Всегда мечтала о полной семье, где есть любящие родители и много детей (так и произошло!). В 14 лет познакомилась со своим будущим мужем Алексеем через общих знакомых. Окончив университет и немного поработав, в 23 года родила первого ребенка. Сначала ощущения от материнства были странные: я рыдала, не принадлежала себе и думала, что жизнь закончилась. Спустя два месяца осознала новый статус и не выпускала новорожденного Ваню из рук. Он — настоящая промоакция. Студент МГУ, самый понятный и логичный, мудрый, спокойный, идеальный для меня ребенок.
Сегодня у нас с мужем большая счастливая семья: трое кровных сыновей — Иван (20 лет), Богдан (17 лет), Степан (13 лет) и приемная дочь Даша (13 лет). Взять ребенка из детдома мечтала с самого детства. Родив троих детей, решили с мужем: наши ресурсы позволяют усыновить еще одного. Окончив школу приемных родителей, подали документы в опеку. Переживали, что нам могут отказать из‑за маленькой квартиры, но этого не случилось — выдали заключение о возможности быть усыновителями.
Мы хотели взять ребенка до пяти лет, чтобы он был младше Степана. В Москве крайне сложно было найти здорового ребенка, у нас ресурсов хватало, но не на все диагнозы. Однажды нам позвонила сотрудница опеки и сообщила, что шестилетнюю девочку вернула в детдом приемная мать. Первое, о чем я подумала, — серьезный психический диагноз, но все оказалось проще: непослушание. Мне описали ребенка как белокурую красавицу с голубыми глазами, принцессу. Приехав в детдом, увидела криво стриженного грязного ребенка со шрамами на лице — Дашу. Решила забрать девочку домой, не раздумывая. Опека оформила это как гостевой визит, чтобы у нас с мужем было время подумать.
В детском доме есть два типа детей: послушные и те, кто жил какое‑то время с родителями и понимает, что есть свои и чужие. Даша принадлежала к последнему. Ее биологическая мать болела алкоголизмом и отдала девочку в пятилетнем возрасте в детский дом. Там дети не учатся строить нормальные отношения, но им нужны любые эмоции. На тебя не обратит внимание воспитатель, пока кого‑то не ударишь. Дети подсаживаются на такой метод. Попав к нам в семью, Даша продолжала практиковать его: била, кусала, царапала, ломала технику, прятала еду под кровать. Однажды она разнесла весь дом, а муж лишь сказал: «Дашенька, доченька, как же так?» У него почти сразу проснулась к ней любовь, а мне для этого понадобилось целых пять лет.
У Даши проблемы с абстрактным мышлением. Все детство она просидела в манеже, не получала родительской заботы и любви от биологической матери. В третьем классе мне в очередной раз сообщили: ребенок трудный, необучаем, нужна специальная школа. Я знала, что это не так. Стала ее отвоевывать, защищать перед учителями и поняла, что люблю ее.
Сегодня Даше 13 лет.
Она увлекалась танцами, художественной гимнастикой, сейчас играет в волейбол. За три года Даша смогла адаптироваться к новым условиям. Кровные дети пока не испытывают к ней большой любви, но и не отторгают: гуляют, играют, ходят на дни рождения вместе.
Однажды дочь потеряла меня в магазине, а когда нашла — обняла и заплакала. Я поняла: это любовь. Как‑то раз она рассматривала фотографии из семейного архива и говорила: «Мальчики тут стоят, а меня не видно, потому что я — за деревом». Придумывала сказки, убеждала себя, что была с нами всегда, но мы это не поддерживали. Объясняли, что дети появляются по-разному, и повторяли: «Ты жила в другой семье. Мы тебя всегда искали и наконец-то нашли».
Любовь — ровно то, что написано в Библии: «любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде». Любовь — это отдать сердце другому человеку, не потеряв свою жизнь, не забыв о своих интересах. К кровным детям она приходит сама — чудо, данное Богом и сопровождаемое гормонами. Чтобы обрести такое чувство к приемной дочери, я заставляла мозг делать дела во имя любви. Вот хочу, например, меньший кусок торта Даше положить, потому что она только что разбила мой телефон, а даю всем детям одинаковые. Такими маленькими шагами выросло серьезное и глубокое чувство — любовь.