Документальное кино «Событие» Сергея Лозницы: эффект отсутствия

Самый актуальный, острый, болезненный российский фильм года сделан без участия наших продюсеров (его финансировали в Голландии и Бельгии). Да и режиссер его, живущий в Европе Сергей Лозница, россиянином себя не считает — хотя учился в Москве и работал в Петербурге, где разворачивается действие «События». Или правильнее назвать его бездействием? Лозница превратил в полнометражную картину никем до сих пор не виденные документальные съемки трех дней августовского путча 1991 года в тогдашнем Ленинграде. Как известно, там не было ни боевых действий, ни жертв; в первых же кадрах по Невскому идет, кажется, танк или бронетранспортер — а приглядишься, троллейбус. То есть не было События. Но были лозунги и митинги, страхи и надежды, колючая проволока и листовки, политики и обыватели. Были, другими словами, люди. Фильм Лозницы — о них.

Ровно сто лет назад Казимир Малевич убедительно доказал, что в искусстве идея важнее даже самой виртуозной ремесленности. Лозница, уникальный мастер атмосферы и оригинальный мыслитель, чья мало на кого похожая эстетика была заявлена уже в дебютных работах лет двадцать спустя (со временем она привела его игровые картины «Счастье мое» и «В тумане» в конкурс Канн), в «Событии» являет себя только в филигранном монтаже. Плюс, разумеется, в работе со звуком, концептуальной и сложной, от анонимного шуршащего дискурса площадей и улиц до пламенных речей Собчака, от задушевного пацифистского вальса дуэта «Иваси» до помпезных тремоло закадрового «Лебединого озера». Однако собранный из чужого материала фильм еще в большей степени, чем другие монтажные картины Лозницы — «Блокада» и «Представление», — доказывает очевидный тезис: произведение искусства рождается из воли и мысли автора, а не из чьей угодно мастеровитости.

Предыдущий фильм Лозницы назывался «Майдан» и представлял собой монументальную хронику событий в революционном Киеве, снятую без закадрового комментария, по преимуществу статичной камерой. Многие даже сочли его скучноватым или прямолинейным на фоне других, более сочных и пристрастных картин, благо их хватало. Лозница, однако, имея собственную принципиальную позицию, не стал превращать фильм в поле идеологической борьбы с кем бы то ни было. Его мудрый и отстраненный фильм — полотно, прежде всего, историческое, где режиссер отводит себе место свидетеля, в качестве единственного преимущества используя свою дистанцию. Только с нее можно увидеть, как творится История, — и не опускаться до трактовок.

«Событие» — ответ «Майдану»: фильм о том, что по факту оказалось вписанным в историю (роковой рубеж, исчезновение СССР и рождение независимой РФ), но не было толком осмыслено. Поэтому на экране не Москва, а именно Ленинград, в результате потерявший/поменявший имя, подобно самому государству, но вынужденно оказавшийся на периферии События как такового. А было ли оно? Не оказалась ли Революция простым трюком? Одно знамя спустили, другое подняли, это правда. И когда на площадях кричали «Долой фашистскую хунту!», имели в виду не ту же самую хунту, что сегодня. Зато когда пришли за документами в Смольный — этим фильм кончается, — там обнаружились закрытые кабинеты, а в открытых было пусто. Нет бумажки, нет человека. Скажем по-другому: нет бумажки, и потому люди во власти все те же, хотя их, казалось, свергли. А если не те же, то такие же. Труба пониже, дым пожиже: так и на финальных титрах уже глумливо звучит «Танец маленьких лебедей». Даже В.В.Путин тогда сновал вокруг речистого красавца Собчака — будто знал, что в историческую хронику непременно надо попасть.

При всей определенности и эмоциональной силе «События» вывод из него можно сделать какой заблагорассудится. Например, благодушно похвалить за точную фиксацию важного этапа в становлении отечественной демократии. Или параноидально увидеть здесь призыв к новой революции. Или сделать упор на горечи потери: нет больше тех людей, нет больше тех идей, запал кончился… Или оптимистично устремиться в будущее: ведь могли же за все хорошее против всего плохого дружно, всем миром, скопом, народом! Как ни странно, не так она важна, опущенная автором мораль.

Важнее эффект отсутствия. Отсутствия нас сегодняшних — тогда. Отсутствия людей конца перестройки — сейчас. Отсутствие события — здесь. Отсутствие выводов — всегда. Даже в самом щемящем эпизоде фильма, когда руки вздымаются вверх в знак солидарности с невидимыми и неведомыми жертвами нового Смутного времени, никак не прогонишь из головы попутную мысль: что-то важное происходит не с нами, далеко. Мы плачем о них, чтобы не думать о себе, чтобы забыть о необходимости собственной трансформации. Возможно, интереснее цвета флага на здании администрации (все равно картина черно-белая, триколор не разглядеть) — то, что ты видишь в зеркале? А «Событие», конечно, именно такое зеркало.

Представьте: смотришься, а там никого нет. Отсутствие протеста, мысли, личности. Вот вам и Черный квадрат.