, а потому что интересно посмотреть, что из этого получится.
Официальный трейлер Unravel, показанный на «E3»
Все происходит одновременно. То, что вчера казалось наимоднейшим направлением развития индустрии (управление жестами, например), сегодня стыдно даже вспоминать. «Консольные войны» превратились в развлечение для блогеров; корпорациям и так хорошо. От казавшихся еще вчера беспроигрышными маркетинговых ходов формата «Только на PS4 при предзаказе Batman: Arkham Knight вы получите полторы эксклюзивные миссии и перекрашенный бэтмобиль» сегодня остается только пожать плечами. Исчезла даже демаркационная линия между «большими» и «независимыми» играми — про артхаусную No Man's Sky пишет The New Yorker; к злейшему платформеру Cuphead, стилизованному под мультфильмы тридцатых годов, стоит гигантская очередь на поиграть; об инновационной игре Mother Russia Bleeds вообще, пожалуй, лучше умолчим.
Индустрия игр, кажется, наконец-то избавилась от подростковых комплексов неполноценности, перестала оглядываться на кино и муторно разбираться внутри себя, за кем будущее, а кто просто так пришел рядом постоять; эта стомиллиардная махина наконец расправила крылья и полетела. И это абсолютно гипнотическое зрелище.
Геймплей инди-игры Mother Russia Bleeds, действия которой происходят в альтернативных 1980-х в СССР
Сама «Е3», кстати говоря, сейчас четко соответствует ситуации. Людей с улицы сюда по-прежнему не пускают, это закрытое индустриальное мероприятие, но так не скажешь — как метко выразился кто-то, это Super Bowl для тех, кто имеет отношение к играм. Даже поиграть толком ни во что здесь не получается — только по предварительной записи (осуществлявшейся за несколько месяцев до) и только десять-пятнадцать минут. Это величайшее шоу, где атмосфера происходящего даже важнее, чем то, что, собственно, показывают. По «Е3» можно замерять пульс этой индустрии — и вот сейчас он такой, что глаза на лоб лезут.
Всем снова стало интересно играть — и тем, кто игры делает, и тем, кто продает, и тем, кто о них пишет, и тем, кто их покупает. Это самое важное наблюдение про «Е3-2015».