The Rolling Stones, Portishead, Роберт Плант и другие лучшие концерты лета

«Перед концертом меня одолевали множественные сомнения, и вот почему. В этом году мы показывали фильм «Приняты за незнакомцев», и примерно каждый второй пользователь «ВКонтакте» считал нужным выразить гражданскую позицию и сообщить нам или мне лично, что он думает о группе The National. Я думал о ней примерно то же самое. В 2007 году я посетил концерт The National в Москве. Это был настолько хороший концерт, что к группе The National в ее нынешнем виде я относился с большой осторожностью. Последние два альбома мне нравятся даже больше, чем «Boxer» или «Alligator», но я смотрел выступления The National на ютьюбе, видел, что они выкладывают в соцсети, и жаловался друзьям, с которыми ехал на Flow, на то, что группа The National, кажется, превратилась в каких-то пышных … в костюмах. Я сам не понимал, чего ждать. По иронии, единственной живой рок-группой, выступавшей перед The National, были Manic Street Preachers, выходившие перед ними на ту же самую главную сцену. Будь я участником Manic Street Preachers, я бы, наверное, удавился: такое ощущение, что группы эти разделяют десятилетия, сотни световых лет. Я совершенно не понимал, что The National эволюционировали в такую большую во всех смыслах этого слова группу, которая использует методологию сродни Arcade Fire, на концерте которых я был в Варшаве несколько лет назад. Тогда меня потрясло, что 50% впечатлений, которые ты получаешь, строятся на визуальных образах, — три гигантских экрана транслируют на протяжении всего концерта видеоряд, который к каждой песне делает человек масштаба Спайка Джонза. Я не очень понимаю, кто делает все эти гигантские инсталляции, маячащие за спиной The National, но они как нельзя лучше ложатся на их музыку и выступают скорее медиа, чем дополнительным развлечением, оттягивая на себя внимание, усугубляя образы, создаваемые песнями, а не наоборот. Спроси меня сейчас, что такое образцовая современная рок-группа — без всяких скидок на «инди» или еще что-то, — я без всяких сомнений скажу, что это The National. Песни с последних двух альбомов, которые меня не очень волновали, я послушал по 50 раз. Единственная проблема была в том, что я совершенно не понимал, как от этой группы отделаться. Какой-нибудь Олег Соболев меня за это засмеет, но, в общем, я ничего не могу с собой поделать и отдельно горжусь тем, что группой The National удалось удивить мою подругу Машу Кувшинову, которая, оказавшись на фестивале Flow, заскучала, и примерно через час времени я обнаружил ее слушающей на айфоне Юлию Латынину».

«Концерт проходил параллельно со знаменитым футбольным матчем Бразилия — Германия. Было совершенно очевидно, что музыканты пытаются каким-то образом смотреть футбол по телевизору, который находился за кулисами. Концерты Роберта Планта сейчас — это такая сгущенная шаманская сила. Он в отличной форме — транслирует и этнические вещи, и что-то связанное с электроникой, и, главное, магическую энергию. В то же время было очевидно, что он не может постоянно находиться в образе престарелого шамана и ему очень интересно, что происходит во время футбола. Поражает именно этот контраст: когда сначала идут пять минут абсолютно психоделических, совершенно не похожих ни на что настроений, которые он создает с помощью музыкантов Massive Attack, Portishead и африканца Юлдеха Камара, отвечающего у него за рэп и за этнику, — а потом вдруг выбегает и сообщает, что Бразилия проигрывает 6:0. То есть концерт начинает взаимодействовать с реальной жизнью и получается диалог, какая-то третья сущность. Ну и вообще Плант — герой этого лета по части выступлений на фестивалях: и «Гластонбери», и Fuji Rock, и iTunes Festival. Он в очередной раз триумфально вернулся, и за ним безумно интересно наблюдать. Единственное, о чем стоит сожалеть, — это то, что он не исполняет песни с альбомов 80-х и 90-х годов. Может быть, он считает, что они слишком ориентированы на радио. Он остановился на том, что нужно играть обязательно какое-то количество каверов на Led Zeppelin и какое-то количество нового или относительно нового материала. Это его право».

«Не очень я люблю фестивали в обычном понимании этого слова, хоть и побывал на великом их множестве. Фестиваль — он как парк аттракционов: приходится платить деньги за очень сомнительное удовольствие. Только в случае фестиваля вместо мегаломанских горок и душераздирающих каруселей ты обычно оказываешься заперт на поле вдали от цивилизации. Поле постепенно превращается в месиво из протоптанной травы, одноразовой посуды и уставших тел посетителей. Деваться некуда, приходится слушать группы, которые вместо идеального сета в двадцать минут хотят показать себя во всей красе и сыграть больше часа.

Punk Rock Bowling выгодно отличается от описанных клише и больше похож на встречу старых знакомых, которые по традиции раз в году обнуляются в Лас-Вегасе. В районе Фримонт, известном огромным LED-экраном размером с улицу, все гостиницы оккупированы субкультурщиками различной степени экстравагантности. Днем в этих отелях происходят пул-пати, где группы и диджеи играют у бассейнов, а слушатели устраивают танцы прямо в воде. Те, кто не хочет мокнуть, проигрываются в казино и напиваются в многочисленных барах. 86 по Фаренгейту в тени.

Помимо музыки, водных развлечений и индустрии азарта гостям фестиваля доступно множество самых разнообразных развлечений. Так, в огромных развлекательных центрах Вегаса происходит чемпионат по, собственно, панк-рок-боулингу. В этом году участие в нем приняло порядка 160 команд. Единственный на этом состязании российский состав Bowlingrad не смог пройти в плей-офф. Но это не беда, ведь можно было попробовать свои силы в панк-турнире по покеру! Хотя игра на выбывание и стартовая сумма не оставляли шансов новичкам. Для тех, кто собирался рубиться до последнего, предусмотрены ситкомы, камеди-клубы, клубные шоу и панк-рок-караоке.

Третий и заключительный день фестиваля был воистину звездным. Вечером на главной площадке играли Leftöver Crack, Against Me! и Good Riddance. Во время выступления хедлайнеров NOFX участники почти всех групп тоже были на сцене. Было на что посмотреть: NOFX — это один из самых известных панк-коллективов в мире с песнями, полными колкого юмора, тотальным отсутствием политкорректности и язвительными шутками при каждой удобной возможности. Фэт Майк, фронтмен NOFX, был явно главным на этом празднике, как на сцене, в сравнении с остальными группами, так и во время турниров по покеру и боулингу».

«Этим летом я ездил на фестивали не по принципу «куда хочется», а по причине профессиональной необходимости. Не могу сказать, что видел очень много того, что понравилось и могло бы теоретически понравиться. Я был на Melt!, Sziget, Berlin Frstival и First We Take Berlin. На Melt! очень впечатлили Jeri-Jeri из Сенегала и Омар Сулейман, а в Берлине — по-настоящему только Warpaint. Но так как Омар Сулейман и Warpaint уже были в России, это все равно было не до конца уникальным переживанием. А вот Portishead, которые закрывали Melt!, понравились больше всего. Это группа из моего детства, за которой я не очень плотно следил в последние годы. Тем приятнее было, что они выдали такое минималистичное, но мощное шоу. Что они, что Warpaint выступили на не самых крупных фестивалях, на которых не было нокаутирующих хедлайнеров. Но в итоге и те и другие восполнили этот вакуум. Portishead так выстроили свое шоу, что у них не было провисаний, ни единого момента, когда тебя может отпустить или может стать скучно. Все идет по возрастающей: если в начале выступления можно было разговаривать друг с другом и обмениваться впечатлениями, то к концу это такая стена звука, вызывающая прострацию. Двухчасовое шоу пролетает за полчаса. Меня тяжело задеть, мне тяжело вообще слушать что-либо дольше 15 минут, но это было приятное исключение. На сцене стоит человек пять, за ними видео — естественно, в черно-бело-серых тонах. Временами на экране ничего не происходит, иногда показывают изображения с камеры, обработанные через фильтры виджеем: в каких-то бликах, камера трясется. Словом, все в атмосферике группы, все как нужно. На самом деле эстетика группы за 15 лет не очень изменилась — это те же самые Portishead, что я слушал, когда мне было 14. Оказалось, что, хоть эти песни я давно не слышал, помню каждый скретч, не говоря уж о словах. Уже на исходе выступления я повернулся и увидел, что людей было меньше, чем за день до — на выступлении какого-то странного SBTRKT, и даже меньше, чем прямо перед ними на Moderat. Это, конечно, не говорит в пользу кого-либо, но меня немножко удивило. Такова реальность. Главная сцена на Melt! представляет собой площадь, лежащую ниже основного уровня земли, окруженную гигантскими заводскими кранами, и напоминала амфитеатр, в котором умещаются минимум 20 000 человек. Потрясающий локейшн и очень глубокий звук».

«На концертах в боулингах я в своей жизни бывал дважды. Первый — это было шоу «Воплi Вiдоплясова» на открытии боулинга «Самолет» на Пресненском Валу. Туда вела не музыка, а в основном желание как следует напиться. Второй раз получился более осмысленным — спустя почти 15 лет и вдобавок в далеком городе Лондоне. Там выступала группа The Dandy Warhols. Это такие бравые музыканты, которым плевать на то, что они находятся в некотором отдалении от современной рокерской моды. Когда-то они были трендсеттерами, а сейчас смешались с обычными посетителями боулинга при концертном зале O2 Arena, где время от времени проводятся афтепати больших концертов человек на 800. The Dandy Warhols, похожие на хорошо отжатых в центрифуге хипстеров, отлично смотрелись на фоне свисающих с потолка гроздьев диско-шаров. Перед ними в партере бесновалась такая же группировка лондонских и приезжих маргиналов, которые очевидному в плане необходимости посещения концерту The Libertines в Гайд-парке предпочли поездку в боулинг к черту на рога. И надо сказать, что квартет из Портленда блеснул. Разогрели их Dark Horses, выступавшие среди расставленных по сцене постеров Ман Рея, а дальше началась психоделическая дискотека с хитами для пропитых масс («Bohemian Like You», «We Used to Be Friends»), долгими психоделическими кусками («Holding Me Up») и новым треком в духе The Clash «All the Girls in London». К концу программы даже на трезвых людей накатило фантомное опьянение. Многие не спешили покидать Brooklyn Bowl, наблюдая за тем, как на дорожках зажигается свет и начинаются партии, а на липком танцполе под бритпоп извивается десяток-другой фриков, которым просто некуда отсюда идти».

«Так вышло, что Эвиана Крайста — человека, который делает Канье Уэсту новый альбом, — я в этом году видал аж дважды: на испанском Sonar и на финском Flow. Но если в первый раз как-то не проняло (он играл в большом зале, где до этого выступали Moderat), то на лужайке у маленькой палатки накрыло с головой. Худенький белый подросток посмотрел в зал всего пару раз. То ли стеснялся, то ли был слишком занят кручением своих ручек, но при этом в радиусе десяти метров от колонок тряслась земля, изрыгалось пламя, сверлил электродрелью бас. «Что, просто диджей-сет?» — разочарованно спросите вы. Нет, не «просто»; это именно тот случай, когда за 40 минут артист быстренько ловит тебя в свой покебол, а ты не особо и сопротивляешься. Крайст играл самую разную музыку — от чикагского дрилла до продукции своего родного лейбла Tri Angle, но это были прямо танцы до упаду, кровища на танцполе. Я переглядывался со знакомыми во время сета, ну и, как видно, совершенно офигевшим от происходящего был не я один. Говорят, осенью Крайст приезжает с диджей-сетом в Москву — и туда по-любому надо идти».

«За прошедшее лето удалось посетить фестиваль Reading и концерт Кейт Буш. Главное впечатление Reading — Jungle. Отличная концертная группа с мощным грувом, кучей живых музыкантов на сцене и всеми делами. После Кейт Буш остались смешанные впечатления. С одной стороны, это, конечно, грандиозное театрализованное представление, на которое, по слухам, было потрачено 5 миллионов фунтов стерлингов. С другой — очень противоречивый сетлист. Люди уж точно ждали 35 лет не для того, чтобы послушать альбом «Aerial», песни из которого составили половину программы. Ни «Wuthering Heights», ни «This Woman's Work», ни «Babooshka» Кейт Буш не исполнила, что, конечно, очень обидно. Зато одну из песен спел неприятным голосом ее сын Берти. Без этого уж точно можно было обойтись».

«В этом году я проскочил мимо массовых фестивалей (я вообще их не люблю), предпочтя им опен-эйры в неожиданных локациях и с неожиданными лайнапами. Самый «попсовый» фестиваль, на котором я побывал, — Ruisrock, который проводится на острове близ Турку, старейший из местных фестивалей, эдакое местное «Нашествие». Да и на нем из очевидных хедлайнеров была разве что Лили Аллен (кстати, у нее хорошее шоу, примерно в ту же музыкальную лузу, что и у распиаренных Disclosure и Clean Bandit, только лучше), а большая часть — финские артисты. Там же, на Ruisrock, выступали синтипоперы Future Islands, которые из ютьюб-мема превратились в героев модной молодежи, — по американским меркам, сельская группа. Они ровно так и выглядят и местами звучат. Их фронтмен Сэм Хэрринг (то есть по-нашему — Селедкин), похожий на внебрачного сына Фила Коллинза и Джека Блэка, родом из Северной Каролины, все его предки работали на табачных плантациях — он даже песни пишет про то, как разговаривает с тенями своих предков. Словом, Future Islands, их синтипоп-гимны и танцевальные па Сэма Селедкина, который извивается как рыба, вытащенная на берег (не говорите, что вы этого не видели), — это запредельно наивно и до ужаса искренне. Это что-то типа Эдуарда Скрябина, поющего механизатора из Шеговар (с той оговоркой, что Future Islands играют и записываются на уровне «Би-2»). Мне отчаянно не хватает таких артистов в мире, где U2 без спроса заливает свой перепродюсированный альбом в полмиллиарда компьтеров на Земле».

«Мои главные фестивальные впечатления этого года уже традиционно делятся на два типа: «легенды не увядают» и «вот они — новые герои, я их теперь буду возить на все мои фестивали».

Сколько раз уже говорил себе: не позволяй себе глумиться над классиками-ветеранами и уже тем более не смей списывать их в утиль. Помню, Роберт Плант или тот же БГ, разочаровавшие меня безнадежно немощными (как мне казалось) концертами, через несколько лет после этого выдавали такое, что я не мог сдержать благодарных слез.

И вот теперь настал черед роллингов. До этого я видел их всего один раз в жизни — на громадном калифорнийском стадионе, в Сан-Диего, в 1993 году. Тогда мне это показалось настолько вялым, тоскливым и, главное, фальшивым, что я еле досидел до бисов — просто чтобы поставить галочку: «был на концерте великих The Rolling Stones, все видел и слышал, от начала до конца». Постановочный пафос того шоу, всякие гигантские куклы и пиротехника, казалось бы, еще больше оттеняли нафталиновую затхлость и натужность музыкального действа.

«Старикашкам все еще не надоело корчить из себя юных рок-хулиганов», — думал тогда я. После этого все восторги друзей, побывавших на концертах в «Лужниках» и на Дворцовой, казались мне дежурным идолопоклонством. Более того — с каким-то даже злорадством («Я же говорил!») воспринял я, например, небрежный и скептический репортаж видной русской блогерши Нью-Йорка о посещении очередного скучного концерта роллингов, который она назвала «геронтологическим».

Прошел 21 год, я стал гораздо старше, чем были в том 1993-м Мик и Кит. И двух часов их невероятного датского сета мне хватило, чтобы, наконец, стать их фанатом. Это были два часа абсолюта, квинтэссенции рока. Никакой «скидки на возраст», да и вообще никакого возраста там не было. Полная самоотдача. Победительная мощь. Экстатическое единение с восторженной аудиторией, где были все — от детей до восьмидесятилетних. И я был среди этих восторженных, радуясь тому, что еще один уже вроде бы развенчанный мною миф оказался чистой правдой.

Но и здесь, в Дании, мне не удалось обойтись без скептического брюзжания. И причиной этого были опять-таки роллинги. Поскольку мне было решительно непонятно, зачем потом были нужны выступления всяких унылых Arctic Monkeys, Kasabian и Джеков Уайтов — если до них уже выступили сами великолепные The Rolling Stones.

Вот таких два разных впечатления, между которыми 21 год. Возможно, все очень просто: сейчас концерт понравился, тогда — нет. Ну просто вот так сложилось. Но все-таки мне видятся в этом две «объективные» причины:

Первое. Мне кажется, что планетарное величие роллингов давно переросло естественный для них концертный формат, который — вовсе не стадион, а скорее большой клуб. Это музыка прямого действия, рок-н-ролл и блюз — конвульсивный, сексуальный, требующий теснейшего контакта с аудиторией. Это не музыка площадного пафоса, вселенского послания, не Pink Floyd или U2, концерты которых идеально заточены под гигантскую солидарную аудиторию стадионов и бескрайних полей.

Музыка роллингов идеально работает именно тогда, когда зритель может буквально «танцевать вместе с Миком Джаггером». И не было ничего дальше от этого, чем тот стадион в Сан-Диего и то шоу 90-х с надувными куклами и пиротехникой. Другое дело — недавний концерт в Роскилде с простой «хипповой» ретросценой (точная копия сцены одного из туров The Rolling Stones 70-х) и длиннющим подиумом для Джаггера, врезающимся чуть ли не на сто метров в стотысячную толпу. Все было намного теплее, ближе и как-то по-свойски.

Второе. Мику и Киту в 1993-м было около пятидесяти. Мне кажется, что 40–55 — критический период для рок-музыканта. Молодежный рок-идол еще не стал стариком, но уже очевидно и быстро ветшает. Джими, Джанис и Джим успели уже сто раз умереть к этим своим юбилеям. При этом рок-музыка по своей природе является молодежной. И вот наступает неизбежный кризис, когда звезда продолжает играть роль рок-кумира и секс-символа, но ты ей уже не очень-то веришь. Сегодня же нашим героям — уже за 70. Им уже не надо ничего никому доказывать и цепляться за уходящую молодость. Они уже на пороге небытия или скорее вечности, а значит — вечной молодости. И это придает их выступлениям какую-то вневременную, абсолютную силу».

BRNS на Tallinn Music Week и фестивале «Движение»

Чепарухин: «BRNS — главное открытие последнего Tallinn Music Week, для меня вообще — главное открытие года. Увидел их в Таллине в кинотеатре. Эстонская публика — в восторге, все гости — тоже. С каждой песней (а они все очень разные!) у меня нарастал интерес, к концу я уже был восхищен.

Подбегает Илья Бортнюк, основатель и продюсер питерского «Стереолета»: «Ты видел, слышал?» — говорит. Видел, слышал, оба в восторге. Но главное для меня было впереди. Ведь для меня основной смысл таких открытий — это возможность поделиться своим восторгом с благодарной аудиторией моих ежегодных фестивалей. И вот в Перми на «Движении» BRNS превзошли все ожидания. На большом звуке это было на порядок более внушительно, чем в Таллине. Я видел, как на моих глазах пермские молодые люди становятся поклонниками группы. Такое наблюдать всегда приятно — для этого я всегда все и устраиваю. Для того чтобы видеть, как твое предвкушение оказывается точным и верным и как реакция людей в точности совпадает с твоей. Это именно тот случай, когда живое выступление не идет ни в какое сравнение с записями или ТВ, когда чистый мощный звук, заполняющий открытое пространство, превращает симпатичные юношеские эксперименты в неотразимое и всепоглощающее таинство. Когда весь концерт — сплошные сюрпризы. Когда электронная психоделическая мистика сменяется лавой гитарного нойза, когда мрачные приветы из Средневековья чередуются с шаловливыми детскими звенелками и трещотками, стройное пение квартетом сменяется панковскими визгами, а мутный эмбиент — жестким трансовым битом. Их концерт — увлекательнейшее путешествие, во время которого ты постоянно с изумлением следишь за мыслью, за развитием композиций, за сменой размеров и ритмов, а главное — за тем, как поступательно нарастает энергия, упоение и радостный взаимный контакт с аудиторией. Рискую вызвать недоумение и недоверие, но этот пермский концерт BRNS произвел на меня намного более сильное впечатление, чем все последние рок-концерты больших звезд, включая Radiohead, Muse и даже Nine Inch Nails. 

7 сентября мы впервые показали BRNS москвичам — на Дне города, на нашей сцене у Центрального телеграфа на Тверской. Интересно, что среди самых памятных для меня рок-концертов последних лет — сплошные бельгийцы: dEUS в той же Перми, Triggerfinger в Брюсселе, Selah Sue в Будапеште, Ghinzu в Берлине (последний концерт — наверное, вообще мое самое большое рок-впечатление за всю жизнь)».

«7 июня в Порту и 14 августа в Хельсинки на сценах фестивалей NOS Primavera Sound и Flow стояли одни и те же пять человек — Брайан, Дэвид, Бритт, Этан и Тодд. В 1991-м эти пять человек выпустили «Spiderland» — сорок минут мало на что похожей гитарной музыки, не оцененной при выходе никем, кроме написавшего положительную рецензию в Melody Maker Стива Альбини, и захваленной — справедливо — сверх всяких приличий впоследствии, когда схожие, преимущественно инструментальные композиции с необычной динамикой звука стали называть построком и тиражировали двадцать с лишним лет подряд. После «Spiderland» Брайан, Дэвид, Бритт, Этан и Тодд разбежались кто куда и, когда построк уже высек самого себя, воссоединились, начав колесить по фестивалям. Как я убедился в Порту, перфекционизм очень скромно выглядящих на сцене Slint, оттачивавших свою запись до такой степени, что они больше не смогли работать друг с другом ни над чем новым, заметен и на сцене — даже бесконечно гудящая на открытом пространстве фестивальная толпа старалась, казалось, не шевелиться в самые тихие моменты «Don, Aman» и «For Dinner…». Тем удивительнее для меня было, что схожая программа настолько по-другому — как-то глуше и чугуннее — прозвучала двумя месяцами позже в хельсинкском шатре. Slint могли устать за лето, могли не успеть отстроиться как нужно — но, как выяснилось, даже если ты выходишь с каждого второго концерта со словами «это был лучший концерт в моей жизни», даже если на сцене те же самые пять человек и даже если они такие уж перфекционисты, два концерта под одной вывеской все равно могут быть двумя предельно разными переживаниями — даже если сильнее их за лето с тобой в музыкальном плане не случилось ничего».

«У меня изначально было ощущение, что сама по себе группа The War on Drugs взращена музыкальными фестивалями и не могла бы без них существовать. Все реальные музыкальные корни там какие-то совсем не сегодняшние и непривлекательные (по крайней мере вне США): Дилан, Спрингстин, Dire Straits — это для современных молодых людей совсем не вызывающие никаких эмоций имена. Но The War on Drugs смогли провести какую-то очень тонкую и меткую параллель масс-рока конца 80-х с фестивалями начала 10-х. Серьезно, их последний альбом идеально воссоздает эту родившуюся на летних фестивалях атмосферу идиллической неги, когда время еще раннее, до хедлайнеров несколько часов, солнце светит, вокруг все нежатся на травке, жуют что-то с фудкорта с фермерской и прочей модной едой и вполуха слушают выступающую на сцене более-менее дефолтную рок-группу. То есть War on Drugs умело воспользовались ситуацией, когда музыка на фестивале становится не главным, а фоном, уступая какой-то особой атмосфере, — и восстановили эту самую атмосферу музыкально, сработали бумерангом. И теперь этот бумеранг сработал обратно: поймав и защемив нужный нерв, War on Drugs и сами выбились из дневных таперов в хедлайнеров, так что посмотреть на них в подразумевавшейся обстановке не получилось, да и сама барселонская «Примавера» слегка отличается от других фестивалей тем, что и музыка там почти всегда первее, да и травки-то особо нет, сплошной асфальт. Но бумеранг продолжает полет — живьем группа поднабирает в плотности и интенсивности; сохраняя все вышеупомянутые летние ленные чувства, она удваивает их в записи и удесятеряет на сцене, лишая фоновости и венчая катарсисом. Вообще это было немного не то, что я ожидал, — хотелось все-таки именно травки и счастливой лени, но и разочарован не был: появившийся эпичный пафос, который умеет портить вообще все, тут оказался скорее уместен, и этот бумеранговый круговорот в итоге достиг цели — завершил аналогию между стадионным роком двадцатилетней давности и сегодняшним фестивальным. А то, что достучаться им удалось и до других регулярных фестивальных посетителей, доказывает, например, тот факт, что на концерт группы почти в полном составе прибежала группа The National, которая, вообще-то, сама должна была выступать всего часом позже на другой сцене, но предпочла успеть послушать пару песен War on Drugs тихой-мирной подготовке к концерту в трейлере».