Новое бедное Что сделает кризис с кино, театром, выставками, книгами, журналами и сериалами

Выставки и галереи

«Галерейный бизнес в моем случае всегда был убыточным предприятием. Но могу вам сказать, что в будущем году количество выставок не изменится, количество сотрудников не изменится, расходы не изменятся, они просто будут перерассчитаны. 

В 1998-м я еще не был занят в галерейном бизнесе. В 2008-м все было легче, потому что до нас докатился мировой кризис. Теперь у нас свой собственный. Никто нам помогать не будет. В данном случае остается существовать по принципу «не верь, не бойся, не проси». В общем, все будет хорошо«. 

«Наша программа в рамках обеих биеннале в течение года обычно делилась так: половина наших выставок, половина зарубежных. Понятно, что зарубежная экспозиция — это почти всегда rental fee, это транспорт, это страховка, это куратор, сопровождающий выставку. Естественно, все договоренности в твердой валюте, прежде всего в евро. И естественно, когда курс меняется, это катастрофически плохо. Поэтому мы корректируем нашу программу. Но есть проекты, которые мы не можем не сделать, по которым есть договоренности. 

Мы ведем переговоры, но я не уверена, что у нас будет больше внебюджетных средств. Я трезво оцениваю состояние компаний, которые являются нашими стратегическими партнерами, и кризис в головах и душах членов нашего попечительского совета. Кроме того, все, кто нам помогал, помогали нам в рублях. 

Даже когда мы делаем выставку русского художника, нужно понимать, что его работы находятся в крупнейших коллекциях по всему миру. Например, такая ситуация с запланированной ретроспективой Павла Пепперштейна. 

1998-й мы прошли просто. Мы были новым музеем. В 2008 году мы справились, потому что я готовилась к этому кризису два года, я знала, что он будет. В этот раз мы оказались незащищенными. Мы будем реже менять выставки, что, конечно, негативно может сказаться на репутации музея и его существовании в московских условиях. Конечно, у нас есть коллекция, с которой можно работать, но нельзя забывать о понятии музейного уровня. И еще у нас есть выпускники нашей школы, которые последние шесть лет определяют культурный пейзаж молодого искусства России. 

Мы будем работать. В любой кризис ты проходишь через одни и те же стадии предчувствия, паники, и затем наступает фаза волевого усилия. К счастью, мы знаем, что у нас будут программы «MAMM-Literature» и программа «MAMM-Music», что позволит привлечь большее количество посетителей. У нас нет выбора, нужно собраться и через кризис пройти. 

Мы серьезно думаем о повышении цен на билеты. Цены на московские квартиры, цены в столичных кафе, цены на билеты в столичные театры гораздо выше, чем в Европе. А если сравнить цены на билеты в музеи, то все не в нашу пользу. Политика тут построена таким образом, что незащищенные слои населения поддерживают за счет музеев. Почему нет бесплатных походов в театры? Почему нет бесплатных походов в Консерваторию или в кино? Это же тоже сегменты культуры. А делают еще один день бесплатного посещения, еще одну «Ночь музеев». Нам не на чем зарабатывать, кроме посещаемости. Третье воскресенье месяца — вход бесплатный. Но если так, то нужно компенсировать его из бюджета. Накануне бесплатного дня в субботу приходит около 1000 человек. А в бесплатное воскресенье — 4000–6500 человек. Это, во-первых, некомфортный момент давки, люди звонят мне и просят меня раздеть их вне очереди. Мой кабинет становится гардеробом. Во-вторых, приходят в этот день совсем не те, кто не может заплатить. Я считаю, что нужно в такой ситуации сделать два вторника бесплатных, если нам их не компенсируют из бюджета, тем более мы работаем до девяти вечера. Мы подсчитали, что на бесплатных днях мы потеряли 12 000 000 рублей. На эту сумму мы могли бы сделать хороший проект. 

Я уверена, что, когда ты в кризис не знаешь, что делать, не знаешь, как свести концы с концами, если ты слушаешь хороший концерт, читаешь хорошую книгу, идешь на хорошую выставку, жизнь налаживается. Искусство дает витамины и силы, даже если зеленых салатов на прилавках нету. 

В Москве не менее насыщенная культурная жизнь, чем в Париже или Лондоне, тем не менее многие еще не привыкли к тому, что иногда лучше сходить в музей, чем посидеть в кафе». 

«Все наши выставки — привозные, они и по старому курсу доллара были дорогостоящими, потому что это дорогое удовольствие, особенно если учитывать страховки и транспортировки; часто это loan fee за аренду вещей. Например, все английские крупные музеи берут очень большую арендную плату. Но мы, естественно, думаем на эту тему. Наши планы остаются в силе, мы не отменяем ни одной выставки. Что касается всяких санкционных историй, у нас только улучшились отношения с многими музеями, увеличилось количество музеев, которые хотят с нами работать, и усилился градус доброжелательности.

Мы боялись, что бюджет будет более экономичным, учитывая обстоятельства, но нет, на данный момент он вполне приличный. Но все равно недостаточный, конечно, потому что колебания курса сыграли свою роль. Мы опираемся на наш попечительский совет, средства которого мы думали больше тратить на покупки, но придется их перевести на музейные траты, связанные с каталогами, с научной работой и выставками. Выставки — это наша главная зона воздействия. Тех людей, которые хотят с нами работать, много. Присутствие частного капитала в нашей работе будет большим, чем прежде.

Да, более мелким музеям будет тяжело. Меньше возможности, меньше движения. Но зато, если искать оптимистическую ноту, в такие моменты людям нужно больше шевелить мозгами, больше придумывать кураторских идей, не быть сырьевыми придатками, не получать конечный продукт, а придумывать самим. Мы над этим тоже работаем, собираемся предоставлять наши выставки в крупные развивающиеся страны, которые тоже могут платить loan fee за наши произведения. Нужно зарабатывать деньги, и если есть мозги, ты всегда их заработаешь.

Конечно, экономическая ситуация не может не повлиять на планы нашей реконструкции. Те большие деньги, которые были нам утверждены в этом году, в результате изменения курса стали меньше на 40%. Но стройка длинная, кризис вполне может сменить новый взлет, и сейчас мы идем по плану, строим все ровно так, как должно быть. Одно здание в стройке, другое в экспертизе. На этом этапе денег достаточно. Мы будем все делать так, как будто ничего не происходит, остановить это невозможно. Возможно, на каком-то этапе нам потребуются дополнительные средства. Это сильная позиция государства, что оно тратит деньги не только на вооружение (вынужденное), но и на реконструкцию музеев. Мы не одни — стройки запустили и Политехнический музей, и ГЦСИ, и Третьяковка. Конечно, тем, кто не начал, придется ждать другой ситуации.

Прекрасно, что музеи ощущают свою особую миссию и пытаются помочь политикам, которые несовершенны, непрофессиональны и меркантильны в своих действиях. По инициативе чудесной брюссельской институции Baza(a)r Belg(i)ë мы готовим очень важную выставку в марте 2016 года, которая называется «Объединенная Европа. 1945–1968 годы». Это попытка преодоления ошибок, очень серьезный проект, в котором участвуют все европейские музеи с лучшими вещами. Если все будет нормально, эта выставка начнется у нас, потом переедет в Брюссель, потом будет в Германии. На почве этой выставки мы будем проводить какие-то встречи, дискуссии, круглые столы с участием политиков, ученых, разных людей, которые будут обсуждать, как можно выйти из текущей гуманитарной катастрофы».

Кино и ТВ

«Кино меняется в лучшую сторону. Пусть даже зритель мог не заметить. Это не случайно. Это плоды реформы — создания Фонда кино. Мы предупреждали, что первые результаты появятся года через три. Так и есть. Появилось чувство зрителя, появилась достаточно четкая система жанров.

Российское кино сейчас на взлете. 40% средств, которые поступают в Фонд, — это бюджетные средства, именно они притягивают 60% частного капитала. Годовой объем бюджетных поступлений в Фонд кино — три миллиарда рублей, это стоимость одной опоры Керченского моста. Если государство выделит эти деньги, развитие продолжится, если такое решение не будет принято, то инерции хватит еще на три года. Но уже в 2016 году мы почувствуем затухание позитивных тенденций. Поскольку для изменения статуса российского кино необходимы большие фильмы-события.

Сегодня арендные ставки у кинотеатров в долларах — если арендаторы (особенно в торговых центрах) не пересмотрят политику, многие кинотеатры закроются. 

Я думаю, авторское кино в 2015 году побьет рекорды по количеству наименований. Появится больше независимых авторов проектов, которые будут работать без продюсеров. В этой области все будет зависеть от личной позиции режиссера, его готовности отказаться от производственного комфорта ради проекта.

В августе 1998-го мы закончили «Особенности национальной рыбалки». А договоренности были таковы, что часть гонораров — естественно, в долларах — предполагалось заплатить после съемок. Цифры увеличились в четыре раза, но мы все отдали. При этом тогда и возможности кинопроката картины не было, был только релиз на VHS. 

Сейчас неизмеримо легче, чем в 1998 году. Тогда российское кино было слабо развито, не было сильных компаний с опытом и ресурсами. Ситуация прояснится в феврале, думаю. Скорее всего, штаты компаний максимально сократят. Компании усохнут, как семечки в ожидании дождя. 

«Сериалы в каком-то смысле можно сравнить с нефтяной зависимостью — российское телевидение жестко подсело на них во второй половине нулевых годов. Сериалы стали самым ходовым (и самым дорогостоящим) товаром, и любой мало-мальски серьезный канал пытался сказать свое слово в этом жанре. Неудивительно, что вместе с падением доллара и цены на нефть возникли опасения, что обрушится и этот рынок. И небезосновательно.

Сокращение рынка телевизионной рекламы, падение рекламных доходов, нестабильный курс, длинный цикл сериального производства — к чему это приведет? 
В первую очередь к вымыванию дорогостоящего сериального сегмента. В последние годы наши каналы снимали и по 500, и по 800 тысяч долларов за серию, а некоторые даже за границей — очевидно, что о такой роскоши придется забыть. Не исключаю даже, что некоторые уже запущенные сериальные проекты будут заморожены (потому что дешевле будет их остановить, нежели произвести). В свою очередь, окажется востребованным опыт канала ТВ-3, умудряющегося снимать свои сериалы вроде «Пятой стражи» за феноменальные 90–100 тысяч долларов. 
Также придется что-то делать с коррупционной составляющей, которая в отдельных случаях могла доходить до 40–50% бюджета. Людям, распределяющим заказы, либо придется потуже затянуть пояса, либо подвинуться — во всех телевизионных холдингах сейчас идет процесс вертикализации бюджетных потоков и подчинение их единому центру. 
Одним из способов выхода из трудного финансового положения станет также переориентация на более дешевые квазисериальные жанры, такие как сериалити и soap reality. А также на совместное производство с Украиной, которое не то что не упало после Крыма, а — по некоторым оценкам — даже выросло процентов на 15–20.
Кому сейчас будет сложнее всего? Прежде всего, каналам, основу вещания которых составляет сериальный продукт и которые не диверсифицированы в другие телевизионные жанры. Это СТС, ТНТ, чуть в меньшей степени НТВ, которое уже в этом году убрало из сетки одну праймовую линейку сериалов. Дорогостоящим звездам, привыкшим просить за смену несколько тысяч условных единиц. А хорошо — тому, кто может рассчитывать на госбюджет. Уверен, доля сериального государственного заказа в ближайшие годы будет только расти».

Театр

«Меня больше волнует консервативный поворот, чем экономические условия. В 1998 году и в 2008-м не было установки, что существует угодное и неугодное искусство, приемлемое и неприемлемое. Это, так скажем, инновация. Дело не только во власти, а в том, что она действительно озвучивает запрос какой-то части населения. Я боюсь возврата к идеологическому искусству, от которого мало что остается, когда идеология уходит. 

Независимый театр всегда в материальном кризисе. Культура, мне кажется, не зависит напрямую от денег. К примеру, один из лучших фильмов о любви «Касабланка» был снят в годы войны за копейки, там даже вместо самолета картонная модель. Это картине не помешало. 

Я не знаю, что лучше для искусства и для свободы: когда «зачистка» властью идеологического поля поддерживается высокой ценой за баррель или когда эта «зачистка» происходит в условиях кризиса, который заставляет перетряхнуть все и вся».

«Театр делится на государственный и негосударственный. Процент негосударственных в общей массе театров стремится к нулю. Но именно там происходят самые захватывающие театральные сюжеты.

Негосударственный театр, в свою очередь, делится на коммерческий и некоммерческий. Коммерческий — это антреприза, мюзикл. По ним кризис бьет первым делом, их от всех мыслимых невзгод защищает только любовь зрителей к известным артистам. Некоммерческий сектор в театре — это «Театр.doc», пара десятков независимых компаний, таких как КнАМ в Комсомольске-на-Амуре или костромской «Диалог-данс», и несколько независимых площадок, таких как питерский «Скороход». Притом, что они делают ту же работу, что и государственные театры, только лучше, доступ к государственному финансированию им доступен в единственной форме: гранты. Я знаю независимую компанию, которая сегодня распускает сотрудников, потому что в Минкульте из всех заявок этой компании подтвердили в декабре финансирование только четверти. Но в целом, думаю, независимый театр переживет нынешний кризис легче, чем государственный или коммерческий. Поскольку в этом деле работают только невероятно мотивированные, морозоустойчивые люди. Взять, к примеру, «Театр.doc». Его в этом году «кошмарит» и пытается уничтожить лично Вячеслав Володин, как будто других дел у него нет. Так вот сейчас этот театр, выброшенный из своего подвала, ищет новое помещение в Москве и уже собрал на краудфандинговой площадке средства на переезд. Помяните мое слово: «Театр.doc» не только выживет, в будущем году он зажжет.

Кризис первым делом бьет по театрам, которые находятся в состоянии строительства здания или его реконструкции. В 2015-м должны завершить строительство новой «Табакерки», «Геликон-оперы», здания для театрального центра «Вишневый сад». Но денег у Москвы на это не будет, это уже известно. В будущем году история с ремонтом и кризисом повторится, по иронии судьбы для едва ли не лучшего московского театра — «Мастерской Петра Фоменко». В этом году они поставили на ремонт свое старое историческое здание. В феврале по плану должны закончить, но уже сейчас понятно, что не будет этого. А это означает, что театр будет играть вдвое меньше спектаклей, чем собирался, вдвое меньше будет зарабатывать, вдвое меньше москвичей увидят их спектакли. А в 1998-м Фоменко только получил это здание — бывший кинотеатр «Киев». Только начали ремонт — и тут август. У Москвы денег нет. Стройку заморозили, и никакого просвета не предвиделось. Пока Петр Наумович не сходил на стройку с двумя банкирами, которые благоволили театру. Сходили, выпили — и дело пошло. 

Про 1998-й, наверное, мог бы Олег Павлович Табаков рассказать: он тогда руководил «Табакеркой» и Школой-студией МХАТ, и кризис случился ровно в его день рождения — 17 августа.

А Центр драматургии и режиссуры, который в том же 1998 году только родился, кризиса не заметил. Поскольку основным источником их финансирования были крохотные взносы друзей, которые Алексей Казанцев собирал, забыв о гордости, и основным источником дохода стали средства от продажи билетов. А они в тот год выпустили «Шопинг энд факинг». Играли его в подвале «Русского дома» на Сретенском бульваре. А в фойе стояли игровые автоматы, и хмурые мужики в мохеровых шарфах на них играли». 

Книги

«Думаю, неминуемо вырастет себестоимость книги, хотя и не пропорционально курсу валют. Мы печатаем книги в России, но типографии уже подняли цены на печать от 3 до 10%. Краска, формы, пластины, бумага на переплетные материалы — все это импорт. Даже на бумагу российских комбинатов, используемую на текст, тоже поднимается цена.

Так как наше издательство издает только зарубежную литературу, мы напрямую зависим от покупки авторских прав, а это валюта. Значит, авторские права в себестоимости книги увеличатся в два раза, что сразу же отразится на отпускной цене. С октября мы ведем переговоры с литературными агентами о необходимости снизить авторские гонорары. Естественно, не в 2 и не в 1,5 раза, но хотя бы процентов на 20. Далеко не все хотят к этому прислушиваться, так что, возможно, придется покупать права у тех агентов, которые готовы вникнуть в сегодняшнюю ситуацию. 

По моим прикидкам, в следующем году цены на книги вырастут на 20–25% — и это оптимистичный сценарий (к слову, цены на электронные книги тоже вырастут). Повышается отпускная цена на книгу — падает покупательский спрос, как следствие — падают тиражи, т.е. цепная реакция. Так как дорожает все, то, к сожалению, в книжный магазин люди пойдут не в первую очередь. Если перед человеком стоит выбор — купить килограмм еды или книгу, он выберет еду. Заметьте, люди, скупающие по 5 телевизоров и 10 кофемолок, не кинулись закупать книги. В книжных магазинах тихо и безлюдно.

Конечно, люди не перестанут читать, но постараются делать это даром. Будут читать то, что куплено ранее, будут активно пиратствовать, кто-то вспомнит про библиотеки.

Я уверена, что все издатели судорожно пересматривают свои издательские планы на 2015 год, убирая из них дорогие издания, инновационные и экспериментальные проекты, перебрасывая издание неочевидных проектов на будущее.

Кто-то начнет экономить на бумаге, на переводе-редактуре-корректуре. В результате можем получить то качество книг, которое было в начале 1990-х годов, потому что нынешний кризис будет многих издателей к этому вынуждать. Хочется надеяться, что наше издательство сумеет сохранить тот достойный уровень книг, к которому за многие годы привыкли наши читатели.

Еще одна очень большая проблема — задержка платежей от продажи книг. Большинство дистрибьюторов работает с издателями на условиях отсрочки платежей. Эти условия и раньше редко кто выполнял, а в кризисное время ждать хорошего и подавно не приходится. С прошлого «черного понедельника» мы не получили ни копейки, хотя в обычное время — 2–4 платежа ежедневно. У кого-то паника, некоторые не отвечают на письма и телефонные звонки, те же, кто отвечает, ссылаются на проблемы и предлагают посмотреть в окно.

Боюсь, что закроется часть книжных магазинов, особенно региональных. Зато могут начать расцветать библиотеки — и это ложка меда в бочке дегтя.

Мне кажется, от государства помощи  ждать не стоит — дотироваться будут в основном общественно значимые, военно-патриотические проекты и книги про «духовные скрепы». Вот что бы действительно помогло небольшим издательствам — это организация еще пары ярмарок, таких как non/fiction или «Книги на бульварах». Когда я слышу слова Капкова про то, что надо поднять жопу и идти работать, я закипаю. Мы, маленькие издательства, привыкли существовать в режиме выживания и считать, что все эти нефтяные жирные годы все жили расслабленно и богато, — привычный чиновничий  цинизм». 

«В кризис 1998 года цены на книги выросли в 2 раза за полгода, притом что бумага подорожала в 4 раза (все бумажные комбинаты в РФ принадлежат иностранцам). Но цены на книги до недавнего времени и так приблизились к иностранным в сегменте «интеллектуальной» книги, и дорожать изданиям уже некуда. Поэтому теперь все зависит от покупательской способности и зарплат людей, что находится в прямой зависимости от политики государства (контроль инфляции). Скорее всего, книг будет поменьше, а цены выше».

СМИ

«Экономический шок декабря 2014-го и неизбежный спад экономики — а значит, и рекламного рынка — в 2015-м окажут вполне предсказуемое воздействие на российские медиа. Хотя природа кризиса отличается от 2008-го и 1998-го, да и общее состояние рынка другое (хотя бы с точки зрения его размера и качества управления), можно с высокой степенью уверенности предположить, что он поведет себя шаблонно. Если проанализировать реакцию рекламного рынка на спад в экономике, то в более близких нам 2008–2009 годах спад ВВП на 4% спровоцировал «нырок» рекламного рынка на 28%, причем главными пострадавшими оказались печатные СМИ, радио и наружная реклама. ТВ и интернет практически не потеряли бюджетов, может быть, только в долларовом выражении. Вполне логично предположить, что следствие кризиса-2015 (вкупе с долларовой девальвацией) подействует на рынок примерно по той же формуле, однако в этот раз тяжесть сокращения достанет именно телевидение и отчасти медийную рекламу в интернете — просто по той причине, что журналов и газет практически не осталось (с точки зрения масштаба рынка).

Глянец — особенно успешный и развитый — скорее всего, немного пострадает вначале, но потом достаточно быстро станет отыгрывать, возвращаясь примерно на те же позиции и с точки зрения денег, и с точки зрения воздействия на свои сегменты. Что касается сериалов, то сокращение производства и его удешевление будут заметными, но вряд ли такими же жесткими, как в 2008–2009 годах. Кроме того, политические обстоятельства не дадут каналам возможности заменить российское производство импортным, даже если оно будет китайское. Идеология осажденной крепости не позволит».

Фестивали

«За последнюю неделю по меньшей мере три человека из моих знакомых, включая российского отборщика одного международного фестиваля, озаботились покупкой проектора, и это, по-моему, свидетельствует о перспективах отечественного, так сказать, экрана лучше всего. Ну а если серьезно, то любой кинофестиваль (во всяком случае, международный) испытывает сейчас те же проблемы, что и любая культурная институция, хоть сколько-нибудь включенная в международный контекст: почти все расходы (фильмы, гости, визы и т.п.) в долларах и евро, в результате чего фестивальный бюджет в процентном соотношении растет настолько, насколько падает рубль. В отличие от проката (которому, впрочем, тоже придется несладко, во всяком случае той его части, что принято называть артхаусной — за этот год и без всякого кризиса закрылось две компании, лучший российский фильм года «Комбинат «Надежда» в прокат не вышел, а один из лучших американских фильмов года, «Отрочество» Линклейтера, здесь и вовсе ни разу ни показали), фестиваль — это ведь не только про поход в кино, у него другая экономика. Скажем, на тот же Beat за полторы недели приходит порядка 10 тысяч человек, но это люди, которые приходят не только в кино, но и на мастер-классы, разговоры с режиссерами, концерты, вечеринки. Это те вещи, многие из которых бесплатные, и их в принципе невозможно капитализировать, во всяком случае, напрямую. 

Повышать цены на билеты, как это сейчас делают некоторые концертные промоутеры, никто не будет, потому что в сознании людей это работает таким образом: ну а что кино, кино и по телевизору можно посмотреть (тем более их сейчас тоже, кажется, массово скупают). Единственное, на чем теперь можно будет сэкономить (учитывая, что фестивали в России обычно и так экономят на всем, даже большие и государственные) — это суточные для гостей. Надо сказать, что я искренне считаю, что зрителей для, условно, не блокбастеров здесь значительно больше, чем принято думать, и что надо с ними почаще коммуницировать, используя понятные для них медиа, но сейчас — именно за этот год — стала чувствоваться заметная рассинхронизированность того, что происходит в прокате, с тем, что интересно людям».

«Когда происходит очередная катастрофа, нам всем хочется, чтобы она была окончательной: так хотя бы есть какая-то надежда на изменение ситуации. Но нет, даже катастрофы у нас стали какие-то постмодернистские. Вроде, кажется, конец, а вроде и все по-прежнему. Так что резкое обесценивание национальной валюты мало что изменит — по крайней мере, для российских кинофестивалей. Конечно, возрастут расходы на оплату прав на показы зарубежных фильмов. Но у официальных, одобренных Минкультом фестивалей доля этих расходов совсем невелика — 5–10 процентов; куда больше тратится на представительскую часть — дорожки, церемонии, гостиницы. У фестивалей независимых, таких, как Beat или Tomorrow, доля расходов на права может быть больше, но у них и отношения с западными правообладателями получше: будут просить о скидках, договорятся. Что еще — транспортировка копий? Их уже давно можно закачивать на FTP. Авиабилеты? Ну предоставим участникам гостиницу, а билеты за свой счет, кто-то все равно приедет. Звезд-актеров у нас привозят прокатные компании, а звезды-режиссеры неприхотливы и дешево обходятся организаторам. Больше всех пострадает фонд зарплаты и гонораров. Менеджеры, координаторы, переводчики — у всех останется та же зарплата в рублях. Ну еще жаль коллег программных директоров: наверняка перестанут оплачивать поездки на крупные международные кинофестивали, хотя без них, «по интернету», дистанционно сделать приличный фестиваль невозможно. Но на пару лет у любого из наших кураторов идей точно хватит. В общем, жить придется скромно, но зритель этого почти не заметит».