«Сансара», «4 позиции Бруно», La Vtornik и другие группы из Екатеринбурга

«Сансара»

«Сансара» появилась в Екатеринбурге в конце 90-х годов вместе с новой волной русских рок-групп. Но в отличие от сверстников типа «Би-2» Александр Гагарин и его группа не застыли в своем первородном состоянии, а постоянно изобретают себя заново, перепридумывают свое звучание, собирают вокруг себя молодых екатеринбургских исполнителей и активно сотрудничают с ними. Может быть, поэтому особенно обидно, что за «Сансарой» до сих пор еще тянется шлейф причастности к «Нашему радио», в то время как играют они уже давно совсем о другом и совсем иначе. (Забавно при этом, что в ротацию станции их недавно взяли обратно.)

«Сейчас намного интереснее, на мой взгляд, чем было раньше. Но у меня всегда так. Нравится то, что здесь и сейчас. Мне скучно про то, что было. Одно точно: играют сейчас все очень хорошо. Мы, я помню, совершенно не умели ничего, а на сцену лезли. То есть мы в буквальном смысле ничего не умели. Поэтому все эти пятнадцать лет — большая условность.

В Екатеринбурге есть свой музыкальный круг. Я даже устал всем это говорить, но все про это спрашивают; ну а раз спрашивают, значит есть. Не то чтобы все собирались и хороводы водили на площади, но все равно в барах встречаемся же. Даже «Смысловые галлюцинации» — не самая молодая группа, но придумали SGTRK Media Lab. Раньше бы это назвали продюсерский центр, а сейчас… даже не знаю. Скорее та комната из «Сталкера». Разные люди в ней собрались и что-то объясняют себе про мир. Или мечтают, обмениваясь при этом возможностями и связями. И уже через мгновение Влад Деревянных, арт-директор рекламного агентства «Восход», рисует «Глюкам» совершенно потрясающий логотип. То есть штука в том, что это не только про музыку. Только про музыку неинтересно. Вот мы как-то с Наумом Бликом пересеклись в Красноярске. В «Эре» у нас был концерт. А он со спектаклем своим «Re:Поэты» приезжал, кажется. Ну и импровизация, конечно же, тут же случилась: он читал, ребята играли, я что-то там выл себе. Так что вполне себе общность. Все знакомы так или иначе. Все что-то делают.

Антон Касимов, кстати, из группы «Невидимки, смотрящие на ботинки» задумал тут написать книгу про нулевые в Екатеринбурге. Сейчас берет интервью у всех, кто, как ему кажется, может интересно рассказать про все это. Не только у музыкантов, что важно. Мне кажется, у него получится. 

А я вот тут задумал калейдоскоп построить. Самый настоящий. Только огромный такой, чтобы вместо цветных камушков можно было людей посадить. Трех максимум. Ну и чтобы его можно было всяко вращать. Людям, чтобы не ушиблись, мягким материалом каким-нибудь все внутри обить, чтобы они еще могли внутри кувыркаться сами. А с другой стороны, там, где обычно наш с вами глаз, должна быть возможность съемки. Такая крутая фотобудка-калейдоскоп получится. Арт-объект, в общем. Концепцию можно и потом написать. Найдутся кураторы. В Екате открылась Галерея уличного искусства «Свитер» (там Степ из «Айфо» с друзьями все устроил). Вот с ними и будем делать. Мне одному не справиться».

«Курара»

«Курару», возникшую в середине нулевых на обломках умершего проекта «Шаманны», новой группой назвать сложно: начинали они еще в андеграунде 90-х. С самого начала Олег Ягодин (помимо прочего, еще и ведущий актер в труппе вполне уже себе легендарного екатеринбургского «Коляда-театра») со товарищи делали музыку хлесткую и чеканную; с ритмичными и обрывочными текстами — такой подход екатеринбургским группам особенно свойственен, но в «Кураре» он особенно тотален. «Курара» по-прежнему пользуется спросом и активно включена в местное музыкальное землячество: они, например, записывают совместные треки с Катей Павловой и «Городком чекистов» (см. ниже).

«В Екатеринбурге много разных музыкальных сообществ, и все, конечно, друг друга знают. Есть, например, Panda-Music — этим мини-лейблом занимается наш басист Саша Вольхин; оттуда «Городок чекистов», «Айфо», «Метеоритмы», «Н.Н.Т.К.З.30», «Квадрат», ну и мы. Есть SGTRK — медиалаборатория, которой занимаются «Смысловые галлюцинации»; в этой «грядке» Чичерина, «Сансара», Коля Rotoff, Cosmic Latte, «Уфологика», «Марсу нужны любовники». У них, к слову, одна из самых крутых студий в стране; сейчас там пишем новый альбом. И еще существует море других групп, которые сами по себе. В общем, все друг с другом пересекаются.

Советское наследие, думаю, есть в каждом музыканте в городе, хочет он этого или не хочет, сидит где-то в подкорке, как ни крути. Не знаю, как оно на других повлияло, скажу про себя. Мне было одиннадцать лет, когда я узнал, что такое рок вообще, и это были «Наутилус Помпилиус». 1987 год, жуткий темный Свердловск. Конечно, я очень гордился, что вся страна говорит про свердловский рок, но по-настоящему на меня повлияли две группы из 90-х — «Птица Зу» и «Сахара»; обе группы, к сожалению, распались. Всегда приятно, когда о «наших ебуржских» начинают говорить. Все-таки Екатеринбург — это отдельная страна, со своими внутренними законами и своим языком (базаром).

Я отлично отношусь к современной музыкальной сцене Екатеринбурга, хотя за последний год не помню, чтобы кто-то выделился, но, возможно, и пропустил. Вроде все играют то, что везде все играют, а есть ли в екатеринбургской музыке какие-то отдельные особенности, не знаю. Мы открытые, но без панибратства, грубоватые, но без хамства, сдержанные, но не снобы. Самая уникальная группа вообще в стране — «4 позиции Бруно», все существующие и существовавшие группы, мягко говоря, отдыхают; мы все — мелкие рыбешки по сравнению с ними. Вообще, если кому-то захочется понять Свердловск-Екатеринбург, надо их послушать.

Развитие сцены есть, но нет, к сожалению, медиаподдержки, даже на городском уровне, а интернет все-таки не вывозит. Огромную роль в развитии музыкальной жизни Екатеринбурга играет Tele-Club: они привозят реальных, актуальных музыкантов, и это, конечно, тонизирует. Опять же и студия у них крутая. Вообще, проблем с базами и студиями нет, хотя в Питере и Москве все гораздо профессиональней; среда только сейчас начинает становиться благоприятной. Но все равно всегда надо лишний раз подумать, стоит ли браться за такое неблагодарное дело, как создание группы. Город я последние пару лет не ругаю, жизнь кипит и булькает. В музыкальной среде один бич — лень, все вразвалочку; хотя в этом есть и свой шарм. Публика у нас самая крутая, без истерик и соплей. Она внимательная и преданная, такой больше нет. Ее, знаете ли, … … [сложно обмануть]».

Катя Павлова

Имя Кати Павловой настолько часто в последнее время появляется на «Волне», что рассказывать о ее деятельности подробно и заново кажется несколько странным. Если вкратце, Павлова известна в первую очередь благодаря группе «Обе две», где пела идеальные поп-песни о красных перчатках и тонкостях взаимоотношений с мужчинами. На данный момент коллектив приостановил свою деятельность, Павлова создала удачный творческий союз с электронщиками Alpha-Beta, а также играет на басу и подпевает в составе трио «Окуджав» (у которого, к слову, со дня на день выйдет первый полноформатный альбом). В любую музыку Павлова только одним своим голосом (ну и текстами, конечно) привносит долю какой-то сугубо женской чувственности и открытой сексуальности, которая, впрочем, никогда не переходит грань пошлости. 

«Штука в том, что я уехала из города в 2011-м. Конечно, стена между нами не выросла, но о делах Екатеринбурга знаю теперь весьма поверхностно. По моим ощущениям тусовка в городе всегда была и никуда не делась. То и дело группы записывают совместные песни и заимствуют друг у друга музыкантов. Для меня главным инициатором любого «творческого кружка» всегда считался Гагарин («Сансара»). Этот парень всегда за то, чтоб собрать в кучу художников, поэтов, рекламщиков во имя великой идеи. Не так давно появилась SGTRK — это вроде музыкальной лаборатории, объединяющей взрослых музыкантов («Смысловые галлюцинации» у руля) и тех, кто помоложе. Там огроменная студия, хромакей, мудрые головы и отзывчивые сердца. Летом мы с «Окуджав» целый день записывали там рояль. Знаю еще, что недавно в Екатеринбурге открылась галерея уличного искусства «Свитер», и к этому имеют непосредственное отношение ребята из «Айфо». Сама там еще не побывала, стремлюсь.

Не важно, благоприятен город для творчества или нет. Я не верю во все такое. Если человек способен написать крутую песню и стремится донести ее до публики, то его ничто не остановит — ни атмосфера, ни отсутствие студии. Мне было комфортно в Екатеринбурге. Другого опыта у меня нет».

«Городок чекистов»

Когда «Городок чекистов» сформировался четыре года назад, участники группы, в общем-то, и понятия не имели, что и как будут играть. Концепция возникла сама по себе (видимо, назрело какое-то внутреннее экзистенциальное недовольство), и вскоре музыканты начали писать минималистичный и монотонный бытописательный постпанк о родном Екатеринбурге: вокалист Слава Солдатов веско и без истерик повествовал об обесцвеченном существовании в провинциальном городе. После второго полноформатного альбома «Пустота» группа ничего особо крупного не выпускала (хотя были еще симпатичные совместные треки с «Курарой»); впрочем, в начале января они приезжали в Москву с концертом, а сейчас, как рассказал Слава, «придумывают и записывают новые хиты». 

«В принципе, музыкальное сообщество в Екатеринбурге есть, и музыканты разных групп знают друг друга довольно хорошо. Клубная инфраструктура у нас не очень развита, поэтому, если идешь на концерт, обязательно встретишь много знакомых. Такая же ситуация со студиями звукозаписи, репетиционными базами. Вот даже мы — пришли первый раз на репетицию на студию Panda-Music, сразу записали хит и подружились с группой «Курара». Впрочем, говорить о какой-то особенной сплоченности, о «сцене» — вряд ли можно. Мы скорее в собственном соку варимся, хотя совместные треки мы делали, с «Курарой», кстати. Было весело.

Вообще, город изменился достаточно сильно. Есть клубы с хорошим звуком, куда могут привезти вполне себе звездных и очень даже заокеанских исполнителей. Есть аудитория, которая врубается в нормальную музыку. Это круто. Публика разная бывает. В основном люди знают, куда идут, поэтому на концертах довольно дружелюбно и комфортно. Когда много цыпочек приходит — это вообще класс. Еще, например, мы являемся большими поклонниками тусовки Noisefishin, которая образовалась вокруг людей, желающих привозить и устраивать концерты тяжелой нойзовой музыки. Поначалу казалось, что это невозможно. Но прошло уже пять лет, в город приезжали группы Jucifer, OvO, Nadja, Usssy, «Вирь» и многие другие, местные и не очень. И на следующий концерт мы обязательно пойдем угорать по энергии леса.

Что касается музыкального прошлого нашего города, то все мы, конечно, слышали группы свердловского рока. Сказать, что это не повлияло, нельзя. Но влияние это не чисто музыкального или идеологического толка — оно очень неявное. Нет прямой широкой дороги от свердловского рока к екатеринбургскому. Но притом подспудно он все равно ощущается, как звуки из детства, что ли.

Состояние новой отечественной музыки можно охарактеризовать одной фразой — «Все что-то мутят». У новой екатеринбургской музыки нет каких-то конкретно выраженных особенностей. И распространенное мнение, что Екатеринбург — это эдакий аналог Манчестера, кажется довольно забавным. Еще и аналог Сиэтла тогда, и Чикаго, и Детройта, чего уж там. Вообще, у нас любят сравнения, порой до такой степени, что кроме аналогов за музыкой ничего и не остается. А вообще, после Mr.Credo в Екатеринбурге сложно сделать что-то действительно крутое, это правда».

«4 позиции Бруно»

«4 позиции Бруно» — наверное, самая неординарная, самобытная и неоднозначная экспериментальная группа страны. В их многочисленных записях (дискография — черт ногу сломит) встречаются и чисто русская жуть, и абсурд, и хтонь, и даже жирный токсический рейв. Это музыка, сюжеты которой находятся в совершенно дикой, практически мамлеевской, «шатуновской» реальности: начиная со страшных и ироничных (или страшно ироничных?) песен вроде «Топора» и заканчивая последним, недавно вышедшим альбомом «Я заказан», повествующим об испорченных червоточинами людях и российской действительности.

(Комментарий о музыкальной жизни Екатеринбурга группа, к сожалению, дать отказалась, руководствуясь неизменными творческим принципом не хвалить и не ругать чужую музыку, но обойти ее вниманием мы в любом случае не могли.)

Polska Radio One

Polska Radio One можно условно назвать неопсиходелической группой, однако это довольно широкий термин: в их мерцающих гитарах, качающих ритмах, реверберациях и эффектах можно расслышать и 60-е, и краутрок, и эйсид-хаус с шугейзом; к тому же и тексты тут на русском. Буквально за полтора года PRO стали одним из самых примечательных экспериментальных проектов — не только в своем городе, но и вообще в масштабах новой отечественной сцены. Сейчас музыканты готовят к выпуску новый мини-альбом «Северная ягода», а также начинают работу над второй пластинкой.

«С психоделической музыкой в городе ничего не происходит — ее здесь просто нет. К новой екатеринбургской сцене мы относимся нейтрально, держимся обособленно от коллег по цеху, редко здесь выступаем и стараемся находиться подальше от очередного по счету «возрождения уральского рока». Очевидно, что отечественная музыка сейчас переживает большой подъем, ренессанс: новое поколение, выросшее в девяностых и нулевых, играет свою музыку. Интернет делает свое дело: теперь не надо выпускать пластинку, чтобы тебя услышали, достаточно загрузить свои песни в сеть — так и должна выглядеть музыка двадцать первого века. Но Екатеринбург в музыкальном отношении никак не изменился, здесь все так же реанимируют уральский рок, до сих пор проводится омерзительнейший фестиваль «Старый новый рок», и вообще царят тоска и уныние (достаточно взглянуть на музыкальные афиши города). С электронной музыкой дела обстоят интересней — новый альбом «4 позиции Бруно» очень хорош, но они играют довольно давно и к новым группам уж точно не относятся, так же как и известные рокеры «Сансара» и «Курара». Творческой атмосферы здесь тоже как-то не наблюдается, клубов мало, и в большинстве своем они ужасные, гораздо интереснее в этом плане было пять-восемь лет назад — тогда было, где поиграть и куда пойти. Екатеринбург сильно отстал не только от двух столиц, но и от многих других российских городов».

The Karovas Milkshake

Участники The Karovas Milkshake рассказывают, что решили создать группу «по выходе из бара, после созерцания скучного нытья очередного екатеринбургского ВИА», и за все прошедшие с тех пор годы ни на секунду не засомневались в своей миссии — «вернуть року его мужское достоинство и доказать, что музыка может стать проводником в более глубокие и богатые духовные миры человека». Звучит это, честно говоря, несколько пафосно, но определенная правда в таких словах есть: The Karovas Milkshake пытаются освоить язык психоделического рока и фрикбита 60-х, вдохновляясь Grateful Dead, The Beatles или The Kinks. Как результат — песни с аутентичным звучанием и атмосферой, а этим уже можно и погордиться. После выхода винила «Freak Out Factory» группа стала получать множество приглашений из Европы и Америки, так что теперь в ее долгосрочных планах большой зарубежный тур. В ближайшее же время музыканты обещают записать новую пластинку «с совершенно зашкаливающим уровнем бреда».

«Понятие «психоделия» все еще настораживает людей в нашем городе — пока это непонятное слово (может быть, и к счастью). Здесь больше любят фанк, регги, чтобы потанцевать. К шестидесятым относятся с уважением: есть несколько радиостанций такого формата, и в кафешках часто можно услышать «Satisfaction». Как и везде, в Екатеринбурге есть молодые люди, которые действительно тащатся от подобной музыки, и есть люди, которые делают вид, что тащатся. Последних, к сожалению, — большинство. В равной степени это относится и к музыкантам, и к слушателям. В результате можно говорить об отдельных личностях, но не о тусовке. Мы стараемся по мере сил организовывать не только концерты, но и бесплатные виниловые вечеринки, на которых делимся своими музыкальными находками и увлечениями. Честно говоря, почти все группы, играющие подобную музыку у нас в городе, вышли из «каровасовской» тусовки.

Сейчас в Екатеринбурге намного интереснее, чем несколько лет назад. Набор групп стал разнообразнее, уровень заметно вырос, но все это все равно происходит в рамках какой-то неуловимой уральской парадигмы. Мало кто творит что-то действительно существенное и свое. В основном это кальки с готовых западных или отечественных шаблонов, не приносящие в мир ничего нового. Мы не имеем к этому никакого отношения. Екатеринбург — удаленный от центра город, поэтому все мы в нем варимся, как в горшке. Нам кажется, что в столице бурлит музыкальная жизнь. Но в реальности в столице все скучают, а у нас происходит какое-никакое движение. Наша публика капризна, но любопытна. Ее привлекает что-то новое. Поэтому мы стараемся ее всегда удивлять. Мы могли бы делать это чаще, но хороших демократичных клубов в городе очень мало. Если бы у нас была возможность — мы бы открыли свой клуб».

La Vtornik

Первые треки La Vtornik были записаны несколько лет назад жителем Самары Кириллом Битовым для узкого круга друзей. И долго бы еще пролежали в дедушкином комоде на флешке, если бы однажды их не услышал Даниель Шейк из екатеринбургской группы Red Delishes. Совершенно спонтанно и неожиданно тот решил придать этому минималистичному музыкоподобному продукту приемлемый вид и звучание — так родилась дебютная EP «Freedom and Love» и возник дуэт. Какое-то время после музыканты работали дистанционно. Однако вскоре Кирилл переехал в Екатеринбург, и тут уже началась активная деятельность: концерты, записи, выпуск полноформатного альбома. Сейчас La Vtornik — это запоминающийся синтетический поп о любви, жизни и танцах, вдохновленный «вспышками на солнце».

«Город в музыкальном плане меняется каждый год. Самый последний и крупный замеченный скачок — это тотальный переход на русский язык среди групп, ранее певших на английском. Это важно и радует. Вкусы у музыкантов, судя по их продуктам, становятся лучше, но это скорее естественный и нормальный процесс в силу прогресса как явления. То же самое с площадками, репетиционными точками и студиями — имеются максимальные технические возможности, большое количество и того и другого. Клубы и бары в Екатеринбурге концептуальны и отличаются друг от друга — есть выбор, есть свои тусовки в разных местах. Город очень выделяется в плане музыкального уровня и возможностей развиваться: условий для этого здесь больше, чем в других миллионниках.

С каждым днем и релизом уровень музыкантов растет, и музыка в Екатеринбурге цветет не хуже, чем в столицах. На самом деле иногда мы очень удивляемся, когда слушаем что-то новое. Много стало отечественных исполнителей, которые делают сложную и интересную, качественную музыку».

Glad to be Vlad

У всех участников группы Glad to Be Vlad, как бы странно это ни звучало, совершенно разное видение ее будущего и абсолютно противоположные взгляды на звук — вот что получается, когда шестеро музыкантов объединяются, руководствуясь в первую очередь степенью собственной технической продвинутости. В итоге на протяжении нескольких лет существования в группе постоянно возникали временные союзы и унии друг против друга; несмотря на это, участникам удается играть и записывать вполне цельный, бодрый и живой англоязычный инди-рок.

«У нас в городе, по мне, представлен весь спектр жанров и субжанров, зацикленности нет. Все стараются делать оригинальную музыку в меру своих возможностей. Может быть, это и отличает Екатеринбург. Здесь все относятся к своему делу очень серьезно. Вообще, я однозначно приветствую любые творческие начинания и попытки в нашем суверенном музыкальном бизнесе. Даже если я не согласен с группой музыкально, я заочно ей рад. 

За то время, как я занимаюсь музыкой, в городе мало что изменилось. Инфраструктура для занятий творчеством есть, но сам климат для музыкантов не очень комфортный. Всегда быть проще кассиром в «Магните», чем мытарствовать с чемоданом своих песен. Профессия музыканта в Екатеринбурге сильно маргинализировалась, отчасти из-за того, что некоторые продолжают обладать монополией на создание и распространение рок-музыки.

Старые свердловские группы у меня не сильно ассоциируются с Екатеринбургом, потому что, как правило, их «свердловский период» был довольно коротким. Конечно, они имеют значение для нас, и мы все без исключения выросли на советском наследии рок-музыки. Хотя это наследие я бы назвал скорее антисоветским, чем советским».