История россиянки, которая переехала из Мексики в Калининград и стала там волонтером ЧМ

Мне 48 лет. На чемпионате я выполняю обязанности тим-лидера по взаимодействию со СМИ. Стать волонтером я хотела давно: когда мы с друзьями в Мексике смотрели прошлый чемпионат, мы размышляли о том, как было бы здорово увидеть это вживую.

Когда-то город был сильно разрушен, и окончательным его восстановлением занялись только в последние годы: перед матчами отремонтировали дома на центральных улицах, посадили много зелени. Теперь в парках стали играть дети, а еще пять лет назад, как мне рассказывали, такое было редкостью.

Конечно, почувствовав волнение по всему городу, мы с мужем захотели стать частью всего этого. Мы готовились быть волонтерами вместе: он присутствовал со мной на тестовых матчах, но во время самого чемпионата его, к сожалению, отправили в командировку — приедет только на последние два дня. Жаль, что он сам не может почувствовать эту атмосферу. Но мы с ним очень близки: каждый день созваниваемся, я рассказываю ему все новости за день.

Сейчас я, как и другие волонтеры в городе, работаю в две смены: с десяти утра до десяти вечера. Кроме того что я как тим-лидер координирую всех своих волонтеров, составляю график работы, я также стараюсь их опекать: узнаю, не беспокоит ли их что-то, нет ли конфликтов. Словом, чувствую за них ответственность. Отношение как к своим детям. Мне хочется, чтобы они провели хорошо время, научились заботиться о других, стали лучше как люди.

Наверное, одна из ключевых причин, по которой меня взяли волонтером на эту должность, заключается в том, что я хорошо знаю испанский и имею большой опыт общения с иностранцами. До переезда в Калининград я три года жила в Мексике.

Вообще, мы с мужем родом из Средней Азии — Киргизии. Познакомились в медицинском университете, учились на врачей в одной группе, долго дружили. Но потом разъехались по разным городам России, завели семьи. Прошло время, и однажды в «Одноклассниках» мы нашли друг друга. Выяснилось, что оба развелись. У меня был сын, у него никого. Решили пожениться. Он так и остался работать в медицине, его часто посылают в командировки в разные страны, и я могу путешествовать вместе с ним.

Когда сын поступил в институт и уехал, мужа отправили в длительную командировку в Канаду. Тогда я поняла, что это мой шанс, — я ведь очень увлекаюсь Латинской Америкой, а она недалеко от Канады. Мы поговорили с мужем и решили, что я могу пожить в другой стране, а он из Канады будет ко мне приезжать. Мексику мы выбрали, потому что туда есть дешевые и удобные авиарейсы. Две недели муж работал в Канаде, две недели мы жили вместе по туристической визе в Мексике.

Город Тихуана, где мы жили, поделен на две части — мексиканскую и американскую. Он находится на границе, поэтому там много эмигрантов и туристов из разных стран.

Мы сняли квартиру на берегу моря в многоэтажном доме. Жили как будто коммуной. В первый день мы с мужем решили дойти до торгового центра. Сели на скамейках у фонтана, начали обсуждать свои впечатления на русском. Вдруг подошла семейная пара — женщина из Украины с мексиканским мужем, которая услышала родную речь и решила познакомиться. Потом оказалось, что эта пара дружит с другой семьей, где муж тоже местный, а его супруга из Польши. В итоге мы стали проводить время такой компанией, собираться почти каждую среду и иногда по выходным — либо в кафе, либо у кого-то дома. Часто вместе готовили, у нас получался межнациональный стол. Помню, я хорошо делала медовик.

Встречали католическое Рождество, отмечали Хэллоуин, а одна из жильцов дома организовала спортивную секцию — так что по утрам некоторые женщины, в том числе я, занимались йогой или пилатесом на лужайке. По субботам, бывало, мы встречались, чтобы поиграть в игры, особенно часто — в петанк (французский вид спорта, который подразумевает бросание шаров. — Прим. ред.). Короче говоря, было весело, и когда уезжал муж, я не чувствовала себя одинокой.

Чаще всего мексиканцы спрашивали меня, почему я так мерзну, я же русская, а мы там привыкли к холоду. Дело в том, что зимой в Мексике три градуса тепла, а отопления нет вообще. Приходилось долго объяснять, что такое центральное отопление, рассказывать, что в России в домах тепло, а для улицы мы одеваемся. Еще у мексиканцев есть стереотип, что мы постоянно едим картошку, — а я вообще ее не люблю! При этом мы с мужем часто готовим мясо, и когда я жарила шашлыки, мексиканцы думали, что я сделала их местное блюдо.

Когда я решила переехать, я уже многое знала о Латинской Америке. Но то, что в Мексике многие люди живут намного хуже, чем наши, я как-то не осознавала в достаточной мере. Именно в Мексике я увидела, что такое трущобы. Как множество бездомных людей живет под мостами, а дети спят в щелях. Как нищие забираются на антенные столбы и, чудом не задев высоковольтные провода, подключаются бесплатно к телевидению.

В Латинской Америке люди намного меньше зарабатывают, безработных в разы больше, чем у нас. Они живут огромными толпами без личного пространства. При этом в России многие скрывают доходы, не платят все налоги, обходят законы, а в Мексике по улицам полицейские ездят в военной форме с автоматами, следят за дисциплиной и проверяют каждого второго. Думаю, российская нищета и латиноамериканская — это несопоставимые вещи.

Конечно, Мексика более традиционная страна, чем Россия. У них есть такая особенность, как мачизм, — когда женщина не работает, а мужчина берет на себя большинство обязанностей. Хотя и не всякий мужчина реально все обязанности выполняет, на мой взгляд, это в целом хорошее явление. У них все еще существуют общие праздники, семейные традиции, по субботам и воскресеньям в Мексике принято куда-то выезжать всей семьей. Мы же это ощущение единства теряем.

Пока я не стала волонтером, думала, что мало людей вообще способны к взаимопомощи. Но именно во время подготовки к чемпионату я увидела, что сюда идут даже школьники, которые сейчас сдают ЕГЭ. Нашим людям, вне зависимости от возраста, хочется изменить мнение иностранцев о России, и это нас всех объединяет.

На подготовке мы играли в игры, проходили квесты, знакомились поближе. Люди, которые могли бы в жизни никогда не встретиться, нашли общий язык и научились работать слаженно: школьники, которые не могли понять, кем они хотят стать; молодые преподаватели чуть старше двадцати; путешественники со знанием разных языков. У нас в команде даже есть мужчина, которому семьдесят, — он работает в городском архиве, хорошо знает историю Калининграда. Между столь разными людьми постепенно исчезало недопонимание, мы стали командой.

Молодежь часто просит более тяжелые задания, требует отправить их на сложные участки — раньше я такого энтузиазма в молодом поколении не замечала.

Большинство волонтеров на чемпионате сейчас делают вещи, которые они вроде бы делать не должны, — например, заказывают такси какому-нибудь иностранцу со своего телефона, могут проводить до интересного места или просто рассказывают ему про город. Все потому что сейчас иностранцу не надо делать визу, чтобы приехать в Россию, у него есть повод. И этот шанс — познакомить мир с реальной Россией — никто из наших людей не хочет упускать. Мои мексиканские друзья, например, специально приедут в Россию к концу чемпионата — не из-за футбола, а просто чтобы наконец увидеть эту страну. Недавно меня саму попросили срочно помочь испаноговорящим туристам, и я была очень рада, что меня нашли. У группы из Коста-Рики что-то случилось с гидом, и меня попросили походить с ней, чтобы переводить слова экскурсовода. Так мы провели почти весь день, и наверное, у меня самой было интереса не меньше, чем у туристов, — любопытно наблюдать за реакцией. Возможно, я даже сама стала по-другому относиться к стране.

Думаю, выгоду от чемпионата нельзя измерять только деньгами. Эмоционально мы получаем сейчас очень много. Мы учимся быть добрее, помогать. За все время футбола я ни разу не слышала, чтобы в Калининграде кто-то подрался или кого-то ограбили. Думаю, именно это ощущение единства стоит больше, чем потраченные деньги. Главное, чтобы мы дальше это чувство не потеряли, а это уже зависит от всех нас.