— Если я не ошибаюсь, это первая ваша работа в историческом сеттинге. Однако стиль музыки очень современный. Почему вы сделали такой выбор?
— Мне показалось, что чисто исторический подход к материалу сузит рамки, в которых я смогу работать. Мне захотелось расширить эти границы за счет музыки. И рок — это именно тот энергетически заряженный жанр, который мне показался подходящим. Но вообще в фильме используется самая разная музыка — и балет, и Бах. Это микс.
— Но все-таки большая часть фильма — это один большой рок-концерт. Что вам понадобилось для того, чтобы перевести энергию реального рок-выступления на язык анимации?
— Это мюзикл, поэтому хотелось передать зрителям ощущение нахождения перед сценой. Поэтому они не только слышат музыку, но и видят танцы.
— Главный герой Ину-О, отбирающий обратно свои части тела у проклятия, мне напомнил персонажа «Дороро» Осаму Тедзуки. Я так понимаю, что образ Ину-О основан на биографии реальной исторической личности, но есть ли здесь все-таки связь с работой Тедзуки?
— Вообще, фильм основан на книге Хидэо Фурукавы, который, конечно, позаимствовал некоторые черты для персонажа у Дороро. Я сам тоже люблю «Дороро» и, конечно, что‑то похожее тут есть. Дороро возвращал себе то, что у него было отнято. А Ину-О своим танцем приобретает новое. Это другая история.
— Я заметил, что стиль анимации в этом фильме более сырой, даже можно сказать, что грубоватый — в хорошем смысле — по сравнению с несколькими вашими последними работами. Как будто это возвращение к истокам. Вы сознательно сделали стиль анимации менее коммерческим?
— Дизайнером персонажей в фильме выступал Тайе Мацумото (по его манге «Пинг-понг» Юаса в 2014 году снял сериал. — Прим. ред.). Мне кажется, сам сценарий здесь требовал большего реализма, ведь сама эпоха Муромати была довольно грубая и жестокая.
— Но в фильме вообще используется много техник анимации, не только рисунки в стиле Мацумото. Например, кадры от лица слепого Томоны, которые выполнены, кажется, масляными красками. Они мне напомнили работы Жоржа Швицгебеля. Скажите, если не он, то кто вас вдохновил?
— Я вообще люблю живопись — Уильяма Тернера, Фрэнсиса Бэкона. Про Швицгебеля я слышал, но с творчеством не особо знаком. (Пауза.) Если подумать, то мне всегда нравилась анимационная заставка кинокомпании Scott Free (основанной Ридли и Тони Скоттами. — Прим. ред.). Возможно, она и послужила источником вдохновения.
— Ину-О и Томона — странные артисты-аутсайдеры, которые тем не менее достигают большой популярности. Я не могу не заметить параллелей с вашей собственной карьерой. А вы как считаете?
— Честно говоря, не думал об этом (смеется). Мне кажется, у нас все-таки мало общего. Но тем не менее с тем, насколько глубоко погружается Ину-О в свое творчество, как далеко он идет, — с этим могут себя соотносить, кажется, вообще все художники.
— Контраст между музыкальным весельем и жестокостью развязки действительно очень сильный. Как вы считаете, можно ли смотреть этот фильм всей семьей?
— Фильм не для семейного просмотра (смеется). С другой стороны, хочется, чтобы его увидело как можно больше людей. В Японии вообще много жестоких сцен в кино и дети порой их смотрят. Так что, наверное, и мой фильм можно посмотреть с семьей.
— Когда я смотрел фильм дома — и мне, кстати, очень понравилось — у меня уже было чувство, что я реально побывал на живом шоу. А если смотреть его в кинозале, с другими людьми, это чувство, наверное, будет еще сильнее. Насколько для вас важна кинотеатральная презентация?
— Мне кажется, что именно в кинотеатре достигается необходимый эффект, который мы закладывали во время производства картины. Когда я впервые увидел «Ину-О» на большом экране, с хорошим звуком, я и сам испытал шок (смеется).
