Перед полуночью
«Я сваха, бабка, сводня»: Агасфер о «C.L.U.M.B.A.» и клубе Microbe
6 июня по соседству с «Кризисом жанра» открывается новый клуб Microbe, который курирует автор вечеринок «C.L.U.M.B.A.» Сергей Агасфер, он же Таисия Сагайдак. «Город» обсудил с ним танцы, московских геев, Клавдию Шульженко, а также историю рождения и смерти хипстерского движения конца нулевых.
- Собственно, что вы открываете? Как вы это сами все описываете?
- Ну а вот как себя позиционирует «Пропаганда»?
- Как место для всех.
- И у нас тоже будет клуб для всех.
- Официально это не заявлено, но известно, что владельцы «Кризиса» и «Пропки» не так давно разделили свои заведения. «Микроб» на чьей стороне?
- Как «Кризис» был почкой «Пропаганды», так новое место будет почкой «Кризиса». Или каким-то другим его хорошим органом. Косвенно мы все будем друг с другом пересекаться, конечно.
- Твоя роль какая тут?
- Я не люблю слово «арт-директор», потому что оно мне кажется слишком пошлым и сильно обязывающим, но я, вероятно, буду больше всех там думать и говорить, что кому играть, какими цветочками украсить стену и какой группе выступать. Помимо наших вечеринок «C.L.U.M.B.A.», конечно же, будут и другие промоутеры.
В кафе, в котором идет разговор, заходит журналист Андрей Лошак, здоровается с Агасфером, оглядывает его и советует написать, что арт-директор сидит в сандалиях и носках. Рассказывает, что в Лондоне видел это сочетание в витринах Louis Vuitton. Говорит, что это зомбоапокалипсис.
- Пять лет назад носки с сандалиями носила только Хлоя Севиньи, а сейчас это стало мейнстримом…
- Ну надо же давать какого-то … [безумия]. У меня уже нет сил выступать, как Данила Поляков, однако чуточку … [не такими, как все] надо оставаться. «Микроб» открывается с четырьмя вечеринками «C.L.U.M.B.A.» по пятницам. Будут и четверги, и субботы, и воскресенья, когда мы полноценно запустим заведение в середине-конце июня. Дизайн делал Петя Пастернак — автор «Пропаганды», внук Бориса Леонидовича Пастернака, и уже только из-за данного факта мне будет приятно ходить по этой плитке. Я сразу сказал: «Достать чернил и плакать». Ему помогал владелец «Кризиса» Саша Овсянников. Бармены и официанты тоже оттуда. При этом кухня будет отличаться, но ценовая политика — такая же, как в «Кризисе», и, разумеется, все будет дико вкусно. 6 июня у нас поет Шура, через неделю — группа «Краски», потом Бартенев делает большой спектакль-показ со своими шарами и тридцатью перформерами на сцене. Я молодежи люблю показывать то, что они не знают: год назад привозил группу «Пеп-Си» — они вообще были не в курсе, что это такое. Мне, на самом деле, пофиг, как отреагирует публика, — для меня важен сам факт их выступления, и после двух песен «Пеп-Си» они к ней привыкли, она их завела.
- Кто к тебе сейчас ходит?
- За восемь с половиной лет существования «Клумбы» меняется возраст посетителей, кто-то перестает ходить, появляются новые. По возрасту — от разрешенных законом 18 до нескольких человек, которым, как мне, за 30.
- У «Клумбы» репутация мероприятия, которое собирает народ при любых обстоятельствах. Чем ты объясняешь, что почти за 10 лет мероприятие не стухло?
- Наверное, только моя смерть прекратит этот бесконечный процесс. Я актер по профессии — мне деваться некуда от сцены. Ну не звуковиком же идти — уж лучше промоутером, потому что в таком пожилом возрасте в актеры не берут. К тому же я все это не перестаю любить, несмотря на то что уже больше двух лет не пью. Ведь как обычно: люди отработают пару лет промоутерами и забивают. А я со всеми общаюсь, знакомлю друг с другом разные компании, устраиваю какие-то тимбилдинги по раздаче флаеров — чтобы все вне вечеринки встречались. Я отвечаю всем всегда «ВКонтакте». И они бесконечно друг с другом варятся, какая-то жизнь внутри происходит. Я такая сваха, получается, бабка, сводня.
Агасфер на канале «Дождь» пытается объяснить Анне Монгайт — сестре Андрея Лошака, — что такое гей-культра. У самого Лошака он снялся в мокьюментари-фильме «Полное затмение» в роли стилиста с Рублевки Алевтина Волкова — представителя российской гей-мафии
- «Клумба» пережила все вечеринки конца нулевых: Idle Conversation, «Коля, ты не с той живешь», да и солянкинских хипстеров тоже пережила…
- Я безумно жалею о том, что этого поколения больше нет как общности. Все умрут, а я останусь, да? Не знаю, почему так вышло. Наверное, из-за моего упрямства. Я ведь очень сентиментальный человек, у меня и в плейлисте много Клавдии Шульженко. Я настолько тепло отношусь к нулевым, к моменту возникновения всего этого нового клубного движения, что изо всех сил стараюсь спроецировать ощущения от него на поколение двадцатилетних. Наверное, нам удалось создать какой-то портал в прошлое…
- Вот это прочитают рейверы из 90-х и хохотнут в пивные животы. Но ведь в конце нулевых действительно произошла какая-то смена поколений — от рейверов к, прости господи, хипстерам.
- Ага, все стали тогда модниками. Потому что до второй половины нулевых не могло быть так, чтобы фрик вроде Данилы Полякова пришел в какое-то заведение, сказал: «Так, это теперь мое место», и там возникли бы толпы народа. Он вместе с солисткой группы «Демо» в клубе «Министерство» танцором работал — его никто не знал в начале нулевых.
- Ты в это вообще как попал? Актерских-то ролей у тебя ведь нет?
- В дипломном спектакле я играл Треплева в «Чайке». А когда меня брали на курс к Хазанову (я артист эстрады), сказали: «Какой замечательный гайдаровский мальчик». То есть третьестепенный положительный герой. В 1997 году очень юным я начал ходить в «Шанс». Ехал туда с двумя пятирублевыми монетами: одна на гардероб, другая — на метро. Потом появились «Цеппелины» и прочие места. Я начал во все это лезть, пытаться со всеми дружить. На третьем курсе ГИТИСа я уже участвовал в спектаклях Бартенева, страшную деятельность развел, потому что для меня все это было неотъемлемой частью европеизации страны, что ли: а-йе, вот у нас нас как за рубежом. А иногда и круче. Тогда было много людей, получавших какие-то профессии, но уходивших в клубную индустрию, — это затягивало, казалось самым крутым делом на свете. Мы познакомились с Ромой Мазуренко почти сразу после его приезда, как он говорил, из Нью-Йорка. С Васей Эсмановым встретились, с Ромой Якубсоном, с Нуцей Модебадзе, и вот мы были такой шизанутой троицей. На всех показах сидели в своих дебильных нарядах из «Фрик фрака» — нас дико перло хулиганство, нас отовсюду выгоняли, мы страшно хотели прославиться.
- Куда вы ходили?
- В какую-то Барвиху на презентацию сигарет ездили. Ну вот куда доставали проходку — туда и ходили. Нуца работала во «Фрик фраке», я сидел на шее у мамы как интеллигентный москвич, у Ромы были богатые родители. А в «Клумбу» это переросло после первой вечеринки в баре «Ультрафиолет», которую Look At Me провел в 2007-м. В те времена — блог об уличной моде. Решили, что раз это западный по духу сайт, мы будем представлять западную клубную манию. Стразы полвечера клеили на рожу. Играл Дима Японец, Антон М, там все передружились. И уже третью вечеринку, переехавшую в «Кризис жанра», сделали как «C.L.U.M.B.A.» — тогда среди ее промоутеров возник Саша Рогов, Рома Якубсон и Кирилл Вычкин. Накупили-нашили дурацких нарядов, надели жуткий латекс — все, кроме Ромы Якубсона, у которого имелось много Гальяно, поэтому и звали его Ромой Гальяно. Решили, что в 12 резко выключатся свет и музыка, а когда включатся, мы окажемся на сцене в позе «фэшн-спазм», начнем колбаситься и все … [удивятся]. «Кризис» заплатил каждому из нас по 50 долларов — бешеный бюджет — и назначил следующую дату. Тогда же параллельно завелись вечеринки «OLS SS» Игоря Компанийца и Сережи Пойдо в «16 тоннах». С Игорем я был ближе, потому что пил столько же, сколько он, а водка сближает. Пойдо же, мне казалось, воспринимает меня как столичный драматический актер смотрит на актеров региональных театров или артистов цирка. Мы просиживали штаны в Камергерском, который был местом силы, пытаясь имитировать какой-то творческий оргазм перед лицом сотрудников Vogue и GQ, сидевших на Большой Дмитровке, неподалеку базировалась редакция «Афиши». Я никогда не забуду, как там написали малюсенькую заметку про нас, представив в качестве «сообщества кочующих трансух». Произошла невероятная сцена: Рома Якубсон подбежал к тогдашнему редактору «Афиши» Армасу Шпилеву и начал … [бить] его по голове журналом с криками: «Я тебе покажу сообщество кочующих трансух!» Там же, в Камергере, в кафе «Прайм», мы придумали название «C.L.U.M.B.A.» Убей — не помню, почему. Может, потому что яркая и цветная. Придумали название и стали писать песни на английском языке. Мы сочиняли слова, музыку делали Японец и Антон М, а одну вещь даже написал Антон Олегович Севидов. В какой-то момент Пойдо — Компаниец объединились с Японцем и Мазуренко — возникла промогруппа Idle Conversation с одноименными вечеринками в «Пропаганде». Было забавно: примерно одинаковая публика ходила туда-сюда по Китай-городу из «Пропаганды» в «Кризис». Помню лица охранников «Пропки», увидевших тусовку Idle Conversation: какие-то дети-чудики надели на шею советские пластиковые кубики, нанизанные на веревку. После экспатиков и посетителей «Четвергов Санчеса» для них это был шок.
-
Фотографии с вечеринок «C.L.U.M.B.A.»: «Кризис жанра», 2010 год1/6 -
Данила Поляков. «Кризис жанра», 2010 год2/6 -
День рождения Агасфера. «16 тонн», 2014 год3/6 -
Это ненастоящий ОМОН и спецназ. День рождения Агасфера. «16 тонн», 2014 год4/6 -
Группа Total. Хеллоуин в «16 тоннах», 2013 год5/6 -
«Кризис жанра», 2010 год6/6
- Между вами и Idle Conversation не было конкуренции?
- Мы сначала жутко, как и они, волновались, поливали друг друга говном, сидя в том же Камергере, — задолго до приложения Secret и издания Lutowolk. А потом, когда поняли, что молодежи, захотевшей стать фотографами, дизайнерами или стилистами, хватит на всех, перестали париться. Дальше «Клумба» разделилась. Наступил наш звездный час — нам предложили сольный концерт в клубе Ikra, это вообще было обоссаться! Рогов с Якубсоном за месяц уехали отдыхать, а вернувшись, сказали, что на хер этот концерт, репетировать некогда, давайте отменять, пусть сдают билеты. Их было продано 100 штук. Мы с Вычкиным страшно обиделись, позвали еще двух фриков из нашей тусовки и отпели концерт без них. Ссора была сильной и долгой. В итоге мы продолжили с Кириллом делать вечеринки в «Кризисе», а Сашу с Ромой позвали в «Тонны» — они сделали одно мероприятие под названием «K.L.U.M.B.A.». Вот по поводу конкуренции с ними у нас были такие истерики! Из серии «они украдут наши песни, надо послать их себе по почте, чтобы предоставить в суде дату отправки в качестве аргумента по авторским!» Однако они не стали продолжать: Рома уехал в Барселону, а Саша Рогов стал большой звездой моды. В 2009 году мы с Кириллом сделали сцену на Пикнике «Афиши» и стилизовали «Евровидение» в Москве. После этого ушел и Вычкин, в результате на «Клумбе» я остался один.
Ролик с прошлогоднего Хеллоуина «C.L.U.M.B.A.» в «16 тоннах». По словам Агасфера, в ту ночь через клуб прошло 2000 человек
- Куда делся тот молодежный энтузиазм? Почему теперешние 20-летние кажутся скучнее?
- Тогда случился бум. Никто на самом деле толком нигде не был, не имел возможности ни сравнивать, ни выбирать. Активная часть того поколения происходила, как правило, из небедных семей, и благодаря им должен был произойти какой-то качественный скачок. Но за 10 лет они успели все в мире посмотреть и вернулись с ощущением, что в Москве все как-то подерьмовее. Они продолжали ходить в пару относительно терпимых мест, получая более яркие ощущения в Берлине, Барселоне или Нью-Йорке. Теперь в Москве нет энтузиазма, зато полно вкуса, денег, хороших мест и крутой одежды. Новые 20-летние стали ленивее, но и разборчивее! Вспомните, в 2007-м в городе могли сосуществовать два полярных заведения: клуб «Дягилев» и «Подвал на Солянке», где люди пили водку из горла, писали друг на другу на головы и занимались мордобитием. И это мещанское барокко «Дягилева», куда нас страшно звали, заливали шампанским Crystall. С нами все толстосумы и анекдотические блондинки фотографировались, как с Дедом Морозом. Они за пределами клуба, наверное, убивали за косой взгляд, а там с ними можно было творить все, что угодно, — мы забирались на столы, кидались в них стаканами. Они следовали правилам игры.
- Ты тогда выглядел гораздо эксцентричнее, чем теперь, ходил в платье с бородой, тебя любили фотографировать иностранные издания.
- Ага, были какие-то документальные фильмы, журналисты из Берлина. Ну потому что это было странно, ведь я по сути своей был панком — а одет был в дикие блестки. И еще борода торчала. Звался я тогда Таисией, по отчеству — Родина, а по фамилии — Сагайдак. Родиной меня прозвал Мазуренко, когда во время совместного похмелья на чьей-то квартире я устроил невероятный треш: у меня случилась белая горячка в хорошем смысле. Была куча каких-то иностранцев, которых я русским матом гонял по квартире. Тогда Мазуренко сказал им, что это и есть Родина — Motherland, и вот ее страшное лицо!
- Невозможно проехать мимо гей-темы: вы же никогда не были вечеринкой для съема.
- Честно скажу, не оглядываясь на политику и законы, не было этого. Про «Клумбу» у меня в голове был некий болезненный театр из фильмов Питера Гринуэя, и люди для меня делятся на тех, кто способен в этом участвовать и нет. Если показать русскому человеку фотографии с наших вечеринок, никому не придет в голову слово «цирк», все скажут: «это травести». Но у меня побывало огромное количество натуралов, которые переживали невероятные ощущения, померив каблуки, — просто чтобы знать, как это.
-
«16 тонн», 2013 год1/6 -
«16 тонн», 2013 год2/6 -
Хеллоуин в «16 тоннах», 2013 год3/6 -
Хеллоуин в «16 тоннах», 2013 год4/6 -
«Кризис жанра», 2010 год5/6 -
«Кризис жанра», 2010 год6/6
- Ну если говорить о процентном соотношении, сколько к вам ходит геев и натуралов?
- 60 геев и 40 натуралов, но девушек всегда больше, чем мальчиков. Если говорить о клубной гей-культуре, то тут работает один единственный фактор: все способы употребления музыки и существования тусовки в России — они кабацкие. В любых формах — от максимально изысканных до рейва и треша — глубоко в подсознании работает схема «я ем, я пью, я отдыхаю, а они меня развлекают». У нас никогда не будет десять «Арм», как в Берлине. Поэтому влияние геев на ночную жизнь в целом в Москве минимальное. Из продвинутых и модных все ночью трансформируются в кабачных потребителей и идут туда, где послюнявее.
- У вас же прямо над «Микробом» открывается как раз такой классический кабачный гей-бар Mono. Как вы собираетесь сосуществовать?
- В Mono будут ходить взрослые дяденьки, любящие медленный отдых и посиделки за бокалом дорогого пива. Они такие немножечко в телесах, в одном глазу у них написано «я», в другом — «приличный». В какой-то момент мы будем пересекаться и друг друга эпатировать.
- Я, честно сказать, не знаю, что такое гей-пропаганда, но, что такое пропаганда нетерпимости и гомофобии, стало понятно. Неясным остается только, как после пика антигейской истерии по поводу бородатой женщины на «Евровидении» в Москве появится дом, где сверху находится гей-бар для взрослых, а на первом этаже будут идти твои вечеринки. Вы не боитесь?
- Я всю жизнь боюсь, у меня работа такая. Меня и били, бывало. Если бы я не боялся, то, наверное, не был бы хорошим промоутером. Мне кажется, в большинстве своем интерес россиян к геям никогда не был агрессивным, но политическая надстройка работает. Если из телевизора говорят, что геи — это плохо, значит, разрешают их … [бить]. Я, на самом деле, привык и считаю, что в комментариях в интернете нет ничего страшного. Да, в сети после принятия мизулинского закона ненависти стало больше, а в жизни ее всегда было достаточно. Но я живу, как сказал Гребенщиков, по принципу «делай что должно, и будь что будет». Может, из-за того, что я цитирую Бориса Борисовича, кто-то из недоброжелателей сменит свое мнение.
- Microbe Покровский б-р, 6
- Вечеринка открытия 6 июня
- Группа С.L.U.M.B.A. vk.com/c_l_u_m_b_a