Как работают и сколько получают учителя в разных странах мира

Уже полгода я преподаю английский в школе, которая находится на юге Боготы. Богота топографически неоднородна, на юге живут самые бедные, я бы даже сказала, нищие, а на севере — просвещенные и богатые, а также интеллектуальная элита. Эти две категории никогда не смешиваются, поэтому люди с севера практически никогда не бывают на юге, и наоборот. Выбраться с юга и пробиться в люди безумно сложно, поэтому, конечно, они ценят то, что я преподаю им английский. Моя смена начинается в 6.30 и длится до 12.30, встаю где-то в пять утра, до школы добираться примерно полтора часа. Метро здесь нет, вместо метро — разветвленная система автобусов, постоянно забитых людьми.

Наш проект в школе был организован и оплачивается министерством образования. Их главной целью было показать школьникам из бедных семей, что у них есть выбор и будущее, что необязательно забеременеть в 14 лет, а потом всю жизнь тащить на себе троих детей, что знание английского — главное, что пригодится им в этой другой жизни. Это, по сути, социальная работа, что мне очень нравится, так как я вижу каждый день, что меняю их жизни. 

Чтобы стать учителем в Колумбии, нужно получать образование на протяжении пяти лет, как и у нас. Все обучение платное, но цена зависит от университета: есть определенные государственные университеты, где обучение дешевое (примерно 200–300 долларов в семестр), но туда сложно поступить, и есть частные университеты, где цена может доходить до 6 тысяч долларов в семестр и где всем более-менее плевать, как хорошо ты учишься и как часто посещаешь лекции. Работа учителя совершенно непрестижна, и это доказывает количество забастовок, которые учителя устраивают. Во время моего преподавания забастовка продолжалась две недели — по ее итогам учителям повысили зарплату. Они очень серьезно к этому относятся, готовятся к забастовке, четко понимают, что им надо, и будут требовать до тех пор, пока во всех школах не появится столовая и медсестра, к примеру, вот в моей до сих пор нет ни того ни другого. 

Зарплата в государственных школах зависит от твоего уровня и опыта, для повышения которого можно проходить бесконечную череду экзаменов. Чаще всего зарплата варьируется между 900 000 колумбийских песо и пятью миллионами песо — это примерно 340–1800 долларов в месяц. В частных школах и зарплаты выше, но зато в государственных тебе оплачивают все 12 месяцев, в а частных — только 11 или даже 10. В классах от 30 до 50 студентов, количество мальчиков и девочек варьируется, но примерно поровну. Каникулы тоже отличаются: 2 недели в июне, 3 или 4 недели в декабре, как таковых летних каникул здесь нет, зато постоянно какие-то национальные праздники — очень редко бывает такое, что работаешь все пять дней в неделю. Никаких особенных привилегий у учителей нет — зарплаты ниже, страховки хуже, постоянно работаешь с 40 учениками, половина из которых заниматься вообще не хочет. Правда, мэрия старается и, к примеру, во время моего преподавания они присылали в школу массажисток, которые делали массаж всем учителям. Я таких просветленных лиц не видела никогда.

Работа очень вдохновляет, потому что колумбийцы очень интересные. Они страшно деятельные, тот экономический бум, который происходит прямо здесь и сейчас, на моих глазах, очень заразителен. У них есть мечта, им хочется и того, и этого, и свой бизнес, и свой проект, и чтобы помочь семье, и чтобы прославить страну. Ничего общего с моими ровесниками из России, большинству из которых просто хочется присосаться к госкормушке и ничего не делать, никому не помогать, ничего не менять. Этот потухший взгляд, который сопровождает даже самых успешных моих друзей из Москвы, здесь мне просто не встречался. По стране, правда, очень сильно ударил террор 80-х годов, и поэтому они параноики: сюда не ходи — опасно, с местными не разговаривай — ограбят, в Медельин (родина Пабло Эскобара) не езди — там все еще продают кокаин на улицах. На деле, конечно, доля правды в этом есть. В Боготе ограбили примерно 90% моих коллег, некоторых просто обшарили и тихо украли телефон, а некоторым приставили нож к горлу, но со мной, тьфу-тьфу, ничего подобного просто не происходило. Я думаю, дело в том, что русские по природе своей недоверчивые и угрюмые, я не свечу телефон на улице, не улыбаюсь, проще говоря, не веду себя как неофит в стране беспредела, и поэтому все нормально.

Я работаю учителем уже 10 лет. Мой профиль — языки, немецкий и французский. Я родилась в Австрии, поэтому немецкий для меня родной. В школе училась уже в Варшаве при французском посольстве, в университет поехала поступать в Париж. Три года училась на мастера в Сорбонне, потом еще проходила годовое обучение, чтобы получить САPES, специальный диплом от французского министерства образования, который дает возможность преподавать во французских старших школах. После того как ты получил все необходимые дипломы и сертификаты, найти работу — дело несложное. Как правило, происходит распределение по учебным заведениям, где есть вакансии, согласно полученным баллам, а также высказанным пожеланиям. Средняя зарплата обычного учителя в парижской школе  — 1800 евро в месяц. Это немного, но у учителей — как у госслужащих — в распоряжении очень хорошая страховка. Плюс если у вас есть ученая степень и вы готовы работать дополнительные часы, доход возрастает. Другая ситуация, когда можно заработать больше, это если за учителем не закреплена постоянная позиция, и он работает весь учебный год по контракту. В этот период можно работать в нескольких разных школах — в таком случае профессия учителя становится прибыльной. 

В моем французском классе было 20 учеников: соотношение полов приблизительно одинаковое, с небольшой тенденцией к преобладанию девочек. Каникулы у учителей тогда же, когда у учеников: две недели каждые шесть-семь недель в течение всего года и два месяца летом. Главные жалобы учителей во Франции — это дополнительные проекты, регулярные обязательные встречи, которые отнимают время от самого учебного процесса. Ну и скромный оклад, конечно.

Наверное, самая большая неприятность, с которой сталкиваются французские учителя, это то, что ты не можешь сам выбрать место работы, тебя могут определить куда угодно, в любую школу в любом регионе. Это не всегда радостные перемены. Долгое время у французских учителей была не самая лучшая педагогическая репутация — этому поспособствовали медиа.

Не думаю, что профессия учителя отличается особым престижем во Франции. Но могу точно сказать: у моих сверстников она вызывает уважение. Кроме того, бесконечный энтузиазм учеников и чувство, что ты занимаешься образованием молодого поколения, дают силы просыпаться каждое утро.

Я закончила факультет актерского мастерства Университета Виндзора в канадской провинции Онтарио. Месяц я училась в Школе-студии МХАТ им. Чехова в Москве. Это был удивительный опыт. Я и раньше думала о преподавании, но спустя несколько месяцев после путешествия стала рассматривать реальные возможности работы учителем за рубежом. Как оказалось, в Южной Корее открывалась англоязычная деревня в Паджу, и они искали актеров и учителей, которые готовы были стать edutainers — учителями, преподающими свой предмет как развлечение. Оттуда все и началось. Преподавание в Южной Корее открыло мне глаза на мир, в котором английский не основной язык, и на удивительную связь между языком и искусством. Я использую много импровизационных заданий на своих занятиях, которые обычно вызывают безудержный смех и заодно помогают ученикам преодолеть языковой барьер: развить в себе уверенность, привыкнуть к спонтанным ответам и не бояться сделать ошибку. Они учатся доверять английскому языку, слушать его.

Сейчас я живу в Торонто, в Канаде, и преподаю в частной языковой школе для взрослых. Я люблю свою школу и свою работу, но с тех пор как я вернулась в 2008-м в Канаду, мне было непросто. Учиться в Канадском университете и получить государственную аккредитацию для преподавания языка было несложно, но если вы не преподаете английский как второй язык в колледже или университете, то ваша заработная плата будет очень скромной. Для начала некоторые школы платят от 15 до 23 долларов в час, при этом кто-то выплачивает аванс, а кто-то нет. С таким доходом, живя в дорогом городе Торонто, ты вынужден брать частные уроки или искать вторую работу. Некоторые школы предоставляют учебные планы и необходимые для обучения материалы, а другие лишь предъявляют требования к итогам обучения. Учителю приходится самому составлять программу, а это означает увеличение нагрузки. Я бы сказала, что это в целом общая проблема преподавателей английского как второго языка: работа мало оплачивается, а медицинская страховка слабая. На такую работу идут по любви. 

Найти хорошего директора школы — сделать половину дела, ведь когда ты новоиспеченный учитель и рад любой работе, ты готов преподавать где угодно и мириться с непрофессионализмом и плохой организацией, просто чтобы набраться опыта. Очень небольшое количество школ входят в профессиональные союзы (в которых возможно ежегодное повышение зарплаты по итогам работы). Частные школы хорошо обеспечивают руководство, однако мало кого заботит благосостояние учителей. Я работала 2,5 года в одной школе, потом еще в нескольких, пока не нашла свою актуальную работу. Думаю, моя школа неплохая: она опрятная, полностью оснащена всеми необходимыми технологиями, руководство очень поддерживает учителей, а в классе от 10 до 16 учеников. Все преподаватели сходятся во мнении, что учеба должна быть увлекательной и диалогичной. Есть ощущение общности, поэтому студенты не чувствуют себя потерянными или одинокими.

Отпуск преподавателя английского как второго языка в Канаде длится две недели и определяется работодателем. В летние месяцы каникул нет, потому что это самое загруженное время: количество студентов увеличивается вдвое, а порой и утраивается. Это еще и лучший период для того, чтобы искать работу, потому что школы нуждаются в учителях, а уже с сентября эта потребность сокращается в разы. Стартовая заработная плата определяется исходя из твоего опыта работы, больше всего ценится опыт преподавания языка взрослым в Канаде. Те, кто работает в высшем образовании, получают в два раза больше, но постоянную работу в институте или университете тяжело найти.

Я училась и в Демократической Республике Конго, и в США, окончила Университет Цинциннати, отделение французского языка и культуры. Свою работу считаю достаточно престижной, но это не самое распространенное мнение. Работу я нашла сразу же, как закончила университет, и вполне довольна заработной платой (разглашать ее я не могу). Раньше мне оплачивали только те девять месяцев, когда я преподаю, но теперь учителям оплачивают все двенадцать, чтобы помогать во время летних каникул. Но я преподаю в частной школе, поэтому мой опыт сильно отличается от опыта учителей в государственных школах. Учителя имеют разные льготы: могут покупать компьютеры, планшеты и книги со скидками, участвовать в конференциях и семинарах, посещение которых оплачивает школа.

В сфере частного образования важны отношения между учителем и учеником, поэтому количество детей в наших классах гораздо меньше, чем в обычной школе. В моем случае самый большой класс состоял из 18 человек (трое мальчиков и пятнадцать девочек), но состав и количество учеников меняется от класса к классу. Я учу восемь классов, они разделены на четыре уровня знания языка. Летние каникулы длятся примерно двенадцать недель — с начала июня до середины августа. В течение года есть четырехдневные выходные в ноябре, на День благодарения, двухнедельный отдых в декабре и такой же в марте. Летом я отдыхаю, путешествую, иногда вместе с своими учениками, занимаюсь садоводством. 

Ученики в основном жалуются на то, что у них очень много заданий, а учителя жалуются на учеников: они не очень основательно подходят к урокам. Сейчас школьники слишком сильно зависят от технических приборов. 

Учить я люблю, особенно  школьников лет 11–14. Добиться их интереса к предмету и доверия непросто. Но когда школьники влюбляются в язык, начинают им пользоваться, погружаются в другую культуру, на языке которой они говорят, читают и пишут, когда они приходят к тебе годы спустя с благодарностью — это самая ценная награда.

Образование я получил в Otago University в Новой Зеландии. Учеба заняла у меня четыре года, после которых еще полтора года я учился на магистра. Потом я три года проработал в Новой Зеландии и Австралии, а в августе 2003 года отправился преподавать в Корею.  В Корее я получил MBA — и уже год как работаю над кандидатской диссертацией. 

Моя текущая работа — обучение разговорному и письменному английскому языку в университете — является сравнительно престижной. Профессия преподавателя здесь хорошо оплачивается и вызывает уважение у окружающих. К тому же преподаватели не слишком загружены работой. 

Я легко устроился на работу учителем — прошел одно телефонное интервью. Правда, чтобы получить более престижную работу в сфере образования, нужно приложить больше усилий — здесь пригодятся образование и опыт.

Моя первая зарплата составляла 1,6 миллиона корейских вон (около 1350 долларов США) в месяц, работодатель также покрыл мои расходы на переезд и проживание. Тогда у меня была должность учителя на вечерних курсах для корейских детей (hogwon — детская вечерняя школа, особый тип учебных заведений, распространенный в Корее). Занятия на таких курсах проходят после школы, отдельно для мальчиков и девочек возрастом от 7 до 16 лет, по 10 человек в классе.

Сейчас я зарабатываю около 2,7 миллиона вон после вычета налогов (около 2300 долларов США), но за жилье мне уже приходится платить самому. Я преподаю в женском университете, здесь в каждой группе примерно 30 девушек. Большинство университетских преподавателей работают всего 30 недель в году при средней нагрузке 15–20 часов в неделю. 

Проблемы, конечно, есть, но с ними легко справиться. Случаются дискомфортные ситуации из-за культурных различий и проблем с коммуникацией. Сфера образования в Корее строго контролируется, порой учителю приходится следовать жестким инструкциям даже тогда, когда это идет вразрез с интересами учащихся.