Насилие едой: как происходит закармливание и чем оно опасно

Обновлено (17 мая): Телеграм-канал «Беспощадный Пиарщик» опубликовал пост, где рассказал, как обманул редактора «Афиши Daily» при подготовке этого материала. Если кратко, то на почту Дарьи Благовой пришло письмо, в котором девушка, представившаяся Мариной, рассказала о том, как ее насильно закармливал партнер. Мы заинтересовались этим явлением и решили разобраться в вопросе. Оказалось, что фидеризм — это распространённая форма домашнего насилия, и мы без особого труда нашли героев, которые с этим сталкивались, а также опросили разбирающихся в теме экспертов.

Поскольку история вымышленной Марины попала в итоговый текст, редакция «Афиши Daily» приносит своим читателям извинения (редактировать материал — в данном случае постфактум — мы считаем неправильным). В нашей стране случаи домашнего насилия регистрируются очень редко, поэтому проверить, действительно ли герои сталкивались с ним, практически невозможно. В этих условиях мы склонны верить жертвам домашнего насилия и с их согласия рассказывать истории публично.

«Худшими каникулами в моей жизни были месяцы, которые мы проводили в гостях у родителей маминой подруги в Бранденбурге», — говорит Саша. Дома ее никогда не заставляли есть, а скорее, наоборот, приучали заранее говорить, сколько еды ей нужно. Но в Бранденбурге перед ней ставили огромную тарелку из старинного сервиза, на которой лежала «целая куча еды»: капуста, картошка с соусом, горка мяса и «какая-нибудь клюквочка или яблочко в углу». «Путешествие к другому краю этой тарелки было похоже на переход через пустыню, только для того чтобы ее пересечь, мне надо было загрести весь этот песок в себя», — вспоминает девушка. Больше всего ее раздражало не жирность еды, а ее количество — даже сейчас, по словам уже взрослой Саши, ей хватило бы одной такой тарелки на весь день.

«Эти обеды я до сих пор помню как нечто ужасное, — рассказывает она. — Они сопровождались бесконечными рассуждениями. В ход шли абсурдные конструкции на тему моего будущего и того, как оно будет испорчено, если я буду недостаточно есть. Один раз мне даже рассказали об их дальней родственнице француженке, «неправильной» и худой. В этой семье француженки были воплощением всего худшего в жизни женщины: они одновременно были якобы вовлечены в проституцию, получали от этого удовольствие, стремились рожать детей вне брака. Все это было каким-то образом связано с их худобой».

Любовь вспоминает, что она всегда была субтильной девочкой, ела мало, и маму это не беспокоило: она сама готовила диетическую пищу и позволяла дочке есть, сколько она сама захочет. Но бабушке и тете, которые жили в деревне, где Любовь с детства проводила все каникулы, казалось, что она слишком худая, и они кормили ее жирной едой: жареным мясом, пирожками на сале, борщом. «Передо мной ставили тарелку с едой и запрещали вставать из-за стола, пока я не съем все, — рассказывает она. — Это могло продолжаться часами, еда остывала, неприятно пахла, я засыпала прямо за столом, но уйти было нельзя». Иногда рядом мог сесть кто-нибудь из взрослых, чтобы поторопить ребенка. Любовь пытались накормить с ложки, читали бесконечные нотации, в которых ставили в пример соседских девочек: «Говорили, что раз они такие толстые и сильные, их обязательно возьмут замуж, а худую замуж никто не возьмет, потому что она работать не сможет. Еще мне говорили, что еда — это кирпичики для моего организма, и поскольку он строится, мне надо много есть». Любовь говорит, что даже сейчас, когда ей исполнилось тридцать, бабушка все еще пытается ее накормить и при каждой встрече повторяет: «Кушай, Любаша, кушай!»

По словам системного семейного терапевта Светланы Тимофеевой, закармливающий человек может делать это из лучших побуждений, но при этом не осознавать чужие границы. Виктория Суксова считает, что на территории бывшего СССР так часто закармливают детей, потому что для старших поколений сытость была вопросом выживания, а худоба воспринималась как признак слабого здоровья. Психотерапевт Влад Бухтояров также связывает склонность к пищевому насилию с болезненными воспоминаниями о голодных временах: «В наших странах практически каждая семья в последние пару поколений столкнулась с голодом: во многих семьях есть или воспоминания, или бабушка, которая помнит блокаду Ленинграда, послевоенный голод, или даже голодомор. К тому же многие недоедали в девяностые. Эти травматичные воспоминания порождают целый ряд иррациональных установок: например, что еды мало, и надо наесться, пока дают». Именно болезненными воспоминаниями о голодных временах Бухтояров объясняет и панику, которая началась после введения продуктовых санкций: многим показалось, что сейчас начнется страшное. «При этом принудительное кормление ребенка — это форма пищевого насилия, а разговоры о том, что «не съешь кашу — не будешь сильным», «будешь худой — не возьмут замуж», — это проекции страхов взрослых на ребенка», — объясняет Бухтояров.

Если страх перед голодом характерен скорее для старших поколений, то современные родители чаще руководствуются советами экспертов. Виктория Суксова считает, что сейчас знания о том, как должен развиваться ребенок и сколько ему надо еды, часто черпаются из популярной педагогической литературы и телевизионных передач. «Мама может всерьез переживать из-за того, что ее ребенок не съедает все положенные 200 граммов, потому что она старается исполнить свой родительский долг в соответствии с определенными нормативами, транслируемыми обществом и специалистами, — говорит Суксова. — Кроме того, закармливание может быть просто одним из проявлений авторитарного стиля родительства, когда родитель привык, что ребенок делает все так, как ему скажут». При этой модели, по словам психолога, любое неподчинение может рассматриваться как неуважение к авторитету взрослых. В таком случае специалист рекомендует родителям подумать о последствиях, которые могут повлечь за собой их действия, поразмышлять над тем, как это закармливание может сказаться на ребенке, на их отношениях в будущем: «Иногда просто стоит остановиться и подумать: зачем я это делаю? Чего я хочу в перспективе? Что я подкрепляю и развиваю своими словами, действиями?»

По словам Светланы Тимофеевой, принуждать к приему пищи могут не только детей, но и взрослых: «Закармливание — это практически насилие едой». В случае со взрослыми закармливание более заметно, когда человека заставляют есть какие-то специфические продукты, которые ему не подходят в силу его вкусов или убеждений. «С виду все прилично: вас приглашают за стол, предлагают угощения. Однако отказаться от трапезы целиком или даже частично вы не можете, потому что зависите от приглашающего. Причем эта зависимость может быть самой разной: от эмоциональной зависимости (например, отказ разделить трапезу с родителем будет воспринят как оскорбление родительских чувств) до материальной или служебной, когда приглашающий — ваш начальник».

На русскоязычных и иностранных форумах можно найти немало историй (чаще всего анонимных) о мужчинах, заставляющих своих партнерш много есть и набирать вес. Это менее распространенная практика, чем принуждение к похудению, — но по своей сути они во многом похожи. Подобная история произошла с Мариной (имя изменено по просьбе героини. — Прим. ред.). Когда они познакомились с Иваном (имя изменено. — Прим. ред.), Марине было 27 лет, ее вес держался на уровне 62–63 кг при росте 167 см. «Хрупкостью моя фигура никогда не отличалась, но я старалась держать себя в форме, — рассказывает Марина. — По вечерам, когда Иван оставался у меня, он часто привозил еду из ресторанов. Ничего плохого я в этом не видела — ведь приятно, когда любимый человек хочет тебя побаловать. Иван знал телефоны всех местных служб доставки. Он был очень заботливым, красивым. Секс был прекрасным. Я все думала, как мне повезло с мужчиной». Но однажды Марина заболела, у нее совсем не было аппетита, но Иван начал настаивать на том, чтобы она поела. Марина долго отказывалась, и вдруг Иван признался, что процесс приема пищи его возбуждает, и если она не поест, он сильно расстроится.

Отношения с Иваном стали вращаться вокруг еды: постепенно эта тема начала занимать большую часть их разговоров. Марину стала раздражать «бесконечная жратва» и ее увеличившийся вес, из-за которого она перестала носить любимые вещи. Она весила уже 85 кг, и Иван стал шутливо называть ее «булочкой». Марина записалась в спортзал и к диетологу, а также смогла убедить Ивана приносить меньше еды. Но через несколько месяцев занятий, когда вес стал снижаться, у Ивана случился очередной срыв: он привез пакет еды, на следующий вечер все повторилось, и все усилия Марины «пошли насмарку». Снова начались ссоры из-за еды, и одна из них закончилась дракой — тогда Марина решила, что надо бежать. На следующий день она собрала вещи и переехала к маме. С тех пор она больше не виделась с Иваном, хоть он и продолжал требовать новых встреч. По ее собственному признанию, Марина не считает себя травмированной, а после расставания она почувствовала сильное облегчение. Девушка снова стала ходить в спортзал, и теперь она довольна своим весом. Но до сих пор Марина не любит ходить на свидания в рестораны и ненавидит пиццу.

По словам Светланы Тимофеевой, человек, который пытается насильно накормить своего партнера, воспринимает его как объект и не учитывает его индивидуальные предпочтения и потребности. «У еды действительно есть определенный эротический контекст, — говорит Влад Бухтояров. — Само по себе включение еды и полноты в сексуальную игру — это нормально. Но, как и все в здоровых отношениях, это должно происходить только по взаимному согласию обоих участников. Принуждение человека к набору веса ничем не лучше принуждения похудеть, и то, что делал Иван, конечно, является формой насилия».

Человек, которого закармливали в детстве, во взрослой жизни может плохо ориентироваться в своих ощущениях — например, не замечать чувство сытости и голода. Об этом говорит Любовь: «В детстве я просто не отделяла чувство голода от других неприятных ощущений, поэтому не понимала, когда мне надо поесть. Однажды, уже в подростковом возрасте, я не ела несколько дней — и тогда я впервые испугалась собственной слабости. Мне кажется, это скорее нервная проблема, потому что я никогда не стремилась похудеть специально, я и так была худой до прозрачности». Сейчас, по словам Любови, у нее нет проблем с питанием, но иногда ей все же приходится напоминать себе о том, что надо поесть.

«В детском и подростковом возрасте у человека формируются отношения с пищей — ребенок вырабатывает предпочтения к определенным продуктам и тренирует физиологические механизмы, отвечающие за чувство голода и насыщения, — говорит нутрициолог, выпускница лондонского Kingʼs College Мария Будрите. — Для того чтобы избежать проблем с перееданием во взрослом возрасте, ребенку необходимо научиться питаться в том количестве, которое требует его организм. Здоровый организм сам знает, когда ему нужно принять пищу, и дети — не исключение. Если ребенок проголодается, он попросит сам». О том, что ребенок должен сам решать, сколько ему нужно еды и когда, говорит и Влад Бухтояров, от родителей требуется только обеспечить ребенку доступ к правильной еде. Однако, по словам эксперта, традиционная модель воспитания не предполагает, что у ребенка есть свобода в принятии решений — когда ребенок будет есть, спать или играть, обычно решают родители.

По воспоминаниям Любови, в гостях у бабушки она чувствовала почти постоянный стресс, особенно когда дело доходило до еды. Виктория Суксова считает, что принудительное кормление вызывает более активный протест у ребенка, потому что это нарушение телесных границ. Как правило, закармливание воспринимается болезненнее, чем, например, принудительный просмотр «Войны и мира», и сильнее портит отношения между ребенком и теми, кто его кормит.

«Для взрослого человека закармливание может обернуться как проблемами с органами пищеварения, так и ощущением, что тебя ни во что не ставят и с тобой не считаются. Что ты заслуживаешь быть «изнасилованным едой», — говорит Светлана Тимофеева. По ее словам, такое обращение и связанные с ним страдания также могут привести к расстройству пищевого поведения — компульсивному перееданию или, наоборот, отказу от еды. В самой ситуации принудительного кормления человек, которого кормят, будет злиться и испытывать чувство вины вне зависимости от того, согласился он съесть то, чего не хотел (и почувствовал себя слабым и ничтожным), или отказался (и обидел того, кто его кормил), поясняет психотерапевт.

По словам Марии Будрите, в детском возрасте и недоедание, и переедание опасны. Недоедание может сказаться на развитии нервной и иммунной систем, а также привести к лишнему весу во взрослом возрасте. Если родители ребенка предполагают, что у ребенка дефицит веса или он недостаточно ест, им необходимо проконсультироваться с врачом. И лечение должно проходить под присмотром специалистов — диетологов и эндокринологов.

Переедание, к которому часто приводит закармливание, также опасно: оно может повлечь за собой ожирение, которое увеличивает риск диабета и сердечно-сосудистых заболеваний в будущем. Кроме того, его иногда связывают с расстройствами пищевого поведения, такими, как анорексия и булимия в подростковом возрасте. «Не стоит ругать ребенка за то, что он не доел свою порцию или отказывается от еды, потому что уже сыт, — говорит Будрите. — Если же ребенок систематически отказывается есть, попробуйте разобраться в причинах такого поведения».

Тем, кто сам стремится накормить своих близких против их желания, семейный терапевт Светлана Тимофеева советует задуматься о том, какие чувства они хотят выразить, настойчиво предлагая еду, и придумать другой способ для их демонстрации. «В некоторых случаях потребность покормить, закормить, может маскировать другие, более глубокие и нереализованные потребности человека — например, быть значимым для другого, — говорит Тимофеева. — Иногда на закармливающего действуют социальные или семейные установки, которые были актуальны в прошлом, в эпоху дефицита или голода, когда ценность еды имела решающее значение».