— Это твоя первая Олимпиада. Какие эмоции ты здесь испытываешь?
— Смешанные, если честно: я не до конца понимаю, где нахожусь. Не секрет, что чем статуснее и важнее соревнования, тем сложнее не накручивать себя и не переживать. Поэтому здесь я всячески пыталась вести себя так, будто я не на Играх: игнорировала новые знакомства, обмен значками и прочие олимпийские ритуалы. И когда вышла на старт, то была удивительно расслабленной и спокойной. Помню даже, как на старте играла музыка, и я притопывала ногой в ритм — не потому что волновалась, а потому что мне действительно было кайфово от того, что происходило.
Мне кажется, что я показала свой максимум как раз благодаря тому, что не волновалась и не думала, насколько ответственные эти соревнования.
— Это был заранее продуманных ход?
— Нет, я начала думать об этом дня за три до первой гонки, когда начались официальные тренировочные заезды. Вообще, весь последний месяц была очень напряженная обстановка: почти каждый день я видела, что кто‑то из сильных спортсменов сдавал положительный тест на ковид.
Мне кажется, что я напереживалась так сильно, что за три дня до гонки просто отключилась от внешнего мира — от переписок, социальных сетей. Даже тренерам говорила, чтобы на меня не давили излишней мотивацией, объясняла, что все прекрасно понимаю и разберусь сама. Очень благодарна им, что они понимали это и оставляли меня в покое.
И уже на старте я видела девушек, которые были бледные от волнения, а я, наоборот, была спокойна: мне удалось себя убедить в том, что я не на Олимпийских играх, и хотя на меня смотрит вся страна, на мне нет какой‑то запредельной ответственности за результат. В тот момент я, кажется, поняла, что стала взрослее как спортсменка.
— То есть никаких ожиданий от выступления на Олимпиаде у тебя не было?
— Были, конечно. Например, я только здесь поняла, что еще никогда в жизни так сильно не хотела в большой финал. У меня было много гонок, я всегда хочу показывать свой максимум, но только перед Олимпиадой я по-настоящему захотела что‑то выиграть и произвести фурор, в первую очередь для самой себя. На меня никто не ставил, поэтому еще сильнее хотелось всех удивить своим выступлением.
Да, я предсказуемо остановилась на четвертьфинале, но вот этот момент, что я могу быть спокойной и хладнокровной, когда остальные перегорают, наверное, открыл меня с новой стороны.
— Может показаться, что ты не испытываешь никаких особых эмоций от Олимпиады.
— Нет-нет, как раз наоборот. Эмоций как раз очень много, просто мне удавалось как‑то запереть их внутри себя и не поддаваться на них, концентрируясь на гонке. Я, наверное, никогда в жизни еще не испытывала таких сильных чувств и точно не могу их ни с чем сравнить.
Чтобы вы понимали: в первый день соревнований я в какой‑то момент стала плохо видеть и воспринимать информацию — настолько сильно меня поглотили эмоции внутри. А на следующий день я чувствовала себя как будто напилась накануне, хотя и не употребляю алкоголь вообще.
Мне не хотелось ни с кем говорить, ничего читать — я могла только лежать. Но телефон разрывался, и я все-таки тратила силы на то, чтобы всем ответить. Наверное, поэтому еще до конца не восстановилась.
— Эти эмоции действительно стоят того, чтобы потом переживать такое опустошение?
— Конечно! Спортсмены очень многим жертвуют в своей жизни, тем более на пути к Олимпиаде. Но чувства, которые ты потом испытываешь на Играх, с лихвой окупают все жертвы. И речь даже не об успехе, славе и каких‑то рекордах — чисто эмоционально ты обретаешь очень многое, что недоступно большинству людей вокруг.
— Насколько тяжело пребывать на Олимпиаде, когда там столько ограничений?
— Может показаться странным, но мне очень комфортно. Мне нравится, что вокруг нет толпы людей, что абсолютно все, кто присутствуют на Олимпиаде, соблюдают дистанцию, носят маски и перчатки, каждый день сдают тесты. Здесь все действительно понимают, что антиковидные меры нужно соблюдать не только ради своей безопасности, но и ради безопасности партнеров по команде и всех людей вокруг.
Недавно в столовой произошел забавный случай: мужчина подошел к раздаче и, не надев перчатки, стал накладывать себе еду. В этот момент все будто замерли и смотрели на него как на дикаря — все настолько привыкли соблюдать правила, что даже не могут подумать, чтобы подойти к еде без перчаток.
— А что с едой? Многие спортсмены жалуются на нее.
— Она безвкусная. То есть ты ешь кусок мяса, но не чувствуешь, что это мясо. Но за пару недель мы уже привыкли и знаем, что стоит брать, а что нет. Здесь делают неплохую пиццу и много разных свежих фруктов, так что в целом нормально.
В один из первых дней произошла очень забавная история. Я пришла на завтрак, набрала себе очень много разной еды и поняла, что она вся невкусная. И немного расстроилась. Но тут я открываю йогурт и понимаю, что он просто божественный, очень вкусный. Я уже начала представлять, как я буду есть его каждый день, а вечером в чат приходит сообщение: «Просим воздержаться от употребления кисломолочной продукции, особенно от йогурта». И я подумала: «Блин, да как так? Единственную вкусную вещь — и ту нельзя». Но, кстати, я продолжила его есть, по крайней мере, на меня он никак не влияет.
— Ты говоришь, что каждый день учишься кататься на сноуборде. А что должно произойти, чтобы ты сказала: «Я умею кататься»?
— Сноуборд — это такой вид спорта, в котором нет предела совершенству. Я смотрю на Микелу Мойоли (олимпийская чемпионка по сноуборд-кроссу 2018 года. — Прим. ред.) и вижу, как ее тренер указывает на ошибки после каждого спуска. Профессиональный сноубордист каждый день учится чему-то новому на склоне или в спортзале и узнает что‑то о своем организме.
Мне кажется, никогда не настанет тот день, когда я скажу, что знаю о сноуборде все. И меня это очень мотивирует: всегда найдется тот, кто едет быстрее, кто прыгает круче.
— Ты рассказывала, что в школе сбегала с занятий по танцам, чтобы покататься на сноуборде. А когда ты поняла, что хочешь стать профессиональной спортсменкой?
— В этом году ровно десять лет, как я профессионально занимаюсь спортом. То есть я ездила на соревнования и все свое время посвящала тренировкам. Но только в прошлом году я по-настоящему осознала, что значит быть профессионалом.
Осенью 2021 года мы поехали на сборы в Европу и должны были вернуться домой в декабре, а вернулись через полгода. И это время пролетело для меня как один миг. Раньше, несмотря на то, что мне нравились сборы и соревнования, я всегда очень рвалась домой, скучала и постоянно считала дни: «Так, сегодня 15-е, домой 29-го. Еще две недели, шесть часов, двенадцать минут». А тут мы шли с тренировки до машины, и я поймала себя на мысли, что я мечтаю не о том, чтобы поехать домой, а о том, чтобы Андрей Федорович (Тюриков, сервисмен сборной — Прим. ред.) приготовил суп с лапшой. Я поняла, что совсем не хочу домой, и даже не расстроилась — если только чуть-чуть — когда нам сообщили, что мы не сможем встретить Новый год дома. Дома, в Магадане, ждала семья, у меня были отношения, но почему‑то именно в тот момент я вдруг осознала, что потратила слишком много времени на сноуборд и нужно делать какой‑то серьезный шаг.
Наверное, в тот момент я повзрослела как спортсменка и поняла, чего я реально хочу добиться. Я пересмотрела всю свою систему подготовки, изменила рацион, настроила режим и отметила, что мне нужно делать, а что не нужно, если я хочу достичь цели.
— Правда, что в России довольно сложно заниматься сноубордингом профессионально?
— Дело в том, что это требует ресурсов. Чтобы построить трассу для сноуборд-кросса, нужна техника и люди, которые умеют это делать. Классные трассы есть по всей стране, например в Миассе или у меня, в Магадане. У нас такая большая страна, что места для занятий точно где‑нибудь найдутся, главное, чтобы у людей было желание тренироваться.
— Но ведь людей, которые занимаются профессионально, все же не так много.
— Нет-нет, людей как раз достаточно. Например, в Магадане в команде 15 человек, а еще как минимум в два раза больше пытаются пройти в нее отбор. И все это в одном городе с населением меньше 100 тысяч человек. Мало ли это?
— Не могу не спросить про твое интервью в эфире «Матч ТВ», оно ведь довольно мощно завирусилось. Какая была реакция?
— Во-первых, за пару дней на меня подписалось 10 тысяч человек (смеется). Во-вторых, директ в инстаграме разрывается от сообщений; я даже не знаю, сколько их на самом деле, потому что вижу только 99+.
Еще было забавно, что многие писали в комментариях, будто я под кайфом и неадекватно себя веду. Но им отвечали, что сноуборд и есть кайф, и жаль, если вы можете испытать это чувство только благодаря алкоголю или наркотикам. Но в целом все люди приятные, конечно.
Мне не понравилось, что потом, когда меня не поставили на командную гонку, люди стали обсуждать и осуждать решение тренеров. Но, объективно говоря, я бы не проехала лучше Кристины [Пауль], поэтому штаб все сделал правильно.
Многие отреагировали на историю с моим сноубордом, который я назвала в честь дедушки. Видимо, она настолько запала людям в душу, что они стали присылать свои истории. Их было очень много, я не все успела прочитать, но реально прорыдала весь вечер, когда читала.
