«Люди слишком верят в свою уникальность»: легко ли быть редактором «Подслушано»

13 декабря 2017 в 16:58
Фотография: Blasius Erlinger/Getty Images
Практически каждый пользователь «ВКонтакте» знает о «Подслушано» — паблике с миллионами подписчиков, в котором публикуют откровенные признания. Но немногие задумываются о том, что истории отбирает целая команда редакторов. Специально для «Афиши Daily» они рассказали о трудностях своей работы.

«Подслушано» существует уже пять лет, и, по словам создателя проекта Владимира Огурцова, это самое тиражируемое название в «ВКонтакте». Сегодня идея «Подслушано» вышла за пределы одного проекта, и сейчас по соответствующему запросу можно найти более 120 тысяч пабликов — от «Подслушано» крупных вузов до «Подслушано» деревень, больниц и даже заводов.

Сейчас совокупная ежемесячная аудитория проекта составляет около 10 миллионов человек. Четыре года назад «Подслушано» создало собственное приложение для iOS и Android. Примерно тогда же были выпущены три книги, первая из которых («Все, что вы хотели знать об окружающих, но боялись спросить») стала бестселлером.

Огурцов говорит, что в команде работает около 20 человек, живущих в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Ташкенте, Тель-Авиве и Осло. Это программисты, художники-иллюстраторы, модераторы, а также редакторы. Сотрудники проекта не раскрывают свои личности, но специально для «Афиши Daily» редакторы «Подслушано» рассказали, каково это — каждый день пропускать через себя сотни чужих откровений и не сойти при этом с ума.

Анастасия

Главный редактор

Кому интересно «Подслушано» и чем занимаются редакторы

Думаю, «Подслушано» так популярно, потому что оно удовлетворяет желание заглянуть в чужие окна — узнать, как там живут люди. Работая здесь, я пришла к выводу, что это не любопытство, а потребность почувствовать себя не одиноким, ощутить то самое единение с незнакомцем, который читает в метро твою любимую книгу.

«Подслушано» универсально для любой аудитории (18+). В мобильном приложении мы создали отдельный комфортный мир, чтобы все располагало к уютному чтению и коммуникации. У нас, конечно, не рай, мы ведь живые, читатели могут и переругаться: для этого есть даже отдельная категория, которая присваивается секрету после выхода, — «Бомбалейло». Когда полыхнуло у всех. Еще у нас есть рубрика «Вестник коллективного бессознательного», она выходит раз в две недели. Нам часто массово пишут на одни и те же темы: на этой неделе — про глупых начальников, на прошлой — про неверных друзей, на следующей — про быстротечность жизни. Коллективность этого «бессознательного» заметна на общем фоне, мы ее изучаем.

Редактор отбирает истории, опираясь на выбор пользователей и собственное чутье. Так как чутье субъективная вещь, у нас работает несколько редакторов разного пола и возраста. Мы расставляем категории, следим, чтобы чего-то не было в избытке или наоборот; снимаем с публикации «баяны»; проверяем вероятность существования некоторых историй. К примеру, иногда надо выяснить срок исковой давности по тем или иным преступлениям или узнать минимальный порог боли, при котором может быть летальный исход от болевого шока. Также мы правим орфографию и пунктуацию. Без этого, увы, никак.

О чужих проблемах и страшных наблюдениях

Люди, видимо, так верят в уникальность собственной жизни, что, когда у них случается … [безвыходная ситуация], они не могут признать, что решение их проблемы давно известно. Нет, моя мама не манипулятор, повесивший с детства на меня вину за уход отца, — у меня что-то особенное. Работая здесь, я поняла, что есть необычные истории, а необычных проблем нет.

Есть притча: человек умер, попал к богу и спросил, в чем было его предназначение. И бог ответил: «Помнишь, как ты в таком-то году сидел в таком-то кафе и посетитель за соседним столиком попросил тебя передать соль?» Человек кивнул. «Так вот это и было твое предназначение». В последнее время я часто вспоминаю эту притчу. Читаю истории и понимаю, что огромное количество жизней меняется от случайного доброго слова незнакомца, от протянутого носового платка, от просто так подаренного цветка, от конфеты.

Есть и другие наблюдения. Читая сотни секретов в день, я поняла реальные масштабы насилия, и часто это встречается в историях о детстве. Школьного буллинга не много, а вот сексуальное насилие и травмы в родительской семье — значительная часть всех секретов о детстве. И это не «мама шлепала меня ремнем за плохое поведение», это «мама била меня по голове скалкой, когда я неправильно молилась», это «покойный дядя Вася трогал меня, а когда я просилась уйти, он говорил, что расскажет моей бабушке, будто я у него украла деньги». Читая это, я не переживаю за каждого отдельного автора истории. Наверное, потому что они случились давно. Но мне некуда деться от этой статистики. Это страшно.

Откуда столько странных историй

Подозрения, что истории мы пишем сами, я слышу только от тех, кто никогда не читал «Подслушано» и не видел, сколько секретов мы получаем ежедневно. Это невозможно придумать. И такие истории есть у каждого — их не надо долго искать. Лично я в седьмом классе влюбилась в одноклассника. Сильно и безответно. С тех пор прошло больше 12 лет. Этот парень изменился: поправился, полысел слегка. Но до сих пор, что бы ни происходило в моей жизни, как бы надолго я вообще ни забывала о его существовании, он мне снится. Мне снится 13-летний мальчик (господи, мой младший брат уже на четыре года старше, чем он был тогда), который зовет меня на каток. И это мои самые счастливые сны.

А еще у меня был друг — самый талантливый человек из всех моих знакомых. Однажды я узнала, что у него нет обеих ног, — в 18 лет он застрял в железнодорожных стрелках, когда переходил через пути с велосипедом. Стало понятно, почему он немного странно ходил, почему не ходил со всеми в аквапарк, почему мы не могли бежать наперегонки. В 18 лет он начал учиться на престижном факультете, пел в группе, играл на гитаре, профессионально занимался спортом, еще у него была любимая девушка. А потом несколько лет он пролежал по больницам, и его ни разу не навестили ни девушка, ни отец — тот отделался покупкой донорской крови. И он стал пить. Он превратился в алкоголика на третий год нашей дружбы. Мы часто виделись, я предлагала ему работу, вытаскивала куда-то. Его кодировали, но он срывался. Потом снова звонил, снова обещал прийти трезвым, потому что уважает меня, и снова приходил пьяным. И наконец я устала. Мы не виделись года три. Последний раз он звонил мне год назад, пьяным. Мне до сих пор кажется, что я не смогла спасти кого-то очень важного для человечества.

Понимаете, как это работает? Нас окружает это. Почему-то мы о таком просто не говорим. Хотя, может, это самое важное, что вообще в нас есть.

О профессиональной деформации и внутренних изменениях

Мне как журналисту сейчас очень комфортно — больше не гложет ощущение того, что я занимаюсь бессмысленными вещами. Журналисты пишут для журналистов, читатели формируют локации потребления информации, как фейсбук формирует их ленту — все вокруг тебя с тобой согласны, все ненавидят друг друга, старики продолжают умирать в нищете, молодежь — уезжать, коммуналка растет, пропаганда потеряла всякие берега. Так что, может быть, впервые я чувствую важность и нужность того, что делаю. Я работаю со всем тем, что происходит за рамками сводок новостей и обсуждений последней серии любимого сериала.

Меня иногда спрашивают, не устаю ли я работать со всем этим «мусором» в чужих головах, не едет ли у меня крыша. Я отвечаю всегда одно и то же: «Ты работаешь с тем же самым, только в куда более изощренной форме, ведь ты работаешь с людьми, у которых в голове — все то, с чем имею дело я. И они, конечно, могут спрятать это за своими обязанностями. Но почему твоя начальница все время кричит? Почему коллега опаздывает ровно на 10 минут и 30 секунд? Почему охранник на входе утром так засмотрелся в окно на идущих в школу малышей, что забыл спросить пропуск у проходящего мимо человека?»

Отношение к людям у меня изменилось. С одной стороны, тяжело: общаясь с любым человеком, я подсознательно держу в голове, что он может жевать перед сном носовые платки, потому что иначе не уснет; или испытывает возбуждение только при виде половых органов дельфинов; или не празднует Новый год, потому что его маму убило новогодней елкой в центре города. Скорее всего, человек мне об этом никогда не расскажет. С другой стороны, я не испытываю на этот счет иллюзий, априори принимаю человека таким, какой он есть, потому что знаю наверняка: это есть в любом.

Могу сказать, что я стала меньше разочаровываться: будто заранее знаешь этапы развития и исход основных жизненных ситуаций. Комплекса бога при этом нет. На практике все очень по-человечески: замотавшись, оглядываешься и понимаешь, что оказался внутри истории, которую сам же редактировал пару недель назад.

Еще я стала более прямолинейной в общении. Часто окружающие воспринимают это как агрессию. К примеру, выше я рассказала вам пару коротких, но личных историй. Людей это настораживает — может, потому что обезоруживает. Но и выбирать, с кем общаться, стало проще: если вы в принципе не готовы рассказать мне, как поскользнулись на банане, друзьями мы не будем.

Владимир Огурцов

Создатель «Подслушано»

О правилах, запретах и взаимопомощи

У нас есть стоп-лист тем. Более того, есть свод правил публикации, в который и входит список тем, которые нельзя или не стоит затрагивать. И этот свод правил читает и изучает каждый участник команды «Подслушано» из тех, что работают с контентом.

В список запретных тем входят, например, такие:

Одобрение наркотиков

Политика

Суицид. Попытки автора, описание способов и тому подобное

Педофилия, инцест, зоофилия, некрофилия

Откровенная жестокость и ненависть по отношению к кому-либо

И еще с десяток очевидных и не очень тем.

Конечно, в любом из правил бывают исключения, поэтому, если редактор видит, что секрет не нарушает правил и законов, хоть и затрагивает запрещенную тему, он обсуждает с главным редактором и другими коллегами возможность публикации такого откровения.

Мы часто получаем просьбы о помощи в той или иной ситуации. Есть две причины, почему мы на них не отвечаем. Во-первых, все анонимно — у нас нет возможности связаться с автором; во-вторых, у нас другой формат, и мы не можем публиковать просьбы о помощи наравне с остальным контентом. Мы уже помогаем тем, что частично заменяем людям психотерапию. В случаях, когда тема касается всех и каждого, мы стараемся что-то сделать. К примеру, недавно мы стали массово получать истории, связанные с онкологией. Тогда в очередном «Вестнике коллективного бессознательного» мы рассказали людям о проблеме и дали ссылку на тест о рисках заболеть раком, созданный Фондом профилактики рака.

София

Редактор, главный модератор

Сложно ли отбирать истории

В моей голове все будто по полочкам — помню, какие истории были просто прочитаны и отложены, какие были опубликованы, какие были удалены. Поначалу было тяжело читать так много секретов зараз, многие вообще повергали меня в ужас, хотя я не особо впечатлительный человек. Некоторые истории мне даже снились. Но со временем привыкаешь, и сейчас я могу за день прочитать сто-двести-триста секретов и не устать вообще. Многие откровения с первых слов становятся предсказуемыми, какие-то очень похожи на те, что уже были опубликованы, — тогда читаешь по диагонали, и это сильно ускоряет отбор. И все это не смешивается в один большой секрет: в моей голове не может кот, любящий кофе, слиться с человеком, который не может кончить от порно без цветов на заднем фоне.

Вообще, когда берешься редактировать секреты, невольно выводишь в голове статистику — у скольких людей было такое же. Читаешь, как люди боролись, справлялись с горем, и берешь на заметку. Иногда читаю секрет — и так хочу обнять автора, сказать, что все будет хорошо. А иногда пишут настолько пронзительно, что думаешь, что, если бы пережил это, испытал бы те же эмоции. Есть признания, которые меня мотивируют, а есть те, которые я люблю перечитывать, чтобы пощекотать нервишки. Иногда я специально отбираю истории, чтобы потом обсудить их с друзьями. Есть те, над которыми я смеюсь даже три года спустя.

Случается, что в секрете я узнаю себя. В основном это истории о семье, дружбе. Мои самые любимые признания — про детство. Многие люди, которые отдыхали у бабушек и дедушек в деревне, сталкивались с пернатой мафией — гусями. Этим длинношеим отдан огромный кусок моего сердца, поэтому одно из любимейших откровений — про них:

«В детстве у бабушки в деревне на меня напал гусь… Я тогда еще не знал, что у этих неадекватных птиц во рту есть острые зубы-шипы, которыми они не только щиплют травку, но и больно кусаются, оставляя преогромные синяки. Крокодилы в перьях, блин. С тех пор я их жутко боюсь и всегда, приезжая в деревню, обхожу стороной. Хуже одного гуся — только стая гусей. Когда эти агрессивные ублюдки нападают, они вытягивают свои длинные шеи, машут крыльями, начинают шипеть и летят на тебя. Обосраться можно. Единственное верное решение в такой ситуации — сваливать. Если переехать гусю шею на велосипеде, ему ничего не будет. Проверено. Шею гусь вытянул и подсунул под колесо сам»

Также есть история, которая характеризует меня целиком и полностью, мое отношение к миру и многим ситуациям в принципе, поэтому она занимает первое место среди всех:

«Вылезла из перевернувшегося автобуса. Говорят, в такие минуты жизнь проносится перед глазами. Не знаю, как там у других, но я в момент аварии успела только подумать: «… [фигушки] воробушки», и все…»

Кухня комментариев: лайки, дизлайки, ссоры и баны

Чтобы быть модератором, сначала нужно самому побыть комментатором, на себе прочувствовать работу правил, пообщаться с пользователями, поучаствовать даже в каких-то склочных моментах. Комментарии в мобильном приложении «Подслушано» — это целый мир со своими «знаменитостями».

Чаще всего мы баним и удаляем комментарии из-за того, что люди не читают правила или не считают их важными. «Подслушано» я всегда любила за то, что в комментариях чисто — никаких оскорблений, спама, все вежливы, а если и встречаются какие-то агрессивные люди, им, как правило, спокойно объясняют, в чем они не правы. В таком месте хочется задержаться, поэтому эти условия мы стараемся поддерживать. Я сама комментатор, и если с самого начала вчитаться в правила, понять их суть, никаких проблем с пребыванием в приложении не будет.

В профиле пользователя есть рейтинг, который расширяет возможности и дает дополнительные истории, поэтому его всеми правдами и неправдами стараются заработать. Кто-то, написав пару-тройку комментариев, мигом становится популярным, а кому-то приходится долго и упорно идти к заветным звездам. Кто-то в погоне за лайками старается выдавать просто мнение большинства, кто-то и вовсе копирует чужое.

Я, как модератор, рассматриваю комментарии, на которые пожаловались люди, а также комментарии, на которые реагирует система, — это сообщения с «особенными» словами. Так как за всем уследить невозможно, а в день приходится читать более 15 000 комментариев, мы дали возможность пользователям самим «фильтровать» их и ввели дизлайки. Пока возможность дизлайкать комментарии сильно облегчает работу модераторов.

Как работа в «Подслушано» меняет отношение к людям

Я стала понимать и принимать людей такими, какие они есть. Или такими, какими они хотят казаться. Меня практически невозможно удивить, поэтому я с легкостью переношу все «ужасные» пристрастия друзей и знакомых, о которых им думать даже страшно или стыдно. Подбадриваю их, рассказываю, как на днях читала про то, что парочка любит заваривать чай из зассанных трусов. У меня практически на любую жизненную ситуацию есть ответ: ты такой не один, есть люди куда более странные, а кто-то обязательно в такую ситуацию уже вляпывался. Он вляпался и вылез — ты вылезешь подавно. Этим я частенько успокаиваю и себя, и друзей.

Читая так много откровений и комментариев к ним, учишься радоваться мелочам, осознавая, что у каждого счастье свое. С пониманием относишься ко всем странностям и семейным разногласиям. Осуждение просто уходит из жизни. Я начала воспринимать людей и их истории по принципу «в жизни бывает всякое».