20 главных зданий России XXI века

Мы попросили помочь нам архитекторов и архитектурных критиков — специалисты выставляли претендентам баллы от одного до десяти. В топ попали здания со средним баллом не ниже семи. Два объекта, не добравших баллов, редакция взяла на себя смелость все-таки включить в топ из‑за их большого влияния на современный облик Москвы и Петербурга — Москва-Сити и «Лахта-центр» соответственно.

Единственное общественное здание первой женщины-лауреата Притцкеровской премии (главная архитектурная премия мира) Захи Хадид в России. По словам заместителя генерального директора Zaha Hadid Architects Патрика Шумахера, в основу проекта легли принципы русского авангарда: «Госпожа Хадид не раз была в Москве, она очень любила русскую культуру и архитектуру. Вдохновение основывалось на русском авангарде — это было начало динамизма, открытой архитектуры и новых веяний, которые потом были развиты в современной архитектуре».

Проект бизнес-центра вынашивали 10 лет: с 2005 года его обсуждали и вносили коррективы. В результате выразительность постройки пришлось смягчить: сдвиг этажей относительно друг друга сократили с 20 метров до 8. В 2008 году начали рыть котлован, но экономический кризис внес свои коррективы: основные работы начали только в 2012 году. При этом постройку удешевили, отказавшись от многих оригинальных решений. Например, вместо искусственного камня использовали сэндвич-панели.

Лучшая часть здания — атриум. Это по-настоящему выдающееся пространство, где внимательно подобраны и проработаны все детали: даже мебель здесь — по собственному дизайну Захи Хадид. Однако попасть сюда сейчас нельзя: от стеклянных дверей людей отгоняет суровый охранник.

Первый постсоветский наукоград, заявленный как «Российская Кремниевая долина». Среди лучших зданий Сколкова — Московская школа управления всемирно известного архитектора из Британии Дэвида Аджайе. Если смотреть сверху, она выглядит как картина Казимира Малевича «Супрематизм». Комплекс технологического университета Сколтех и окружающего его района спроектировало швейцарское архитектурное бюро Herzog & de Meuron — лауреаты Притцкера и авторы Пекинского национального стадиона. Здание представляет собой три кольца: одно большое и два поменьше внутри первого. Постройка частично приподнята на колоннах, так что из любой точки кампуса открывается вид на центральный двор.

Еще два корпуса — «Матрешку» и «Гиперкуб» — создал молодой российский архитектор Борис Бернаскони. Про «Гиперкуб» он говорил: «Автор фасада не я, а алгоритм. Это алгоритмическая архитектура, построенная на базе больших данных и на моделировании с помощью искусственного интеллекта. Именно искусственный интеллект определяет, на какой стороне здания должен быть медиафасад, это будет зависеть от того, с какой стороны больше потоков людей. И так со многими другими компонентами. Все эти решения завязаны на эффективности, а не на эстетических предпочтениях автора».

Долгожданный Дом культуры в здании в неорусском стиле, в котором в 1907 году запустилась центральная электрическая станция городского трамвая. В XX веке здание не берегли: к нему пристраивали новые корпуса и немилосердно уничтожали исторические фасады. Автор проекта реконструкции — лауреат Притцкера и создатель Центра Помпиду итальянец Ренцо Пьяно. Он превратил некогда заброшенную постройку в белый дворец с синими трубами на вершине и березовой рощей рядом. Главная часть пространства — неф (вытянутое помещение, часть интерьера, встречается в зданиях типа базилик) или пьяцца 100 метров в длину и 22 в высоту, в которую посетитель попадает в первую очередь. Благодаря огромным окнам и стеклянной кровле большую часть дня она залита естественным светом. Архитектор мастерской Renzo Piano Building Workshop Анна Прокудина рассказала «Афише Daily»: «Посетитель, оказавшись в здании, сразу станет участником активной жизни Дома культуры. Посмотрев наверх, он увидит этажи офисов, где кипит работа, — все прозрачно. Пройдя насквозь, попадет в главный неф, над которым находится центральная платформа — открытая площадка для проведения мероприятий. К ней спускается почти прозрачная трибуна для зрителей, а прямо напротив — еще две платформы, составляющие ансамбль парящих площадок нефа. Ориентироваться легко без карты, потому что вся организация пространства интуитивна и прозрачна, галереи и платформы соединены между собой мостиками. Можно посмотреть наверх, оглядеться вокруг и сразу понять, куда ты хочешь попасть, где что происходит».

История комплекса, который олицетворяет современную Москву, началась еще в 1991 году. Тогда архитектор Борис Тхор, автор высотных зданий на Новом Арбате, предложил властям города построить деловой район на месте промзоны рядом с Центральным выставочным комплексом «Экспоцентр». Небоскребы планировалось расположить вокруг зеленой общественной зоны.

Предложенная концепция предполагала свободу для архитекторов каждого из небоскребов. Инвесторы, выкупившие участки, стали увеличивать объемы и высоту зданий. В результате первоначальному плану соответствует только «Башня 2000» на набережной Тараса Шевченко. Вместо парка появился ТЦ «Афимолл-сити», вместо Нормана Фостера и Захи Хадид авторами проектов стали россияне Филипп Никандров, Сергей Чобан и Михаил Посохин. Так или иначе, сегодня Москва-Сити — это символ успеха и чуть ли не самый часто встречающийся фон для фото в соцсетях.

На данный момент здесь возведены 15 зданий, строительство «Империи II» заморожено на неопределенный срок, 62-этажную башню Moscow Tower планируют сдать в следующем году. Сейчас территорию активно благоустраивают: проезжая часть возле «Афимолла» стала пешеходной, создана удобная навигация по деловому центру и окрестностям, а в 2024 году здесь появится пурпурный мост из огромных зеркальных сфер.

Самое смелое современное здание в Петербурге когда‑то наделало много шума. В 2004 году «Газпром» решил построить офис высотой 300 метров на Охтинском мысу — на месте крепости Ниеншанц на берегу Невы. Впервые проекты «Охта-центра» были представлены на конкурсной выставке спустя два года. Трое из четырех архитекторов (Норман Фостер, Кисё Курокава и Рафаэль Виньоли) вышли из состава жюри в знак протеста против появления небоскреба в непосредственной близости к историческому центру Петербурга. В открытом письме они заявили, что все необходимые площади можно было бы разместить в 12-этажном здании.

Проект все же выбрали — выиграло британское бюро RMJM, но место возведения поменяли. «Охта-центр» начали строить в 2012 году в Лахте на берегу Финского залива — и переименовали в «Лахта-центр». Высотность увеличили до 462 метров, но это, а также расположение у воды сыграли зданию на руку. Кроме башни, здесь также появилась невысокая вторая часть комплекса в форме бумеранга. Теперь «Газпром» заявляет о намерении построить рядом еще два небоскреба — 703 и 555-метровые авторства того же британского бюро.

Главный парк России авторства американского бюро Diller Scofidio + Renfro, они создали Хай-Лайн — нью-йоркский парк на высоте 10 метров над землей. «Зарядье» появилось у стен Кремля на месте заброшенного на десятилетие пустыря. Здесь воссозданы четыре ландшафтные зоны России: тундра, степь, лес и болото, для каждой из них организован искусственный микроклимат. Возведены сразу несколько крупных объектов: парящий мост, «Стеклянная кора», под которой расположился амфитеатр, филармония, концертный зал.

«Зарядье» стало победителем премии ArchDaily 2018 в категории Public Architecture. По этому поводу архитектурный критик Григорий Ревзин отметил, что это «высшее международное признание за историю постсоветской архитектуры». С открытия парка прошло уже пять лет, все работы закончены, растения разрослись — теперь можно с уверенностью сказать, что эксперимент удался, а место стало одним из любимых у москвичей.

Бюро одного из главных современных архитекторов мира Нормана Фостера не раз пыталось строить здания в России, но все проекты отменялись на начальных этапах.

Пока Foster + Partners смогло построить только здание в Екатеринбурге. Это офис «Русской медной компании». Его начали возводить в 2012 году, а уже в 2020 году в здание заехали первые сотрудники фирмы. Облицовка выразительного медного цвета на самом деле создана не из меди — этот материал сильно перегревается и со временем зеленеет. Здесь использовались листы нержавеющей стали, окрашенные в тон rosy gold — его подобрали специально для этого здания и даже запатентовали. Фасад состоит из 84 трехмерных модулей, граненая форма которых учитывает угол падения солнечных лучей. Благодаря этому летом здание не перегревается, а зимой внутрь него попадает максимально возможное количество солнечного света.

Внутри пространство продумано не менее тщательно. Директор компании-генподрядчика «А1» Алексей Байда рассказал, что «представители бюро долго изучали, как люди взаимодействуют друг с другом и между отделами. Пришли к выводу, что каждая структура состоит из небольших групп от четырех до шести человек. После этого родилась идея типовых модульных этажей — атриумных пространств с нижним и антресольным уровнями».

Штаб-квартира прижилась в Екатеринбурге: местные по-свойски называют ее «ананасом», а городские власти за время стройки реконструировали соседние территории.

Один из лучших образцов раннего классицистического стиля в отечественной архитектуре. Постройки, созданные здесь для нужд судостроения в XVIII–XIX веках, долгое время были скрыты от глаз. В советское время здесь была закрытая зона и располагались склады Ленинградской военно-морской базы, до 2004 года комплекс занимали службы Балтийского флота. Городу достались полуразрушенные исторические здания и захламленная территория. Несколько лет городские власти и инвесторы обсуждали судьбу острова: здесь хотели построить общественно-деловой комплекс, гостиницу и галерею. В 2010 году тендер на право распоряжаться местом выиграла компания Millhouse Романа Абрамовича. Она провела архитектурный конкурс, победителем стало голландское бюро West 8. Сейчас в России они известны как авторы проекта благоустройства Тверской улицы, которое провели в 2016 году. Они выбрали путь деликатной работы с пространством и бережной реставрации.

Впервые за три века Новая Голландия открылась для посетителей в 2011 году. Тогда преобразования здесь только начались, все здания были закрыты на реставрацию, а готовили еду и выдавали спортинвентарь в морских контейнерах. По-настоящему остров заработал в 2016 году: здесь высадили деревья и травяной сад, поставили несколько небольших павильонов, устроили детскую площадку в виде корабля на деревянном каркасе. Основатель West 8 Адриан Гёзе рассказывал: «Мы видели много проектов, сделанных до нас, в том числе и архитекторами с большим именем. У меня осталось впечатление, что они делали ставку на архитектуру, на то, чтобы произвести впечатление новыми постройками. Мы же больше думали о наполнении, об антропологии и социологии. И мы решили: „Давайте лучше начнем с зелени, будем добавлять сюда деревья, а не здания“. Если вы взглянете на план Санкт-Петербурга, то вы увидите, что линия (Адмиралтейский проспект, Конногвардейский бульвар), начинающаяся у Адмиралтейства, продолжается до самой Новой Голландии, и мы решили, что лучше не закрывать ничем открытые края острова, чтобы издалека было видно, что там происходит».

С новыми стадионами в России все не гладко: «Зенит-арена» вызвала в разы больше скандалов, чем радости, а объекты сочинской Олимпиады теперь в основном бездействуют. На этом фоне стадион и парк «Краснодар» — уникальный феномен. Они построены для футбольного клуба «Краснодар» на деньги его владельца и основателя сети «Магнит» Сергея Галицкого. В Краснодаре это место называют не иначе как «парк Галицкого».

Концепцию обоих объектов создало немецкое бюро GMP International, известное по реконструкции Олимпийского стадиона в Берлине, спортивному центру Универсиады в Китае, арене Stade de Luxembourg. Бюро Speech Сергея Чобана стало генеральным проектировщиком и адаптировало проект под российские реалии. Здесь нет модных бионических форм, и использованы только естественные материалы. Для отделки фасада взяли итальянский камень травертин, из которого строили римский Колизей. У парка разнообразный рельеф: каньоны, холмы и даже небольшой водопад. В парковую архитектуру вписаны объекты современного искусства: можно увидеть две скульптуры и масштабный многофигурный барельеф Recycle Group (которые, к слову, тоже родом из Краснодара), а также арт-объект «Внутренний ребенок» американского скульптора Кена Келлехера.

Один из его авторов проекта директор российского офиса GMP Игорь Марков рассказал: «Мы намеренно не стали вписывать стадион в городскую среду. Для меня вообще большая тайна, что такое „среда“ и как в нее вписываются. Частный инвестор не может отвечать за градостроительную политику города. Да, мы построили космический корабль в центре города. Но, если бы мы подстраивались под реалии Краснодара, этого стадиона и парка никогда бы не было. Построили бы стадион в форме очередного торгового центра, вот и все.

Цель „Краснодара“ — влиять не на городскую среду, а на умы: показать, что можно по-другому. Когда мы начинали строить стадион, нам говорили: „Ну, такого у нас не бывает. Так мы не делали. Это непривычно. У нас принято по-другому“. На деле все возможно. Поэтому у этого стадиона, как и у парка, огромная просветительская нагрузка. Люди и весь остальной город должны подтягиваться к уровню стадиона, а не наоборот».

Музей современного искусства «Гараж», основанный Романом Абрамовичем и Дарьей Жуковой в 2008 году, до 2011-го занимал Бахметьевский автобусный гараж на улице Образцова. Когда срок аренды подходил к концу, Дарья Жукова показала притцкеровскому лауреату Рему Колхасу два заброшенных здания в парке Горького — «Шестигранник» Ивана Жолтовского и бывший ресторан «Времена года». Идея заключалась в том, что основным зданием нового музея будет павильон «Шестигранник», а «Времена года» — временным. Работать начали с временного, и это оказалось нелегко: процесс проектирования и подготовки к строительству занял четыре года, хотя изначально «Времена года» собирались закончить за год, а через пять лет уже представить публике «Шестигранник». В итоге было принято решение, что «Гараж» переедет во «Времена», а «Шестигранник» законсервируют (в прошлом году был показан проект реконструкции павильона Жолтовского).

Здание ресторана — типовое решение для общепита 1960-х. Предполагалось, что подобные рестораны появятся по всему СССР, однако довольно быстро проект признали неудачным: там были слишком маленькие кухни и неудобная логистика. В Москве, помимо парка Горького, такие же «Времена» были на Чистых прудах — их снесли в девяностые. Колхасу было важно уйти от стандартной реставрации: здесь не притворяются, что восстанавливают оригинальное здание. Особенно это заметно в облицовке стен, где показаны периоды «Времен года» в нескольких слоях. Тут голый кирпич, который раньше был скрыт подвесным потолком, является чисто конструктивным материалом, полированный кирпич — первая облицовка случилась в конце шестидесятых — и зеленая глазурованная плитка, которую наслоили спустя двадцать лет после открытия ресторана. Бюро ОМА Рема Колхаса постаралось показать историю здания — и то, что оно использовалось как объект советского общепита, и то, что оно простояло двадцать лет заброшенным и даже частично обрушилось. Фактически была создана оболочка, которая позволяет руине ресторана «Времена года» функционировать по-новому.

Сам архитектор так говорил о своей работе: «Наше здание работает, как аэропорт: оно открыто для посетителей со всего мира. Музей входит в пространство парка Горького и является его продолжением: территория парка и полмузея находятся на одном уровне. Нам было интересно работать с парком как частью Москвы. Он очень популярен, в нем много посетителей, и это хорошо для музея.

Красивые, старые и важные здания нужно сохранять, чтобы рассказывать детям о том, как мы жили раньше. Но консервация не единственный и не лучший способ сохранения наследия. В этом проекте я демонстрирую уважение к той эпохе и атмосфере 1960-х годов. Советские метафоры до сих пор есть в здании».

Выдающаяся часть «парка чудес», посвященного русской культуре, — с богатырями, Змеем Горынычем, крепостью и храмом. Авторы проекта — московское бюро Megabudka — переосмысляют национальную идентичность. Центр гостеприимства стилизован под русские хоромы и, как и положено, состоит из разных по функционалу помещений.

Исторически при постройке хором не соблюдали плана или симметрии — каждая часть была самостоятельной и своеобразной. Так и Центр гостеприимства состоит из разных по высоте, длине, ширине и форме объемов, перетекающих друг в друга. Встречающий гостя информационный центр — светлая парадная, словно горница или светлица. Широкое и основательное кафе — место для пиров, оно же повалуша. Завуалированный и как бы спрятанный от глаз ресторан — терем, пристроенный как крыльцо стритфуд. Орнаменты треугольных окон, различные решетки, пояски, щели, многообразие способов укладки доски и разные пропорции — вот некоторые приемы нового прочтения архитектуры русской избы.

Архитекторы бюро Megabudka рассказывали: «Фасад выполнен из черного дерева. Это цвет выгоревшей под солнцем доски, истинный цвет русской деревянной архитектуры. На белом снегу он выглядит максимально эпично, а в теплое время года сливается с линией стволов деревьев окружающего леса. Мы ставили себе задачу гармонично вписать комплекс в природное пространство, а не выпятить его на всеобщее обозрение».

Скромное здание, которое выигрывает именно за счет своей сдержанности. Это попытка заговорить о военной травме на современном языке — без монструозных памятников и пафоса. Сейчас мы еще острее понимаем, насколько этот разговор был важен и своевременен.

Музей расположен в подмосковной деревне Петрищево на 60-70 домов, здесь в 1941 году была казнена нацистскими военными 18-летняя партизанка Зоя Космодемьянская. Проект достался молодому московскому бюро «A2M». В их портфолио — книжный магазин в Еврейском музее и центре толерантности, торгово-офисный центр в Химках и перинатальные центры в Подмосковье. Белоснежное двухэтажное здание стоит в чистом поле и выглядит максимально фотогенично. Журналисты даже назвали его «идеальным фоном для фэшн-съемки», после чего столкнулись с осуждением. Но факт остается фактом: этот музей с завидной частотой мелькает в лентах соцсетей.

Сооснователь бюро Андрей Адамович так описал проект: «Мы поняли, что наш объект должен не отстраняться от этого поля, а стать проницаемой историей. Пока посетитель продвигается по экспозиции, ему постоянно открывается вид на окружающую территорию. Когда он выходит из зала, посвященного Зое Космодемьянской, он видит место казни с одной стороны и дом, где ее пытали, — с другой.

Помимо этого, было важно сохранить сомасштабность музея окружающей деревне. Мы решили, что у каждой функции внутри здания будет свой объем: у выставочных залов, у кафе, у гардероба. Всего таких объемов-кубиков восемь, между ними — большое фойе. В результате мы получили разнообразный внешний контур музея, который созвучен с частными домиками вокруг.

Потом мы упорядочили этот дробленый контур колоннадой по периметру всего здания. Весь внешний контур находится под навесом, это придает необходимую для военного музея строгость».

Лучшая новая школа России построена на деньги главы «Ростеха» Сергея Чемезова и экс-владельца Yota Альберта Авдоляна — оба уроженцы Иркутской области. Датское бюро CEBRA (они специализируются в том числе на современных школьных зданиях) и российское UNK Project создавали проект вместе с образовательными технологами. Здесь архитектура продумана так, чтобы помогать учиться и адаптироваться детям-сиротам: Иркутская область занимает одно из первых мест в стране по количеству детей, оставшихся без попечения родителей. Но эта школа по-настоящему инклюзивная: большая часть учащихся — из обычных семей.

Корпуса школы соединены в кольцо с большим двором, чтобы создавать ощущение безопасности. При этом круг не замкнутый: стоя во дворе, можно видеть лес и Чертугеевский залив, сюда свободно могут зайти жители окружающих домов. Здание поделено на отдельные объемы-домики с двускатными крышами, чтобы место было более уютным. Здесь дети живут вместе с приемными родителями, так что важно, чтобы они чувствовали себя как дома.

Внутри нет типовых решений: архитекторы отказались от коридорной системы, в каждом корпусе есть просторные атриумы с амфитеатрами, большинство пространств мультифункциональные, они могут меняться и подстраиваться под разных детей или события. Многие стены сделаны из стекла — не только в классах, но и в учительской и кабинете директора.

Главный архитектор проекта Юлий Борисов рассказал: «Типовые школы до сих пор строят по образцу 1950-х годов, в то время как мир стремительно меняется, а вместе с ним меняется образование. Сейчас нет задачи выучить все даты и формулы — для этого есть Google. Ценностью является умение принимать решения и ориентироваться в потоке информации, а для этого нужно давать ребенку возможность выбирать. Когда все одинаковое — классы, образование, одежда — выбора нет. Особенно остро эта проблема чувствуется у детей-сирот, потому что в интернатах они живут по расписанию, делают и носят то, что им говорят. После выпуска они не умеют жить и принимать решения».

Офисный центр от бюро «Сергей Скуратов Architects» на Новоданиловской набережной идеально вписался в среду только начавшего развиваться в нулевые района. Современная форма здесь контрастирует с самым традиционным материалом — красным кирпичом. При этом здание рифмуется с находящимся по соседству памятником промышленной архитектуры позапрошлого века — Даниловской мануфактурой, построенной из того же материала. Из нее стали делать креативное пространство незадолго до окончания строительства форта. Название этого дома не случайно: по форме здание Скуратова напоминает крепостную стену. При этом «Даниловский форт» по-конструктивистски приподнят на стеклянной плоскости первого этажа и на бетонных ножках.

Архитектор остался не вполне доволен результатом: «Это должна была быть полностью кирпичная „скульптура“ на невесомом стеклянном стилобате, и, как это иногда у нас случается, в процессе строительства не все было воплощено, как задумывалось. Так случается, когда заказчик не ощущает своей ответственности перед городом и считает, что лучше архитектора знает, как нужно делать. Или иногда вдруг оказывается, что для завершения строительства не хватает денег, и заказчик начинает экономить. На форме дома он экономить не может и делает это на материалах и умелых рабочих. И все же в этом проекте, я надеюсь, архитектура победила качество строительства, которое не смогло изменить задуманный образ».

Первый аэропорт в истории современной России, построенный с нуля. Назван он в честь атамана Донского казачьего войска Матвея Платова — так решили ростовчане на онлайн-голосовании. Победителем международного конкурса проектов стало британское архитектурное бюро Twelve Architects — в его портфолио также корпус «Алмаз» в университете Шеффилда и конгресс-холл в Екатеринбурге. Оно в обход технического задания предложило волнообразную крышу — и получило первое место. Также бюро спроектировало площадь с каскадами и водоемом, в котором эффектно отражается здание аэропорта.

Алекс Битус, автор проекта аэропорта, рассказал: «В процессе разработки архитектурной концепции мы придерживались идеи аэропорта как моста между городами, моста, соединяющего два берега реки. Арки, формирующие кровлю терминала, стали метафорой моста в небо. Во время авторского надзора я жил в Ростове-на-Дону, каждый день присутствовал на стройке, встречался и разговаривал с жителями города. Благодаря этому ко мне пришло понимание, что их интерпретации немного отличаются от тех образов, которые были заложены нами. Кто‑то при взгляде на здание аэропорта действительно видел мосты, кто‑то — волны Дона или холмы степи. Мне кажется, что каждая версия по-своему хороша. Здание не диктует видение, благодаря этому возникает пространство для воображения».

Общественное пространство от бюро Wowhaus и Евгения Асса, ставшее прообразом всех других подобных мест в России. Раньше эта территория не была удобна ни пешеходам, ни автомобилистам (разве что для парковки) и ничего интересного собой не представляла. В 2013 году здесь произошли радикальные изменения. После благоустройства набережная стала полноценной частью парка «Музеон», а разделяющий их забор убрали. Здесь создали небольшие холмы и засадили разными травами — вейником, щучкой и голубой молинией. Дорожки между ними сделали извилистыми и замостили разной плиткой, посреди всего этого высадили полсотни лип, яблонь и других деревьев. Под ними поставили уличную мебель, так что получилось отличное место для отдыха на свежем воздухе.

Архитектор бюро Wowhaus Михаил Козлов рассказывал: «До реконструкции Крымская набережная была объездной дорогой Якиманки, и в этом заключалась ее основная роль. Мало автомобилистов пользовались ей, зимой было вообще удручающее зрелище: половина набережной превращалась в склад снега с разных пешеходных зон, которые находятся в округе. Гулять там было невозможно — пекло, жарко, ни дерева, ни навеса — несмотря на прекрасное месторасположение.

Получился ландшафтный парк — с волнами, холмами, что в мировой практике никакая не новинка, но у нас такого никогда не было. Хотелось, чтобы место было нескучным для людей. Например, существует два типа холмов: холмы созерцания, на которых растут травы, злаки и цветы (такая стилистика прерий), и холмы, просто засеянные газоном, на которых можно устраивать пикники и сидеть. И никто не будет запрещать, как это бывает во многих других наших парках. По крайней мере, мы на это надеемся».

Кабан — уникальный памятник природы в центре Казани и самая крупная по площади воды озерная система в Татарстане. В 2015 году прошел международный конкурс проектов благоустройства этой территории, в котором победил российско-китайский консорциум Turenscape and MAP с концепцией «Эластичная лента». Здесь решили создать «зелено-голубой пояс», который связал озера Нижний, Средний и Верхний Кабан в единую рекреационную систему. Главной задачей проектировщиков было восстановление экосистемы: они убрали стоки, засадили берега растениями, соорудили систему очистительных каскадов, организовали открытый доступ к воде и оборудовали площадки для прогулок и отдыха прямо над озерной гладью. Первая очередь благоустройства была открыта в 2018 году, вторая — в 2020 году, развитие набережной продолжается.

Заместитель директора бюро Turenscape Стэнли Ланг говорил об идее проекта: «Мы верим, что планировочное решение, разработанное для озер Кабан решит очень важную задачу — очистку воды в озерах, это одна из основных проблем этой территории. Для нас важнее не разработать какую‑то особую новую архитектурную форму, которая будет символом этого места, для нас важно найти особенность в существующем ландшафте и сформировать на этой основе мастер-план территории. Мы сделали ставку на очистку воды, что может лечь в основу любых смелых изменений здесь — от девелоперских проектов до детальных дизайн-проектов берегов. Вода — очень важный элемент для города, природы и людей. Она имеет потенциал, чтобы изменить курс развития города, это живой „клад“, живая легенда Казани».

Один из редких примеров, когда промышленное здание не только утилитарное, но еще и красивое. Цех начинен новейшей техникой, но современные станки российские компании покупали и раньше. А вот заниматься архитектурой заводов — красить цеха в разный цвет в зависимости от стадий производства, делать променады с деревцами — было удивительно 10 лет назад, уникально это и сейчас. Проект создан московской студией «Ё-программа» под руководством архитекторов Сергея Илышева и Владимира Юданова. 239 метров — высота географической точки, где находится новый цех, соответствующая высоте южной части Уральского хребта над уровнем моря.

Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов комментировал появление здания: «То, что произошло с цехом „Высота 239“, — это разрушение привычного стереотипа. При слове „завод“ русский человек представляет себе некое громыхающее, сверкающее огнем черно-грязное сооружение неясных размеров. А тут яркий, немного игривый дизайн нарушил привычность стереотипов. Как если бы мы увидели танк в виде чайника или телевизор в виде арбуза. Я считаю, это интересно и точно заслуживает уважения. Я читал отзывы в интернете об этом объекте: типа зачем это нужно, деньги вбухали куда‑то, а еще неизвестно, какие трубы будут выпускать на этом заводе. Ну в том смысле, что дизайн завода не главная его функция. Да, согласен. От завода, конечно же, в первую очередь, требуется выпускать качественные трубы, которые будут функционировать долго и надежно. Но так можно сказать обо всем, и жизнь тогда станет очень скучной. Отрадно, что в стране появились люди, которые иначе мыслят и с душой относятся к тому, что им поручено».

Весной 2010 года на месте бывших гаражей кондитерской фабрики «Красный Октябрь» открылся Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка». Там, по словам основателя Ильи Осколкова-Ценципера, можно получить «международное по уровню, российское по содержанию» образование. Важной частью проекта стало пространство, созданное бюро Wowhaus. В его центре расположен двор с деревянным амфитеатром — он стал полноценным общественным пространством. В основном корпусе оборудовано пять аудиторий с антресольными этажами, то есть там могут заниматься 10 групп одновременно. Со стороны Москвы-реки появился бар с большой террасой — отсюда открылся отличный вид на город.

Основатель бюро Wowhaus Олег Шапиро говорил: «„Стрелка“ — наш успех, проект удачно стартанул и до сих пор живет счастливой жизнью. Здесь было изобретено много приемов, которые в дальнейшем использовались не только нами, но и многими другими людьми в стране. Это гибридное пространство, где на довольно небольшой площади кипит разноплановая жизнь. Когда мы делали проект, у нас была большая дискуссия, нужно ли застеклить двор, чтобы он превратился в большое круглогодичное пространство. Но мы от этого сознательно отказались, понимая, что должна быть сезонность. Зимой здесь явно меньше людей, все занимаются делом, в баре выпивают и греются, как в убежище. Когда наступает лето, все выходят наружу и начинается нон-стоп праздник, который тоже не может длиться вечно. В сентябре все исчезает до следующего лета, чтобы все соскучились. Программа успевает созреть, место не надоедает — так что сезонность имеет смысл. Все это мы закладывали на этапе проектирования, но к современному обновлению „Стрелки“ не имеем отношения».

Единственный крематорий Черноземья — и единственное траурное здание страны, построенное в соответствии с принципами современной архитектуры. В России крематориев все еще очень мало — 27 штук. Почему, можно понять по реакции воронежцев на новости о планируемом строительстве. Они выходили на митинги и подписывали коллективные письма против крематория из‑за опасений, что он «ухудшит экологическую ситуацию в микрорайоне и негативно скажется на психическом здоровье детей». При том, что появился он рядом с кладбищем.

Авторы проекта — супруги Ольга Яковлева и Павел Стефанов. Это крошечное бюро из двух человек, работающее в Москве и Воронеже. В их портфолио — интерьеры ресторанов, шоурумов, частных домов. Как дизайнеры они могут проектировать только одноэтажные здания. Несмотря на это, здесь уместилась 1 000 кв м. Здание простое в плане, в нем минимум декора. В основе композиции — вечные принципы золотого сечения и умиротворяющая симметрия. Использованы светлые локальные материалы, в том числе мрамор из ближайшего к Воронежу карьера.

Изначально Ольга и Павел хотели сделать фасад зеркальным, чтобы он растворялся в окружающей обстановке. От этой идеи пришлось отказаться, так как в России есть традиция завешивать все отражающие поверхности во время похорон. Тем не менее частично этот образ здесь все же присутствует: у стен крематория создано искусственное озеро, в котором отражается фасад.

«Нашей идеей было сделать все белым, светлым. Знаете, некое пространство перехода, как его иногда показывают в кино. Может быть, мы и правда провожаем людей в иной, лучший мир… Вот это хотелось передать — надежду, наверное», — рассказал Павел Стефанов.