Советская культура Приметы времени
Хорошие писатели, плохие поэты, сочинские дворцы, грампластинки со сказками и другие приметы времени глазами экспертов
Лев Лурье, журналист и писатель
о советской литературе
«60–80-е — это время длинного чтения. Люди были эрудированнее, а время медленнее. Думаю, к моему поколению вполне применимо выражение overeducated — люди, которые знают слишком много. Книги в то время — я имею в виду прозу — были лучше. При всем моем уважении к Быкову, Пелевину, Акунину любая тройка из 70-х — например, Василий Белов, Фазиль Искандер, Александр Вампилов — бьет их. В меньшей степени, как ни странно, это касается поэзии. Ну а кто? Вознесенский? Он ужасен просто; отвратительный, дурновкусный господин. То же самое касается его приятеля Евтушенко. И вообще — лучшие поэты жили в Ленинграде, но их не печатали. В советское время устная культура преобладала над письменной. Были так называемые «старики». Допустим, какой-то человек живет на Будапештской улице и может рассказать про Ницше. Или хорошо объясняет Хайдеггера, или читал Оруэлла. У меня был свой «старичок» — Владимир Иванович Малышев, крупнейший исследователь древнерусской литературы. Для кого-то такой «старушкой» была Анна Ахматова. Сейчас, конечно, «старички» тоже есть, но они не имеют такого влияния, а тогда имели. Современный человек получает информацию из интернета, или из газеты The New York Times, или из газеты «Коммерсант», и ему нет никакой необходимости переться вглубь Петроградской стороны и за бутылкой водки слушать стихи восемь часов подряд. Хотя все это, конечно, продолжается, в моем случае — там же, в рюмочной на Невском, рядом с моим домом».
Карен Шахназаров, режиссер
о советском кино
«Это все миф современный, что хорошим в СССР было только то кино, которое запрещали. Было много хороших советских фильмов, которые шли на широком экране и в которых не было, к слову, никакого приукрашивания действительности. Я вот вчера, например, смотрел фильм «Тишина» Владимира Басова. Я маленький, конечно, в то время был, но помню, что в 60-е люди так и жили: в бедной послевоенной стране, в коммунальных квартирах, плохо одетые. Там все это показывается. А были еще и картины Владимира Венгерова. Из его «Рабочего поселка», собственно, все и вышло — и Герман, и весь советский неореализм. Все это было и никак не запрещалось.
Есть у меня ощущение, что многие советские кинокартины положили на полку по единственной причине: если их сейчас показать, многие молодые люди, которым с детства вдалбливали, что в СССР все было плохо, скажут — мол, ребят, а чего вы нам рассказывали-то, вот же кино нормальное. Понимаете? Я вам на сто процентов скажу: есть телеканалы, которые из-за идеологических причин не показывают советское кино. Потому что, мол, таким образом могут возродиться советские идеи. Но, собственно, ничего нового в этом нет — ничего не меняется в этом мире. В советское время все то же делали по отношению к царской России. Все положительное, что было связано с дореволюционным периодом, всячески вычеркивалось. Образ положительного белого офицера начал появляться только в середине 70-х годов. Например, «Служили два товарища», где Высоцкий сыграл врангелевского поручика, который вызывал у всех симпатию».
Борис Симонов, коллекционер винила, владелец магазина «Трансильвания»
о советской музыке
«Первое, что я увидел, когда мы с родителями вернулись из Норвегии в середине июля 63-го, — это огромная афиша, на которой стоял человек с электрогитарой. И подпись: концерт Бена Бенцианова в Ленинграде. Гитара у него была почти такая же, как на обложке пластинки другого популярного певца — чеха Карела Готта. Меня уже в то время очень интересовали эти электрогитары, потому и запомнил. Но вообще я находился в культурной самоизоляции. Политически и социально я был вне территории проживания. Да, «Битлз» — это «Битлз». А какие-то «Поющие гитары», в ноль копирующие The Shadows, — это сейчас смешно, а тогда было просто невыносимо. Единственный положительный герой — Ободзинский. Самый лучший певец. Настоящий, супергениальный и гиперинтернациональный. Даже я, ненавидящий все советское, и то, когда услышал «Восточную песню» Тухманова, был поражен. Но время, на мой взгляд, вообще не критерий. Будут показывать одно и то же, люди запомнят, не будут — не запомнят. Мы же говорим о популярной продукции, то есть о том, что так или иначе было навязано. В целом, по-моему, все эти артефакты советского прошлого — фильмы, книги, пластинки — это настоящее, смехотворное, иногда потрясающее, но все-таки уродство. Особенно кино. Хотя были, конечно, удачные фильмы. Я, например, режиссера Басова всегда любил».
Юрий Аввакумов, архитектор
о советской архитектуре
«У меня было счастливое детство. Я отсчитываю его с полета Юрия Гагарина. Когда он полетел, мне было три с лишним года, — но, помню, я верил, что имя свое получил именно в честь первого космонавта. Такой это вызвало восторг. С архитектурой 60-х у меня такая же история. Я не занимался в кружках Дворца пионеров на Ленинских горах, открытого ко Дню защиты детей в 1962-м, и сильно позже узнал, что построен он архитектором Игорем Покровским, который получил за это Госпремию. Всякий раз, когда я проезжал мимо, у меня было чувство, что дворец «мой». Вот сочинские дворцы из «Старика Хоттабыча» не мои, а этот — со свободно поставленными стенами в мозаиках, витражами, флагштоком, зеленым полем в косую полоску — родной. Или Музей космонавтики в Калуге, изображение которого печаталось на спичечных этикетках, — он даже сейчас производит впечатление, сравнимое с капеллой в Роншане Ле Корбюзье (или Корбю, как его тогда фамильярно звали). Это ведь и не дома вовсе, а огромные ассамбляжи из стекла, бетона и металла с врезанным куполом планетария. Были, конечно, Черемушки, замечательные уже одним только переживанием переезда на новую квартиру и, соответственно, одноименной телеопереттой на музыку Шостаковича. Не видел этот фильм кучу лет. Еще один кинофильм, который я тоже помню с детства, — «Наш дом» с Анатолием Папановым. Там есть такая сцена: двое выпивох в кафе «Мечта» провожают главного героя взглядом и ведут при этом совершенно античный разговор. Один говорит: «Вот человек!» «Архитектор, наверное», — заключает другой. Думаю, именно в «Нашем доме» архитекторов в последний раз помянули добрым словом».
Авдотья Смирнова, телеведущая, сценарист
о советской грамзаписи и литературе
«Я вам сразу же скажу, чего мне жальче всего, — пластинки с голосом Марии Бабановой. Была у меня в детстве пластинка «Маленький принц», где Бабанова пела и озвучивала, собственно, Маленького принца и розу. Я до сих пор помню оттуда песни — про барашка, например. Я даже не знаю, переиздают ли ее. Вот именно этих пластинок я не видела, но, честно слово, купила бы. Потому что это абсолютно гениально. У Бабановой же абсолютно волшебный голос! Правда, если вы не слышали, то просто не поймете, о чем я. У нее был абсолютно особенный хрустальный тембр, ни на кого не похожий. Абсолютнейшее волшебство!
Еще мне очень жалко, что не читают Катаева и что практически не знают Трифонова. Это вообще писатели уровня Бунина, граждане, родные! Да, их переиздают, но читают те же, кто и читал. Вроде меня. Я вот думаю, что не вы, никто другой... Вот вы читали «Обмен»? Нет, конечно. И мне кажется, это очень нехорошо, потому что Трифонов — большой классик. Это кино устаревает — и то не все, — а литература никогда. И то, что Трифонова не читают сейчас, это не беда писателя Трифонова, это беда сегодняшних читателей. Они просто не знают, что в России был очень крупный писатель в 60–70-е годы XX века. Ну да, шел несколько лет назад по НТВ сериал «Дом на набережной» по его книге, но, по-моему, совсем неудачный и без особого рейтинга».