Все за 5 минут Краткий гид по русскому космизму

Откуда взялся термин «русский космизм»?

Федор Иванович Гиренок — о самом главномФотография: facebook.com/girenokЕсть мнение, что термин «русский космизм» придумал философ-почвенник Федор Иванович Гиренок, занимающий сейчас должность заведующего кафедрой на философском факультете МГУ. В научном мире Гиренок известен как автор эпатажных теорий о том, что человек — не разумное, а галлюцинирующее существо, и мы произошли не от умной обезьяны, взявшей в руки палку-копалку, а от обезьяны, страдающей от аутизма. А кроме того, ударными статьями о великой сермяжной правде в газете «Завтра» и неистовой критикой современной науки за слабость дерзаний. В негласных рейтингах философов он располагается в первой десятке вместе с Валерием Подорогой, Олегом Генисаретским, Павлом Тищенко и другими корифеями из Института философии Академии наук.

Сам Федор Иванович не против, когда его называют крестным отцом русского космизма и в свое время дал несколько интервью, в которых так прямо и заявил: да, это моя идея. 

В чем главная идея?

Если отбросить шелуху, русский космизм — это история мечтаний нескольких экстравагантных мыслителей конца XIX — начала XX века о том, каким станет человечество, когда наука и техника позволят ему преодолеть природные несовершенства, вырваться за пределы планеты Земля и даже, возможно, воскресить мертвых. В каком-то смысле это научная фантастика с сильной философской базой. Как если бы Герберт Уэллс вдруг решил сочинять вместо романов о далеком будущем развернутые долгосрочные прогнозы, впадая иногда в ядреный метафизический пафос.

Когда появился русский космизм и почему?

С чего все начиналось? С того, что наука начала радикально менять жизнь людей. Она и сейчас ее меняет, но сто лет назад этого никто не ожидал.

Нам трудно представить, что творилось в голове у малограмотного мужика из, допустим, дремучей архангельской деревни, да еще и старообрядца, совершенно дикого, когда он попадал в один из столичных городов. Мощнейший культурный шок, потрясение, ужас. Или как реагировал мелкий чиновник, живущий в какой-нибудь патриархальной Костроме, где всюду колокола, посконность и лапти, на известие о первом успешном полете? Тоже шок, тоже потрясение.

Из этого шока, появилось много странного, в том числе и неясные ожидания. «Что нас ждет?» — спрашивали люди. Эра сказочного процветания или геенна огненная?

Как пишет в своей кандидатской диссертации Екатерина Мельникова, исследователь из Европейского университета в Петербурге, несколько тогдашних издательств, ориентированных на крестьян, только-только выучившихся читать, начали выпускать брошюры о скором конце света, которые с большой охотой раскупались на ярмарках вместе с лубочными картинками и всяким остальным народным творчеством. Крестьяне, наблюдая, как вдоль дорог устанавливают столбы и протягивают провода, по привычке ждали второго пришествия. И в самом деле — чего хорошего ждать от электрического освещения? Только ангелов апокалипсиса.

У беспочвенной либеральной интеллигенции, напротив, ожидания были самые радужные. Каждое новое усовершенствование: телефон, прививки от оспы, наркоз, психоанализ, дирижабли и двигатель внутреннего сгорания — возбуждало аппетит. Если мы можем полететь на дирижабле из одного города в другой, то почему бы нам не перемещаться между планетами? На наших глазах сказка становится былью — вперед, вперед, вперед.

Кто был главным русским космистом?

Николай ФедоровКартина: Пастернак, Леонид ОсиповичФилософ Николай Федоров (1829–1903). Находясь под впечатлением от успехов науки, он в какой-то момент прямым текстом заявил: а почему бы нам не воскресить всех наших предков? И в самом деле, друзья, раз уж инженер Попов изобрел при помощи своей головы и логарифмической линейки такое чудо, как радио, не замахнуться ли нам на воскрешение людей?

Тогда казалось, что телеграмма из Сызрани в Рязань и всеобщее воскресение по научному методу — это задачи сопоставимого уровня сложности. Решили первую, решим и вторую. Это сейчас прогресс равняется обновленной версии бесполезного гаджета. Никакого волшебства не осталось и в помине. А во времена космистов оно лилось рекой.

Сам Федоров работал в Москве в Румянцевском музее и был известный аскет и бессребреник. В наше время мы привыкли к тому, что аскеты и бессребреники, особенно если они ходят в церковь, истово презирают науку и, как архикрестьянин Герман Стерлигов, время от времени предлагают россиянам жечь колдунов. Федоров был другим. Наука и философия, говорил он, должны действовать, должны бороться с силами природы, зараженной грехом, до полной и окончательной победы. То есть до всеобщего воскресения, когда технологии смогут вернуть к жизни наших предков вплоть до Адама.

Этот поворот с воскрешением — он очень странный. Историк русской философии профессор Зеньковский так и пишет — Федоров уклонился в магизм и фантастику. Почему его так повело? До того он сочинял нормальные с точки зрения русской философии вещи: про покаяться и простить, например. Видимо, ажиотаж и даже угар от новых возможностей сильно кружил голову и философу тоже.

А кто еще был космистом?

Константин Циолковский (1857–1935) — еще один захватывающий герой. Бедный школьный учитель, с женой и детьми, в провинциальной Калуге в свободное от работы время занят тем, что вместе со своим другом, налоговым чиновником, клеит модели дирижаблей, способных покорять дальние планеты. Не странно ли — живя в исконной избе с печным отоплением, иконами в красном углу и керосиновой лампой, рисовать чертежи металлических летательных аппаратов?

Александр Чижевский (1897–1964) — странный, очень странный советский ученый, часто бывавший в гостях у Циолковского в Калуге. Придумывает люстру, ионизирующую воздух — кажется, полезная вещь, и пишет умопомрачительные, на грани безумия, гимны Солнцу, похожие на псалмы последователей какой-то неизвестной вавилонской религии, с жутковатой пелевенщиной на заднем плане. Сочиняет евгенические правила для человечества, чтобы оно поскорее стало лучистым, в смысле — избавилось от обезьяньей наследственности, и превратилось в чистый свет. Есть сведения, что под конец жизни Чижевский откровенно поклонялся Солнцу.

Владимир Вернадский (1863–1945) — невероятный человек из той же эпохи. Придумал ноосферу, известную всем со школьной программы. Откуда она? Зачем? Будучи успешным академическим ученым, на ровном месте приходит к мысли, что человеческий разум — это одна из космических стихий, такая же мощная, как гравитация. И она, конечно, образует свою отдельную сферу. До недавнего времени в Тамбовском университете существовал факультет ноосферной безопасности и права. Люди изучали вопрос вплотную. Теперь вроде факультет закрыли.

Что стало с русским космизмом в XX веке, и почему про него снова вспомнили сейчас?

Весь русский космизм — это небывалый оптимизм относительно будущего, доходивший иногда до крайностей и даже до форменных безобразий, когда реальность и бред смешивались и взбалтывались.

И он исчерпал себя, когда стало ясно, что научный прогресс решает многие проблемы, но не решает все, поскольку и у него есть свои ограничения и свои издержки. Техногенные катастрофы, загрязнение окружающей среды, оружие массового поражения — о таких вещах Федоров не думал. Можно создавать новые модели сверхзвуковых самолетов, но воскрешение умерших, увы, нам неподвластно и вряд ли будет.

Современная публика мало смотрит на звезды, и самый популярный сериал — не об ученых, покоряющих материю, а об игре престолов. И это не потому, что она глупее людей, живших на границе девятнадцатого и двадцатого веков. Просто теперь ни у кого нет никаких иллюзий по поводу того, каким образом возникает научное знание и чего оно может достичь в обозримой перспективе. А там, где иллюзий нет, спрос на фантастические построения космистов равен нулю.

Космизм давно бы исчез, если бы не старания пропагандистов. В нем вдруг увидели ту саму русскую идею — смысл существования нации, стержень и опору, без которой нет жизни русскому человеку. Сейчас это такая альтернативная версия православия, самодержавия, народности.

Авторы, придумавшие космизм, при всей своей экстравагантности были чрезвычайно далеки от вопросов национализма и государственного строительства. Наоборот, им хотелось поскорее попасть в землю обетованную, где нет ни национальностей, ни границ, ни таможенных пунктов с унылыми мужчинами в нелепых фуражках. Они думали о планете Земля и о человечестве, местные суверенитеты и территориальные амбиции их не беспокоили. Курьезно само название — русский космизм. Приставка «русский» здесь смотрится как частичка мощей Матроны Московской на Международной космической станции. При чем тут «русский»? Речь же идет о планетарном проекте, в который вовлекается все человечество. Человечество как единица невозможно, если оно дробится по национальному признаку. Ноосфера — она ведь не только там, где русские живут или где по утрам слышен малиновый звон.

Впрочем, в этом мире всегда так происходит: идея, преодолевающая границы, как христианство две тысячи лет назад, в котором нет ни эллина, ни иудея, со временем оказывается на страже государственных границ. Та же история и с космизмом: люди мечтали о лучистом человечестве и высадке на альфу Центавра, а получили повестку в военкомат.

См. также: «Космисты, ребята, вы слабые» — беседа инвесторов издания «Русская планета» с редакцией.

UPD: В первый вариант этой статьи вкралась ошибка — текст про философа Николая Федорова был проиллюстрирован фотографией его однофамильца. Редакция приносит свои извинения.