«Мои любимые — велоцирапторы»: интервью с Крисом Праттом

Этот материал впервые был опубликован в июньском номере журнала «Афиша».

• Вы из Москвы? Я очень хочу в Москву.

• Так приезжайте.

• Нет, думаю, что не приеду.

• Тогда давайте поговорим о динозаврах.

• С удовольствием. Мои любимые — велоцирапторы. Всегда их любил. Мне нравится история, которую Сэм Нил рассказывает в первой части, — про то, как они нападают командой, отвлекая жертву, а потом распарывают и едят ее заживо. Они умные. Ну а помимо них — конечно, тираннозавр рекс. Он самый большой и грозный.

• И у него такие странные маленькие ручки.

• Хм. Они действительно маленькие и нелепые. Никогда не задумывался об этом. Но, знаете, во-первых, когда у тебя такие огромные челюсти, ручки у тебя в принципе могут уже быть какие угодно. А во-вторых — я только теперь понял, почему он такой злой! Потому что все издеваются над его ручками.

• Почти как у людей все.

• Именно. Если над тобой все издеваются за то, что у тебя, например, большие зубы и маленькие руки… да.

• В этом фильме ти-рекс тоже будет одним из самых умных?

• Нет. Там есть новый динозавр, генетический гибрид, разработанный совсем недавно. Так что самым умным будет он — теперь новые порядки.

• Насколько серьезным пришлось быть на экране, чтобы соответствовать?

• Весьма серьезным, и для меня это было, конечно, немного непривычно. Места для шуток в таком кино обычно не очень много, но я нашел. Главная юмористическая линия — отношения моего героя, Оуэна Грейди, с Клэр, которую играет Брайс Даллас Говард. Между ними кое-что было, и он никогда не упускает возможности ее по этому поводу поддеть. В эти редкие моменты он может позволить себе шутить и раскрывается нам с человеческой стороны. Это ценно, потому что большую часть фильма моему герою приходится быть убийственно серьезным — под стать масштабу истории.

• Но шутить все-таки нужно. Так?

• Так. Юмор — это вообще очень важный инструмент. Если можно, не жертвуя драматической линией, вставить в сценарий пару шуток и дать персонажам немного повеселиться, я всегда стараюсь это сделать. С помощью шуток ты не только оживляешь героя, но и снимаешь драматическое напряжение — а драме это, как правило, только на пользу. Если поставить рядом с хорошей серьезной репликой стоящую шутку, это срабатывает как небольшой взрыв. Весь сценарий поднимается на новый уровень, шутка кажется смешнее, серьезная реплика — глубже. Главное правило: шутить надо тогда, когда от тебя этого меньше всего ждут.

• А импровизировать на площадке в таком крупном фильме часто получается?

• Для импровизации пространства не очень много, но вот сотрудничать и что-то придумывать вместе с режиссером нужно постоянно. Например, каждый дубль делать немного другим. Подход, настроение, манера речи — я из тех актеров, которые все это меняют в каждом дубле, чтобы реплики не затирались и от сцены оставалось живое ощущение. До импровизации в диалогах редко доходит, но вот своими словами что-то переформулировать в зависимости от настроения мне удавалось часто, и в фильм множество таких эпизодов в итоге вошло.

• Вы в детстве сильно любили «Парк юрского периода»?

• Любил — не то слово. Я был настоящим фанатом. Это был первый большой фильм, который я увидел в жизни. Мне было тринадцать. Очень круто было приехать на Гавайи, пройтись по острову и наткнуться на какие-то декорации и места, которые сегодня выглядят практически так же, как в старом фильме. Чувство теперь такое, как будто я буквально воплотил свои детские мечты.

• Сегодня, кажется, все только и делают, что возвращают мечты на большой экран в качестве ремейков, ребутов и сиквелов: от «Терминатора» и «Звездных войн» до «Твин Пикса» и «Бегущего по лезвию». Вы вот, например, снимаетесь в новой версии «Семи самураев». Как вы отреагировали, когда впервые узнали, что «Парк юрского периода» будут продолжать?
• Как и любой фанат, я довольно агрессивно готов защищать все те вещи, на которых вырос. Это святыни. Из поп-культуры, воспитавшей поколения, очень легко извлечь выгоду: люди всегда пойдут в кино просто из-за названия. Но мне не кажется, что ко всем этим вещам не стоит возвращаться. Надо просто отдавать их в надежные руки. Когда я впервые услышал про работу над «Миром юрского периода», я с большим недоверием к этому делу отнесся, но убедил себя встретиться с режиссером и послушать, для чего все это вообще затеяли. Новый сценарий оказался отличным: там действительно есть ответы на важные вопросы — например, почему новых динозавров продолжают разрабатывать, несмотря на опасность. И есть еще один важный аспект. Мир довольно сильно изменился с тех пор, как вышел предыдущий фильм. Проблемы стали другие, возможно, их стало больше. «Мир юрского периода» — это, конечно, комментарий к сегодняшнему состоянию нашего общества. Кто мы такие, что мы за цивилизация, как изменились наши отношения друг с другом и с планетой, на которой мы живем, — все эти вопросы в фильме затрагиваются. Он нужен в 2015 году, но и всех старых фанатов франшизы он тоже не разочарует.
• И зачем изобретать динозавра в 2015 году?

• Ну смотрите: парк открыт и работает, через него ежедневно проходят по 20 000 человек. Мечта Джона Хаммонда сбылась. Но из-за того, как сегодня устроено наше общество, поток посетителей начинает неизбежно сокращаться. Никому уже не интересны динозавры, как это было 20 лет назад. Они больше не вымирающий вид, а значит, в них нет никакой экзотики. Теперь они реальны, и новостью это было двадцать лет назад — то есть по нынешним меркам в доисторические времена. Представьте, если бы сегодня, в эпоху социальных медиа и вездесущего инстаграма, открыли зоопарк с динозавром. Надолго бы его хватило? Интерес к развлечениям выветривается быстро, и это огромная проблема для нашего общества. А Парк юрского периода как раз существует для того, чтобы напомнить: если мы будем использовать природу как игрушку ради собственного развлечения, серьезных последствий не избежать. За все, что творится сегодня с нами, нам придется нести ответственность.
• Кстати, динозаврами сегодня много кто интересуется — ученые, например, не так давно заявили, что у большинства динозавров были перья. Не знаю, видели ли вы картинки…

• О да! Да, я видел. И я читал, что многие птицы — курицы, скажем, — были прямыми потомками динозавров. И конечно, я видел множество картинок, как должны были бы выглядеть пернатые динозавры. Они меня впечатлили.
• У вас не было тогда мысли, что вот ради этой детали стоило бы снять новый «Парк юрского периода»?

• Была. Но дальше меня, пожалуйста, об этом не спрашивайте — про пернатых динозавров мне вам, к сожалению, рассказывать нельзя.

• Тогда расскажите, общались ли вы со Стивеном Спилбергом?

• Общался. Он поговорил со мной о том, что это такое — снимать кино. О том, как ты погружаешься в работу и изучаешь материал, а потом отдаешь его людям. И для них это полтора часа развлечения, а для тебя — кропотливый труд во имя любви.
• И все?
• Все.