Картинки с выставки Зинаида Серебрякова в Третьяковке: путеводитель по выставке

«Булочница с улицы Лепик», 1927

Зинаида Серебрякова происходила из большой и разветвленной творческой семьи Бенуа-Лансере. Ее отцом был скульптор Евгений Лансере, а матерью — сестра художника Александра Бенуа. У нее не было полноценного художественного образования, но тесное общение с художниками объединения «Мир искусства» и семейная традиция привели к тому, что у Серебряковой просто не было другого пути, кроме как стать художником. Зинаида Серебрякова придала масштаб искусству, выросшему из домашних спектаклей и любительских акварелей, и почти сразу же прославилась. Вещи с ее первой выставки были приобретены в коллекцию Третьяковской галереи — в частности, известный автопортрет перед зеркалом.

«Портрет Екатерины», 1929

Серебрякова уехала из России в 1924 году. После революции ее родное имение Нескучное, где художница родилась и написала свои лучшие работы, было разорено, а в 1919 году умер от тифа ее муж, Борис Серебряков. Она с четырьмя детьми и матерью переехала в Петербург, а в 1924 году по совету своего дяди Александра Бенуа уехала в Париж в надежде на заказные работы. Заказы не шли, Серебряковой было тяжело одновременно работать и вести хозяйство. Семья, желая поправить ее почти бедственное положение, отправила в Париж сына Александра, а потом и дочь Екатерину — для моральной и физической поддержки. Екатерина, изображенная на этой картине, приехала в Париж в конце 1928 года и жила с матерью во Франции. Зинаида, Екатерина и Александр так и не вернулись в Россию, хотя изначально поездка планировалась как временная. Дети Серебряковой, выросшие в СССР, смогли увидеться с матерью только в начале 60-х годов, уже незадолго до ее смерти. Они тоже были художниками: Евгений — архитектором и реставратором, Татьяна — театральным художником.

«Марокканка, сидящая на площади в Марракеше», 1928

Самым успешным в творчестве Серебряковой после отъезда из России можно считать марокканский период. Она два раза посещала Марокко — в 1928–1929-м, а затем в 1932 году. Это были счастливые поездки, во время которых художница могла отвлечься от необходимости постоянно искать заработок и посвящала все свое время работе с незнакомой натурой. Солнце, новые яркие краски, экзотический мир и необычные лица приводили ее, очевидно, в радостное возбуждение. За время поездок она выполнила огромное число листов в технике темперы и пастели. Успешной работе сопутствовали некоторые трудности, поскольку восточный мир не склонен позировать или терпеть художника на улице, а Серебрякова вообще была человеком очень стеснительным и не любила работать в оживленных местах.

«Девушка в розовом. Марракеш», 1932

Марокканские поездки оказались очень удачными. Взгляд европейца на колониальную страну был интересен французским зрителям, и выставки, устроенные по мотивам этих поездок, пользовались большим успехом. Ее пастели и работы темперой из Марокко — это быстро сделанные вещи, но очень эмоциональные и живые. Важно, что в серебряковском восприятии марроканской натуры совершенно не было ориентации на народный орнамент — того, что иногда привлекает западных художников на востоке. У нее даже нет особенных этнографических деталей, марокканки для нее важны не как экзотические гаремные красавицы, а как колоритные натурщицы. На выставке в Инженерном корпусе многие марокканские работы показаны впервые.

«Обнаженная», 1931

Во французский период в творчестве Серебряковой появилось новое качество — воздушное восприятие, которое идет от импрессионистической традиции. Она принадлежала к тому типу художников, которые могут работать только с натурой, однако нанимать натурщиц в Париже было неудобно и дорого, и большинство «Обнаженных» она писала со своей дочери Екатерины. Дети вообще были ее главными натурщиками. На выставке много их портретов, сами они впоследствии тоже стали художниками. У всех людей, которых писала Серебрякова, было «единое лицо», как его назвал искусствовед Сергей Эрнст. Это лицо, в котором соединились ее собственные черты, вроде миндалевидных глаз, и черты ее детей и родственников. Даже когда Серебрякова писала заказные портреты, она все равно придавала лицам заказчиков сходство со своей семьей.

«Портрет Александра в карнавальном костюме», 1952

На этом портрете сын Зинаиды Серебряковой Александр изображен в маскарадном костюме. «Портрет Александра…» она написала, когда Серебрякова пригласили рисовать портреты участников венецианского карнавала. Тема маскарада никогда не была главной в творчестве Серебряковой, в отличие от ее родственников из «Мира искусства», но у нее был знаменитый автопортрет 1911 года в костюме Пьеро.

«Русская баня» (центральная часть триптиха), 1926

Творчество Серебряковой в первые годы эмиграции было в основном посвящено темам, которые волновали ее в период жизни в Нескучном и в Петербурге и переехали с ней по инерции во Францию. Например, изображение девушек в бане — прямой наследник знаменитого полотна 1913 года из Русского музея. Серебрякова как классический художник тяготела к обнаженной женской фигуре. Сцена в бане связана с воспоминаниями о России, потому что впоследствии Серебрякова уже мало рисовала бани и купальщиц, ее восприятие женского тела все больше приближалось к французской традиции: ню, обнаженные в кровати, спящая на пляже, словом, этюдный жанр.

Александр Серебряков. «Усадьба Дичли. Внешний вид», 1948

Дети Серебряковой работали в редком жанре акварельной или гуашной миниатюры в традициях русского искусства начала XIX века. Рисовали дворцы и натюрморты, иногда — оптические иллюзии. Это было домашнее творчество, которое стало востребовано во Франции среди коллекционеров. Александр мастерски рисовал на заказ виды поместий и даже писал по воспоминаниям русские усадьбы, к тому моменту уже национализированные большевиками. Среди его работ есть и изображение усадьбы Нескучное, где он родился, но на этой выставке он отсутствует. Жанр документального бытописания с точностью архитектурных деталей и предметной среды был, можно сказать, его изобретением. Для Франции того времени это было в новинку.

Екатерина Серебрякова. «Сад дворца Бельвю в Швейцарии», 1956

Нынешняя выставка в Третьяковской галерее смогла состояться благодаря Екатерине Серебряковой, которой в этом году исполнилось 100 лет. Помимо того, что она сохраняла работы своей матери, Екатерина сама рисовала небольшие по формату работы, чаще всего виды усадеб и парков или интерьеры дворцов. На рисунке изображен швейцарский парк Бельвю в английском стиле. В Швейцарии жили родственники Серебряковой, и Зинаида с Екатериной и Александром их часто навещали. Помимо портретов интерьеров и садов Екатерина Борисовна делала еще и коробки с трехмерными макетами, которые она раскрашивала вручную. Эти модели ей тоже заказывали хозяева дворцов.

Екатерина Серебрякова. «Птицы», 1955

Владельцы поместий заказывали картины собак, интерьеров и парков — это запечатлевалось для истории, и изображениями с ними украшались те же дворцы. Иногда сами владельцы этих интерьеров писали картины своих гостиных или натюрморты — в примитивной, а иногда и в профессиональной манере. В семье Серебряковых, Лансере и Бенуа эта традиция существовала издавна, поэтому она так легко возродилась у детей Серебряковой.