Кинотавр-2012 Что это было

Сочи город тесный, курорт неудобный. Узкое побережье, на которое наслаиваются без всякого порядка ветхие самострои, сталинские санатории, зазаборные частные усадьбы и шикарные недостроенные многоэтажки под будущую Олимпиаду. Они перемежаются душными магнолиями, приземистыми пальмами и билбордами: «Классика вечна», «Музей — это модно», «Будущее прекрасно». Цены феерические.

Вросший в эту почву «Кинотавр» неотделим от побережья-палимпсеста: главная площадка — помпезный провинциальный Зимний театр (заложен в 1934-м, закончен в 1937 году), главная гостиница — «Жемчужина» (введена в эксплуатацию в середине 1970-х и до сих пор сохраняет свой позднесоветский лоск), главная задача — как бы нелепо ни выглядели гости фестиваля в веселых сетевых репортажах и фейсбучных отчетах — нащупать пульс того, что мы называем отечественным кино.

Государство, в отличие от его граждан, не особо склонных сегодня к массовым восторгам деятельностью нашей кинопромышленности, до сих пор, согласно расхожей ленинской максиме, принимает кинематограф близко к сердцу, и на «Кинотавре» понимаешь почему. Да, реакция кинематографистов подчас запоздала, а речь сбивчива и неразборчива, но все же рот открывается. При некотором усилии можно читать по губам, следить за отчаянной жестикуляцией — и что-то да расслышать. В этом году на «Кинотавре» кино снова стало искусством политическим. И это прекрасно.

Показанный на открытии короткий «Пока ночь не разлучит» Бориса Хлебникова неожиданно подвел жирную черту под нулевыми. История известная: материал «Большого города», бесхребетная (то есть лишенная развития в традиционном понимании) драматургия повседневности, комическая как будто атмосфера богатого московского ресторана. На экране — в общем портрет общества: на кухне интернационал гастарбайтеров, в зале все хорошо и обильно едят, каждый за своим столиком, кто-то опохмеляется, кто-то решает вопросы, кто-то друга встретил, но никто никому не интересен, пока дело не доходит до драки. Зачем дерутся? Почему? Бог знает.

Или, скажем, показанный на второй день фильм Михаила Сегала «Рассказы», которому аплодировали чуть ли не стоя. Простой, четкий четырехчастный — вообще, фестивальная программа этого года в изобилии представила фильмы-альманахи — памфлет. То ли неожиданно остроумный «Фитиль», то ли «Ералаш» для взрослых. С плакатной ясностью, загибая пальцы, автор перечисляет топики современной жизни: а) круговая порука коррупции (в роли мета-Путина появляется известный своей работой в структурах Союзного государства Игорь Угольников); б) культурная деградация нации (в финале метафорично сгорает бабушка-библиотекарь); в) страх перед будущим (юная красавица рассказывает о том, как немецкие танки до «Икеи» дошли). Это жонглирование горячими тегами могло бы показаться смелым, если бы за прокат актуальной картины не взялось местное отделение Buena Vista (читай: Disney). Прямое высказывание (а по прямым высказываниям у нас давно скучают) Сегала, которому в результате присудили приз за лучший сценарий, еще долго обсуждали бы в кулуарах, если бы не оказалось, что программа этого «Кинотавра» на удивление изобилует фильмами, прямо затрагивающими текущую повестку дня. Кино огляделось вокруг и вдруг обнаружило, что у нас есть общественная жизнь и она где-то даже бурлит.

Сергей Мокрицкий в своем «Дне учителя» заставил главного героя (соответственно учителя) прогуляться по проспекту Сахарова, вялый мужчина лет сорока с чем-то с потерянным видом прошел мимо социалистов, черносотенцев, смешных девочек с надутыми презервативами и уселся на скамейку с милиционером есть хот-дог. Этого эпизода могло бы и не быть в фильме, но вставной зуб порой приятно украшает челюсть.

О серьезной классовой борьбе мечтают авторы фильма «За Маркса…» Светлана Баскова и Анатолий Осмоловский, которые пытаются перенести в кино стратегии совриска. Их кино — в главных ролях тандем «Зеленого слоника», Сергей Пахомов и Владимир Епифанцев — плакат не хуже эйзенштейновской «Стачки». Рабочие сталелитейного завода смотрят в киноклубе Годара и Аскольдова, читают переписку Гоголя и критику Белинского и создают независимый профсоюз, чтобы бороться за свои права с дирекцией предприятия. Заканчивается инициатива на кладбище. К сожалению, эта мощная картина не способна отвечать задачам, которые сама перед собой ставит — из факта искусства превратиться в орудие борьбы и средство агитации, — невозможно представить ситуацию, при которой ее посмотрит, что называется, массовый зритель.

Намного больше шансов достучаться до зрителя у Авдотьи Смирновой, которая разбирается с классовым сознанием под прикрытием комедийного жанра. Ее «Кококо» о том, как встретились петербургская музейная работница (Анна Михалкова) и провинциальная бахалда (Яна Троянова) — и еще не ясно, кто хуже. У Авдотьи Андреевны есть, может кому-то и неприятная, но позиция: интеллигенция на экране собирает подписи за Ходорковского, играет в благотворительность и даже выходит к автозаку, но в финале, когда героиня Трояновой, сидя в милицейском «аквариуме», кричит, чтобы ее «не отдавали» музейной скромнице, никому из зрителей не нужно объяснять причину этого вопля. Интеллигенция, она же «креативный класс», и народ так давно идут параллельными курсами, что каждое пересечение, по мнению автора, грозит взрывом. Оба фильма (и «За Маркса…», и «Кококо») с редким ажиотажем обсуждали на круглых столах «молодой критики» (программа «Пять вечеров»), где режиссеры старались выслушать узкий круг избранных критиков, а те в свою очередь — режиссеров.

Но стремительная стратификация и размежевание (не только классовое) общества — это важное сообщение не «Кинотавра», а последнего года русской жизни, которое наше кино (даже откровенно плохое вроде фильма Всеволода Бенигсена «Аварийное состояние») умудрилось уловить. Все расселились по своим углам, все в претензии друг к другу и слышать ничего не хотят. Поспорить тут не с чем, «Кинотавр» хорош не констатацией, а тем, что умудрился найти ответ этому мутному бурлению и тягомотному вопрошанию: «Кто виноват? Что делать?» Главные награды из Сочи увезли «Я буду рядом» Павла Руминова (Гран-при) и «Жить» Василия Сигарева (приз за режиссуру). Две личные истории о переживании апокалипсиса и смерти. О том, что никто не виноват, и нужно продолжать жить, быть рядом.