Чеховский фестиваль Пять спектаклей, которые нельзя пропустить

«Буря» Деклана Доннеллана

Новая постановка британца Доннеллана с московскими актерами. В обрусевшей сказке, косвенно рассказывающей о советских отцах и детях после крушения утопии, Просперо играет Игорь Ясулович, Калибана — Александр Феклистов, Ариэля — Андрей Кузичев. С кем из русских актеров Доннеллан работает впервые, так это с Анной Халилулиной, у которой роль Миранды: когда он ставил в Москве «Бориса Годунова» и «Двенадцатую ночь», она еще училась в Щукинском училище.

Игорь Ясулович, исполнитель роли Просперо: «Увидев этот спектакль, можно сразу сказать — это спектакль Деклана Доннеллана и Ника Ормерода. Прошлым летом мы собрались и уехали в город Торопец, где жили десять дней. Читали, разговаривали, задавали вопросы, делали этюды и в конце пребывания в пробном порядке сыграли всю пьесу, так что уже тогда возникло ощущение целого. Премьеру играли во Франции, потом были гастроли в Англии, где нас приняли тепло. У нас не было задачи все разжевать публике — посмотрим, как здесь примут. Не знаю, какой это театр — психологический или эксцентрический, но это театр, который ставит вопросы. Казалось бы, у Просперо узурпировали власть. Но какие черты характера привели к тому, что произошло с Просперо? У Просперо есть вина, представьте себе, хотя я бы не хотел ее формулировать. А как вы думаете — прожить 12 лет с жаждой мести? Обо всем, что с ним происходило, мы знаем с его слов. А что происходило на самом деле? А что такое похоть власти? Я отомщу — и что дальше? Просперо говорит: «Милосердие сильнее мести». Но чего в этом больше — всепрощения или боли? И к чему все пришло? Мы все вроде бы расставили по своим местам, но если задуматься — история только начинается после финала».

ср 25, чт 26 мая, 19.00; пт 27 мая, 14.00, 19.00 в Театре им. Моссовета

«Проект «J». О концепции лика Сына Божьего» Ромео Кастеллуччи

Завсегдатай главных театральных фестивалей мира, выдающийся авангардист Ромео Кастеллуччи в третий раз гастролирует в Москве.

Марина Давыдова, главный редактор журнала «Театр»: «Я видела в Антверпене эскиз, из которого потом Кастеллуччи сделал спектакль. Сорок минут на сцене происходило следующее. Мы видели двух персонажей: один из них глубокий старик, тяжелобольной, очевидно, а второй — его сын. Он выходил к отцу, кормил его лекарствами, совершал разные процедуры и вдруг понимал, что старик, как бы это сказать… обосрался. И начиналась длительная процедура смены памперса со всеми физиологическими подробностями, смыванием коричневой субстанции и прочим. Когда ему удавалось сменить старику памперс, буквально через две-три минуты старик отходил от своей кровати — и происходило то же самое. И так раз за разом. И всякий раз это становилось все более отвратительным для сына. В какой-то момент он срывался, кричал на старика, но потом брал себя в руки и продолжал выполнять сыновний долг. Все это развивалось по нарастающей, пока на сцене не появились некие слуги просцениума явно инфернальной природы, и кровать, на которой лежал старик, и все вокруг, всю сцену залило дерьмом. Тогда вдруг все — и сцена, и зрительный зал — погрузилось в кромешную темноту. Было полное ощущение утраты реальности. Начался гул, откуда-то подул ледяной ветер. Холодно, жутко, одиноко. И когда загорался свет, мы видели на стене иконописный лик Христа, который то появлялся, то исчезал, и буквы, которые складывались то в «I believe», то в «I don’t believe». Театр ли это? Кастеллуччи всегда работает на границе между драматическим театром и тем, что называется современным искусством, — акционизмом, перформансом. Это если говорить о форме. Но для меня первым делом он — главный гностик в современном театре».

сб 28 — вт 31 мая, 19.00, в «Театриуме на Серпуховке»

«Неподвижные пассажиры» Филиппа Жанти

Спектакль хорошо известного в Москве визионера Филиппа Жанти, идея которого сводится к русской пословице «Жизнь прожить — не поле перейти». Аналог тому предметному театру, с помощью которого Жанти излагает философские притчи, можно найти в фильмах Терри Гиллиама.

Филипп Жанти, режиссер: «Не имею ничего против слов, но в некоторых спектаклях я их практически не использую. Слова возвращают нас к сознательному, заставляют анализировать происходящее, а мои спектакли — это скорее погружение в бессознательное, путешествие вглубь человека, это противоположность брехтовской концепции театра. Я занимался психоанализом и, конечно, исследовал свои сны: записывал их, пытался понять. Это послужило толчком для дальнейшей работы. После этого сцена стала для меня пространством бессознательного, местом, где возникают предметы. Они появляются, развиваются, меняются, превращаются… В моих спектаклях герои не выходят из-за кулис, потому что в снах так никогда не бывает. Вначале мне было трудно общаться, и мне помогала кукла, она защищала меня и была посредником между мной и зрителем. Когда все успокоилось, человек, актерская игра и танец стали занимать более важное место в моих спектаклях. Теперь кукла интересна мне как некое продолжение актера и как часть внутреннего мира персонажей. Во многих моих спектаклях можно увидеть моря и пустыни, но я никогда не показываю их в реалистической манере. Мне нравится ставить «внутренние пейзажи» человека».

вс 29 мая — вс 5 июня, 19.00, в Театре им. Моссовета

«Эоннагата» Робера Лепажа

Феноменальная британская танцовщица Сильви Гиллем и ее постоянный партнер Расселл Малифант известны у нас по прошлогодним гастролям, которые устраивала «Золотая маска». Нынешний спектакль они сделали сообща с Робером Лепажем. В его основе — история легендарного трансвестита шевалье Д’Эона, французского дипломата эпохи Просвещения.

Евгений Миронов, глава Театра наций: «Официально автор этой постановки Робер Лепаж, но на самом деле — это результат сотворчества. Лепаж рассказывал мне, что где-то на гастролях в Сингапуре они пересеклись с Сильви Гиллем и подумали, что хорошо было бы что-нибудь вместе сделать. Рождался спектакль, когда они снова где-то пересекались. Он вообще репетирует урывками — два дня в июне, три дня в августе, четыре дня в ноябре. Когда я смотрел спектакль, Робер предупреждал меня, что это еще очень слабо, только этюд, но я таких этюдов мало в своей жизни видел — и по вкусу, и по идее, и по визуальному решению. Это история французского дипломата при дворе Людовика V, который выполнял задачи шпиона. Он был известен под именем Д’Эон и постоянно переодевался, поэтому никто не знал, мужчина он или женщина. Это так и осталось неизвестным до конца. Он имел фантастические успехи в дипломатии. Он и в Россию приезжал: в первый раз в образе мужчины, второй раз — в женском платье — и, встречаясь с Екатериной II, вытащил королевское письмо из выреза на ее груди. Она допустила его в спальные покои, он читал ей там вслух Дидро. Поначалу он думал сделать драматический спектакль. Но поскольку сложились финансовые сложности у его компании Ex Machina, ему необходимо было заключить на три сезона договор с Metropolitan Opera, и мы отодвинули планы. За это время эта идея воплотилась в пластическом спектакле. В нем есть сильнейшие визуальные эффекты, это все фокусы Робера. Они были бы только фокусами, но у него они посажены на суть. Особенно сильное впечатление производит последняя сцена. До этого мы наблюдали за некой королевской интригой (и одну из королев играет Робер, причем здорово — я потрясен, насколько он пластичен, он, как вода, перетекает). А финал происходит в кабинете патологоанатома, который над мертвым телом пытается разобраться — кто же это. Но тайна остается тайной. Думаю, это история не этого конкретного человека, а раздвоения личности, мужского и женского, которое живет во всех нас».

чт 9 — сб 11 июня, 19.00, в Театре им. Моссовета

«Biped», «Xover» и «Тропический лес» Мерса Каннингема

Первые и последние гастроли в России труппы Мерса Каннингема. Революционер в танце и последовательный авангардист, чьи спектакли по дружбе оформлял Энди Уорхол («Тропический лес»), а музыку к которым — тоже по дружбе — писал Джон Кейдж («Biped»), умер прошлым летом в возрасте 90 лет, указав в своем завещании, что после его смерти труппа должна отправиться на два года в мировое турне, после чего ее следует распустить.

Светлана Огрызкова, директор Школы современного танца Николая Огрызкова — соорганизатора единственного мастер-класса Мерса Каннингема в Москве: «Это было начало девяностых. Мы были тогда в начале пути — Школа Николая Огрызкова была первой частной школой современного танца в стране, так что мы были избалованы вниманием Запада. Однажды целый год к нам приезжали французские хореографы — мастер-классы ученикам давали Прельжокаж, Сапорта. Уже не вспомнить, кто инициировал приезд в Москву Каннингема — то ли компания Armani, то ли американское посольство. В Москве это имя — Мерс Каннингем — никому ни о чем не говорило, а Николай Васильевич ухватился за эту идею горячо. Он много гастролировал и знал, что Каннингем — пионер контемпорари, ученик Марты Грэм, что ему нет равных. Мы слышали про него какие-то удивительные вещи: будто бы он не ставил танец, а рисовал движения на компьютере, не связывая их между собой, потом переносил на танцовщиков, а только потом для этого танца писалась музыка, например, Джоном Кейджем. Он не давал возможности артистам заучить движения — и на том успокоиться. Он требовал от них творческого участия, поэтому буквально перед спектаклем мог заменить музыку, и артисты узнавали об этом, уже выйдя на сцену. Под мастер-класс выделили зал в Театре Станиславского — довольно обшарпанное помещение где-то наверху. Желающих участвовать было так много, что только избранных пустили в класс, остальные наблюдали с балкона. Класс вел Роберт Суинстон — тогда он был ассистентом Каннингема, а сейчас «директор хореографии» в его труппе. Но и сам Каннингем не был пассивным зрителем, напротив, проявил интерес к русским ученикам — вмешивался в работу, поправлял. Ему было лет 75, и было видно, что он прихварывает. Но он не позволял себе охов. Этим он напоминал мне Игоря Александровича Моисеева».

вт 14 — чт 16 июня, 19.00, в Театре им. Моссовета