«У кого ограниченные возможности — вопрос относительный»: каково быть незрячей бегуньей

— Помнишь, как вышла на свою первую тренировку, пробежала свои первые километры?

— Это было ужасно! Я никогда прежде не занималась бегом, только каталась на роликах и коньках. Бегать я начала только в 28 лет. После первых 300 метров я решила, что мне можно даже скорую вызывать — так было тяжело, непривычно и сложно. Мне казалось, что 10 километров — это какая-то недостижимая высота, как высота Эвереста. Но это все с непривычки, потом процесс пошел. Я думаю, что каждый человек, который начинает заниматься спортом в сознательном возрасте, через это проходит. И потом, для того чтобы прийти на следующую тренировку, тоже нужно проявить упрямство, упорство, какое-то количество тренировок ты все-таки должен заставлять себя это делать. И организм через некоторое время будет воспринимать все это как должное.

— Лена, у Харуки Мураками есть книга «О чем я думаю, когда я говорю о беге». О чем думаешь ты, когда говоришь о беге? Что ты чувствуешь во время пробежки?

— Мне кажется, что бег и занятия спортом в принципе помогают научиться достигать своих целей, помогают стать физически выносливым, учат упорству. Именно в спорте, в беге, в велоспорте я практикуюсь в упрямстве, и для меня это очень важно. Я получаю необыкновенное удовольствие. Каждый раз во время пробежки ты переживаешь внутреннюю борьбу: ты хочешь остановиться, но не останавливаешься, думаешь, зачем тебе все это надо, но в конце концов перебарываешь себя, доходишь до конца и в этот момент получаешь какое-то необыкновенное удовольствие.

— Часто люди, у которых нет никаких проблем со здоровьем, ищут отговорки, чтобы сидеть дома и ничего не делать, расслабиться и получать удовольствие от жизни. Как ты к ним относишься?

— Мне кажется, нет никакой разницы — есть у человека инвалидность или нет. И среди людей с инвалидностью есть огромный процент тех, кто ни к чему не стремится и не хочет ничего менять в своей жизни. Есть люди, которые ставят перед собой амбициозные цели, идут к ним, а есть люди, которые хотят гармоничной домашней обстановки, им очень комфортно и здорово дома. Это просто характер человека и где-то, может, воспитание.

— Лена, расскажи, пожалуйста, что произошло с тобой в 12 лет, как ты потеряла зрение?

— Трудно сказать… У меня произошла отслойка сетчатки. Какой-то конкретной причины, наверное, нет, о ней сложно говорить. Врачи полагают, что в период активного роста одни органы у ребенка растут быстрее, другие медленнее. По одной из версий, сетчатка росла медленнее, и произошел ее разрыв. Ни какой-то травмы, ни события, которое привело бы к отслойке сетчатки, не было.

— Ты чувствуешь ответственность перед другими людьми, которая заключается в том, что ты уже не можешь свернуть с выбранного пути? Потому что люди этого не поймут, для них ты — вдохновение.

— Люди обращают внимание на то, как я себя веду, как я строю свою жизнь, как я выгляжу, как я себя позиционирую. Их отношение ко мне — во многом восприятие того, как они относятся к людям с инвалидностью. И эту ответственность я ощущаю. Что касается спорта, то я не могу сказать, что я занимаюсь спортом и это должно служить мотивацией для всех остальных. У меня есть много друзей, которые в спорте достигли гораздо больших результатов, которые выбрали спорт делом своей жизни.

— Тебе наверняка очень много пишут люди с различными видами инвалидности. Ищут поддержки, просят совета.

— Бывают такие моменты, и сейчас их становится больше, потому что основная моя работа связана с помощью людям с инвалидностью по слуху и зрению. Я реабилитолог, сейчас у нас идет грантовский проект по инклюзивному трудоустройству людей с нарушениями зрения и слуха. И вот по всем этим вопросам, конечно, люди обращаются. Я стараюсь всегда оказать какую-то конкретную помощь.

— Получается, что ты одновременно работаешь на нескольких работах.

— Сейчас я несколько уменьшила их количество, потому что у меня появился ребенок. Пришлось немного охладить свой пыл. У меня есть образование медицинской сестры, я делаю массаж в детской поликлинике. Но там я нахожусь в декрете, так что моя основная работа сейчас — в учебно-реабилитационном центре. Это дом слепоглухих, я преподаватель социокультурной реабилитации, руковожу проектом трудоустройства людей с нарушением зрения и слуха. Еще я занимаюсь журналистикой, публикую материалы в интернет-издании и журнале Всероссийского общества слепых, касающиеся вопросов инвалидности, благотворительности, реабилитации.

— Когда ты забеременела, кто-то говорил тебе, что ухаживать за ребенком в твоем состоянии будет слишком трудно?

— Мне очень повезло, потому что я знаю много историй, когда людям с инвалидностью говорили, что не нужно иметь детей, что они с ними не справятся, что все будет очень плохо. Я ни разу за всю беременность не слышала в свой адрес ничего подобного. Я ощущала только поддержку — и от своих родных, и от друзей. Я им очень благодарна за это. Костя поехал со мной на первые соревнования, когда ему было четыре месяца. Это был триатлон в Адлере. Я проходила велоэтап, а он ждал меня на финише.

— Как тебя изменило рождение ребенка?

— Рождение ребенка изменило меня, безусловно, как и любую женщину. Появление Кости год назад повлияло вообще на весь распорядок моей жизни. Очень многое пришлось устранить. Ты начинаешь разбираться, что для тебя имеет значение, а что нет. Спорт в моей жизни остался, заниматься им я начала уже через два месяца после родов. Сейчас я укладываю Костю спать и иду на тренировку — со спокойной совестью. Ребенок спит, и я могу спокойно заняться своим делом.

— 2014 год, в твоей жизни появляется проект «Марафон в темноте». Когда ты поняла, что это действительно очень важное дело?

— Проект «Марафон в темноте» инициировала и организовывала Юля Толкачева — тренер, мастер спорта международного класса по карате. В какой-то момент она поняла, что среди людей с инвалидностью в России совсем не развит любительский спорт, и захотела как-то изменить это. Она начала с Москвы, с бега, потому что это самый доступный вид спорта — ты купил кроссовки, надел их и побежал. Тебе не нужно никакое дополнительное оборудование, но для незрячего человека этого мало. Нужен лидер, который будет бежать с ним рядом.

Поэтому я согласилась поддержать эту инициативу, то есть в большей степени не потому, что я хотела бегать. Ребята собрались, и надо было, чтобы они делали это не зря. И меня затянуло. Из тех людей, которые пришли тогда помогать нам, уже, по-моему, никто не бегает или бегает где-то совершенно в других местах, в других странах.

Лидером у меня сначала была девочка Катя, она сейчас живет в Одессе. С ней мы начинали бегать, и она очень во многом помогла мне не бросить спорт. Было очень здорово общаться и с ней, и с ребятами. Во многом из-за этого общения я и продолжала бегать. Я поняла, как важно говорить сейчас не о профессиональном спорте для людей с инвалидностью, потому что он существовал, существует и будет существовать, а о любительском спорте для таких людей. Чтобы человек с инвалидностью занимался и тренировался вместе со здоровыми людьми — это и есть та реализация инклюзивного общества, о которой мы говорим. Когда стираются эти границы между ограниченными возможностями и неограниченными, когда люди общаются, узнают друг о друге больше и больше, не боятся друг друга.

— Ты много занимаешься интеграцией людей с инвалидностью в привычный социум. Как у тебя самой проходила эта интеграция?

— Скорее вынужденно, потому что я училась в институте, на общих основаниях. Все происходило как-то само собой. Ты общаешься с людьми — тебе с ними приходится общаться, у тебя с ними завязывается дружба. Вы вместе ходите в библиотеку, в кафе, в кино. Все это происходит очень гармонично. И мне кажется, что очень важно, чтобы это не было навязанной историей со стороны.

В любительском инклюзивном спорте, когда человек приходит заниматься бегом, он, безусловно, не приходит интегрироваться в определенное общество, он приходит именно заниматься бегом. И его там встречают люди без инвалидности. Они знакомятся, вместе приходят на тренировки, пьют кофе после них. Это и есть начало процесса интеграции человека с инвалидностью в общество. И через какое-то время такого общения люди без инвалидности начинают помогать естественно, гармонично, на автомате. Моя подружка любила об этом рассказывать в институте. Мы привыкли ходить вместе, она всегда поддерживала меня под руку, и вдруг она стала делать это на автомате: выходя из электрички или метро, стала помогать человеку, который стоит с ней рядом, даже не задумываясь об этом.

— Часто ли работодатель отказывается от работы с незрячими людьми, людьми с инвалидностью? Как эту проблему решить?

— Конечно, эта проблема существует. Решить ее можно, и решаться она должна как со стороны работодателя, так и со стороны самого человека с инвалидностью. Потому что зачастую работодатель не знает о его профессиональных возможностях, личностных качествах. Но и люди с инвалидностью должны соответствовать требованиям общего рынка труда. Они должны не только получить образование, но и быть квалифицированными специалистами, коммуникабельными, свободными, независимыми по максимуму в своем передвижении. Мы часто говорим об отсутствии государственной поддержки, и при трудоустройстве людей с инвалидностью это действительно так. Поддержки мало, но это не главное.

— Ты ощущаешь, что общество становится все более инклюзивным?

— Появилось вообще само понятие — инклюзивное общество, это уже говорит о том, что шаг вперед сделан. Мы постоянно слышим это словосочетание: инклюзивное образование, инклюзивная выставка, инклюзивный показ, инклюзивный спектакль, инклюзивный спорт — это те понятия, которые сейчас так или иначе становятся частью повседневности. Развитие нашего общества достигло какого-то другого этапа, когда людей с инвалидностью стали замечать: они вышли на общий рынок труда, на общие тренировки, они оказались в обычных общеобразовательных школах. Очень важно сформировать правильное отношение общества к их появлению, правильное отношение общества к их восприятию.

Это вот понимание, наверное, сейчас зарождается, и от того, как мы будем его позиционировать, зависит успех реализации инклюзивного общества.

— Как мы должны говорить об этом обществе? Какой тон выбирать?

— Нужно понимать и принимать людей такими, какие они есть. У нас разные характеры, разный цвет волос и разные возможности. Бывают люди с инвалидностью и очень целеустремленным характером, и бывают люди без инвалидности, у которых характер довольно пассивный. У кого при этом более ограниченные возможности — вопрос относительный. Я думаю, что люди сейчас стараются не стесняться своей полноты, не стесняться говорить о бодипозитиве, не стесняться кормить младенца на людях. И я думаю, они не должны стесняться того, что передвигаются на инвалидном кресле-коляске. Все это стоит в каком-то одном ряду. Мы действительно все разные, но мы живем в одном обществе и должны — не то что должны, мы можем воспринимать друг друга равными.

— Как изменилась твоя жизнь с 2014 года, когда ты начала заниматься спортом?

— Когда я начала заниматься спортом, у меня был совершенно другой круг общения. Вообще, для меня спорт как таковой был чем-то далеким. Я кроссовки покупала только один раз, наверное, в жизни, чтобы ходить в лес. Сейчас, во всяком случае в Москве, спортсмены-любители — это особая субкультура, где люди зачастую встречаются не просто для того, чтобы пробежать свои 15 километров, а для того, чтобы пообщаться друг с другом. Это клуб по интересам. Это такая история, когда ты делаешь какой-то шаг вперед, и этот шаг влечет за собой целую череду событий, которые меняют твою жизнь. Наверное, спорт стал именно таким шагом для меня. После него в моей жизни появились новые люди, новые события, жизнь пошла в том направлении, в котором она движется сейчас.

— После того как ты стала заниматься бегом, в твоей жизни появился велосипед, позже триатлон. Спорт затянул тебя, и кажется, будто тебе хочется еще и еще. Как будто это зависимость, только приятная и полезная. Можно ли «наесться» спортом?

— Да, мне кажется, что спорт — это, скорее, такая история, которая тебя затягивает. Скорее всего, человек становится зависимым от физической нагрузки, от спорта, от достижения результата. И поначалу было даже забавно, когда я наблюдала, что спортсмены высчитывают секунды, которые они пробежали тогда и которые они пробежали теперь. Мол, на этих соревнованиях я пробежала на полсекунды-полминуты быстрее. И вот от этого получают невероятное удовольствие — конечно, это затягивает. И подсчет этих секунд, и тренировки. И ты в какой-то момент понимаешь, что если ты не вышел в положенный день на тренировку, чувствуешь себя не в своей тарелке. А когда выполняешь все тренировочные планы, испытываешь удовлетворение, радость, внутреннюю гармонию. Сейчас очень сложно себе представить мою жизнь без спорта.

— Помнишь свои первые соревнования? Ты же пробежала их после нескольких месяцев занятий бегом.

— Помню, что было тяжело. Спасибо Кате, конечно, которая тащила меня, говорила — давай, давай, еще немножко, нас ждет финиш. Это было не очень многолюдное соревнование, потому что мы его делали в рамках проекта «Марафон в темноте». Хотя были участники и со стороны. Мне было тяжеловато на третьем километре. Но мы даже заняли, по-моему, второе место. И, конечно, когда тебе надевают медаль, когда тебя поздравляют, фотографируют… это очень приятно. И хочется повторить этот момент еще раз и еще раз.

— До своей следующей цели нужно доехать. Как ты пересела на велосипед?

— Я всю жизнь каталась на велике, а вот заниматься велоспортом я начала два года назад. Сразу попала в руки к очень хорошему тренеру, который заразил меня велоспортом, велотандемом. Он занимается велоспортом профессионально, но я сделала выбор в пользу любительского. По физическим ощущениям велоспорт где-то мне дается даже проще, чем бег.

— Есть ли у тебя спортивная мечта?

— У меня их несколько. Я хочу проехать по маршруту «Тур де Франс». А в ближайшее время я очень хочу пройти спринтерскую дистанцию триатлона. Это доступная мечта, а недоступная — я ее оставляю на потом, на какое-то время, когда будет побольше сил и возможностей. Я хочу пройти железную дистанцию триатлона. Она, конечно, Эверест для меня. Хотя и подъем на Эверест очень хочется в своей жизни осуществить.

— Триатлон — это другие нагрузки, нужно постоянно заставлять себя терпеть, работать на максимуме своих возможностей.

— Триатлоном как таковым я еще не занималась, я проходила эстафетные дистанции, в частности велодистанции. Как раз в прошлом году мы ехали 180 километров на полной дистанции триатлона. Это несознательный мой выбор, потому что Юля Толкачева пригласила меня принять в этом участие. Она сейчас развивает любительский триатлон для людей с инвалидностью, в том числе для незрячих. Когда ты приезжаешь на любительские старты, это очень вдохновляет. Они колоссальным образом отличаются от профессиональных стартов, профессиональные старты скучноваты. Допустим, десять спортсменов вышли, пробежали свои дистанции. А любительские дистанции — это всегда нарядные люди, такая фан-поддержка. Тебя вдохновляет сама обстановка любительского старта. Ты приезжаешь и чувствуешь: да, я хочу пройти всю дистанцию триатлона, я хочу ощутить это, я хочу быть участником всего этого движения. Это очень здорово.

— Какой ты бы дала себе совет, если бы могла вернуться в прошлое? Например, на пять лет назад.

— Заняться спортом, музыкой, иностранным языком. Потому что иностранный язык очень нужен, надо вовремя его учить. Во взрослом возрасте это тяжелее дается. А музыка — это прекрасно. Она тоже помогает тебе, учит сосредоточенности, собранности. Мне кажется, что занятия музыкой должны присутствовать в жизни каждого человека, она развивает гармоничную личность.

— У каждого человека есть путь, который можно назвать путем наименьшего сопротивления. Как ты относишься к таким людям и что бы ты могла им посоветовать, чтобы свернуть с этого пути? Ведь очень часто счастье начинается там, где заканчивается зона комфорта.

— Здесь трудно давать советы. У всех разные характеры, разные возможности, изначальные данные. Можно только поддержать человека, рассказать ему о себе. Мне кажется, главное — не мотивировать, что тебе надо сделать так-то и так-то, а на своем примере доказывать, что можно жить иначе. Любая проповедь, любой совет только в этом случае будут жизнеспособными.

— Знаешь, Лена, мне показалось, что для тебя очень важно такое понятие, как свобода, причем свобода скорее внутренняя. Ты постараешься научить ей своего сына?

— Мне очень хочется, чтобы он был свободным. И чтобы нравственность была для него важным понятием. Чтобы он был человеком порядочным, добрым и мудрым. Целеустремленным. В этом случае он будет выбирать уже правильный, с моей точки зрения, путь. А какой именно он выберет путь — это будет уже его решение.

— Мы сегодня очень много говорили про уверенность в себе. Это действительно очень важная история, потому что когда ты в себе не уверен, то ты постоянно задаешь себе вопрос: а смогу ли я? Что нужно делать, чтобы стать увереннее в себе, чтобы наконец поверить в себя?

— Мне кажется, что сомнения всегда есть у всех. Я не поверю никогда, что нет людей, которые вообще не сомневаются. Ты все равно так или иначе сомневаешься в том, что делаешь. Но когда ты что-то делаешь, тебе уже некогда сомневаться в себе. Ты уже вышел на этот путь, и назад дороги нет.

Историю Елены Федосеевой в формате видео можно посмотреть здесь.