«Все знают, но молчат»: как в России обращаются с женщинами, работающими в кино

5 октября в The New York Times опубликовали расследование о голливудском продюсере Харви Вайнштейне, который, как утверждает газета, десятилетиями совершал сексуальные домогательства в отношении своих подчиненных и актрис. Журнал The New Yorker спустя несколько дней выпустил аналогичный материал, где речь шла уже об изнасилованиях. После этого многие женщины, работающие в киноиндустрии, стали публично признаваться в том, что стали жертвами Вайнштейна: среди них, например, Анджелина Джоли, Гвинет Пэлтроу и Эшли Джадд. Почти сразу продюсера уволили из компании, названной его же именем, и исключили из Британской и Американской киноакадемий. Примерно в это же время многие голливудские деятели заговорили о том, что проблема сексуальных домогательств — это бич всей индустрии, а не одного лишь Вайнштейна. А актриса Алисса Милано запустила флешмоб «Me Too» («Меня тоже»), в котором участвуют женщины, столкнувшиеся с харассментом.

«Медуза» 17 октября опубликовала материал, где дала высказаться российским актрисам, режиссерам и кинопродюсерам о домогательствах в киноиндустрии. Актриса Анна Чиповская назвала истории женщин, пострадавших от харассмента Вайнштейна, «неприятными» и «ужасными», а актриса Любовь Толкалина сказала, что «сексуальные домогательства — это прекрасно», и выразила уверенность, что «женщина никогда не должна ставить мужчину в неловкое положение, [ведь] это качество ее женственности».

Вчера генеральный директор «Роскино» и бывший главный редактор русской версии журнала Variety Екатерина Мцитуридзе обвинила Вайнштейна в сексуальных домогательствах. По ее словам, голливудский продюсер множество раз пытался назначить ей личную встречу в номере на различных кинофестивалях и других мероприятиях. Мцитуридзе призналась, что долго не могла решиться рассказать о случившемся публично, но в итоге не выдержала: «На мой взгляд, раз уж эта тема всплыла, мы должны использовать ее, чтобы гарантировать, что в будущем такие истории не повторятся». «Афиша Daily» поговорила с девушкой-режиссером, пережившей сексуальное насилие от коллеги, о домогательствах в российской киноиндустрии, а также узнала у психолога и юриста, почему ситуации, когда все знают, но молчат, происходят так часто.

За время учебы на режиссерском факультете ВГИКа я не раз сталкивалась с сексуальными домогательствами со стороны преподавателей, а еще я очень много подобных историй слышала от однокурсниц. У нас был преподаватель, который вел подготовительные курсы для абитуриентов, и его ученицы рассказывали, что он спал с ними, а они, будучи наивными, думали, что это поможет им при поступлении. Меня больше всего поражало, что вся группа знала об этом, но никто никому не пожаловался. Эти девочки просто считались его фаворитками. Кстати, никто из них в итоге не поступил во ВГИК — педагог ими просто воспользовался.

Я тоже столкнулась с домогательствами от этого преподавателя. Однажды я пришла к нему в аудиторию, чтобы взять у него сувенирную продукцию для организаторов одного мероприятия. Он сказал: «Зачем вам сувениры, Оленька? Вы и сами как подарок. Вы юбочку покороче наденьте, кофточку с вырезом поглубже, оголите свою красивую грудь. Вы же такая очаровательная!» — и ненавязчиво положил мне руку на колено. Я попросила его прекратить и предложила представить, что все это происходит с его дочерью, а затем добавила, что у меня тоже есть мама и папа, которым это было бы неприятно. Это было очень мерзко. Он довольно пожилой человек, и вообще позволять себе такое с его стороны — отвратительно. Этот преподаватель лично у меня ничего не вел, от него ничего в моей учебе не зависело — возможно, поэтому я была такой смелой. Если бы я обратилась в деканат с жалобой, там не поняли бы, в чем суть моей претензии, — ведь мужчина сделал мне комплимент, значит, я должна радоваться. Это не дало бы результата.

Как-то раз я зашла в кабинет к механику, чтобы сдать оборудование, и он стал возмущаться, почему я не захватила с собой коньячок и почему я не ношу юбки, — я же девочка. В тот момент я потеряла дар речи: я была на третьем курсе и никак не ожидала, что столкнусь с таким предложением от своего же педагога. Сказала, что я студентка из другого города, сама не зарабатываю и мне непонятно, почему мои родители должны покупать ему алкоголь, а я должна как-то для него наряжаться. Он опешил и смутился. Как ни странно, слова о родителях действуют на мужчин слегка отрезвляюще. Обычно все эти пошлые намеки со стороны преподавателей делаются как бы в шутку — мол, я бы вас того, да возраст не тот. Понятно, что это домогательство, завуалированное в шутку, но выяснять отношения, после того как человек «просто пошутил», вроде бы не станешь.

На кинофестивалях и вечеринках по случаю открытия или закрытия съемок всегда очень много таких «шуток». Поскольку я еще молодая девушка, маститые режиссеры думают, что имеют право так со мной разговаривать в силу своего статуса. Обычно в таких ситуациях я сразу ухожу, так как понимаю, что ничем хорошим это не кончится. Если честно, таких историй очень много, перечислять их можно долго. Внутри киноиндустрии все знают, что вот этот режиссер спит с актрисой, поэтому у нее роль. Это никого не удивляет, хотя никто не знает, принуждает ли он девушку к сексу или они это делают по любви.

Как режиссер, я часто сталкиваюсь с сексизмом. Начиная с того, что мне говорят, что режиссер — это мужская профессия, и заканчивая тем, что я слишком слабая, чтобы нести оборудование. Кроме того, я довольно жесткая на площадке и когда я делаю коллегам замечание по работе, мужчины отвечают, что я такая строгая, потому что у меня недотрах или ПМС. То есть требование по выполнению работы воспринимается как особенность женского организма. Думаю, если вместо меня на площадке был бы мужчина, то его просьбы выполнялись бы быстрее, а его требования не обесценивали бы. Когда я увольняю человека, рационально ему объясняя, что он не справляется с задачами, в ответ я слышу: «Да найди уже мужика и потрахайся, чего ты сразу шашкой машешь?» Такие ситуации бывают настолько часто, что я уже просто привыкла их не замечать, иначе в этой профессии ничего не добьешься.

Еще я пережила сексуальное насилие от коллеги: мы приехали в командировку, зашли в номер, он закрыл дверь — и все произошло. Я вырывалась, говорила, что не хочу, но в какой-то момент я почему-то перестала сопротивляться. Потом я долго винила себя за это. Он меня изнасиловал и спокойно уснул. Утром мы пошли пить кофе, как ни в чем не бывало, а на следующий день улетели в Москву. Жертвы насилия ведут себя по-разному. Я просто начала себя убеждать, что на самом деле сама этого хотела. У меня сработала защитная реакция, и я на несколько месяцев вообще будто забыла об этом инциденте. Позднее я помогала своей коллеге открывать кризисный центр поддержки людей, переживших насилие, и она рассказала мне о методике американского психолога, которая описывает реакцию жертв на насилие и способах это пережить. После этого я отчетливо осознала, что меня изнасиловали.

Многие молчат об изнасиловании, потому что просто не хотят признаваться себе в том, что с ними это произошло. После изнасилования было трудно принять, что мы будем постоянно видеться, потому что мы в одной индустрии, а это очень тесный круг. Смириться с этим помогло только осознание того, что я в произошедшем абсолютно не виновата. Недавно я решила поговорить с тем мужчиной, но он сказал, что не знал, что я была против, и не считает это изнасилованием. То, что я восприняла как чудовищный акт демонстрации силы надо мной, он воспринял как проявление мужского интереса.

Дисбаланс власти всегда калечит человека: независимо от возраста, пола и гендера, это точка для злоупотребления. Очень часто, когда один видит, что другой от него зависим, он хочет демонстрировать свою власть: давать невыполнимые задания, уменьшать зарплату, необоснованно критиковать, показывать, что он может потребовать всего, в том числе секса, тронуть за грудь, шлепнуть по бедру — ведь ему ничего за это не будет. На жертву это влияет разрушительно, хотя степень влияния очень зависит от ситуации и от того, насколько крепок человек. Но если унижения серьезные и происходят на протяжении долгого периода, они травмирует психику и становятся причиной посттравматического стрессового расстройства, которое разрушает настоящую и будущую личную жизнь, отношения со своим телом, понижает самооценку. Более того, пострадавшие от насилия находятся в группе риска по суициду, особенно если их еще и осуждают при этом.

Неудивительно, что жертвы домогательств Вайнштейна так долго не решались рассказать о случившемся: это сильно зависит от поддержки, которую оказывает общество жертве. Если человек ощущает, что его открытость ни к чему хорошему не приведет, он не встретит сочувствия и даже, возможно, столкнется с осуждением, он просто побоится рассказывать. Сейчас люди разделились на тех, кто недоволен тем, что жертвы Вайнштнейна так долго молчали, и тех, кто недоволен тем, что они вообще об этом заговорили. При этом сам факт того, что были непотребные вещи, опускается, а внимание общества фокусируется на каком-то якобы неподобающем поведении женщины.

Важная причина молчания — это изоляция. Женщина в такой ситуации искренне думает, что такое происходит только с ней, что она нехорошая и ей феноменально не повезло. Еще одна причина молчания — стыд, а также идея, что женщина могла это предотвратить. Видимо, сейчас все актрисы наконец рассказали о домогательствах, потому что, после того как призналась одна, остальным стало проще тоже говорить об этом. Когда видишь, что коллеги рассказывают аналогичные случаи и понимаешь, что жертвой была не только ты и перед этим ужасом невозможно молчать, появляется некая социальная ответственность и понимание, что молчать — значит, поддерживать такое поведение. Я думаю, актрисы, заявившие о домогательствах, вполне отдавали себе отчет в том, что найдутся осуждающие их люди. Мне кажется, их внутренний стыд никуда не делся даже сейчас, ведь это довольно тяжелые признания, поэтому я не склонна считать их пиаром.

Домогательств в артистической среде, возможно, не больше, чем в остальных. Просто актеры и их личная жизнь всегда на слуху. Конечно, имеет место и объективация женщин: она рождается в рекламе и транслируется через массмедиа, а кино и театр, особенно коммерческие, уже подхватывают определенный образ и дают людям то, чего они хотят. Поэтому на роли нередко выбирают женщин преимущественно за внешность. Но есть области, где женщин унижают и насилуют каждый день, — например индустрия порно и проституция. Там насилия больше и молчания о нем — больше. При этом, повторим, это вопрос власти, он не зависит от пола. Если представить мужскую тюрьму, где надзиратели — только женщины, ситуация воспроизведется. Но сейчас мы живем в мире, где по финансовым, религиозным и политическим причинам доминантой являются мужчины. А значит, у них больше власти и в десятки раз больше возможностей проявлять злоупотребления.

Поскольку соответствующего законодательства нет, можно попытаться подать иск о компенсации морального вреда, связанного с нарушением права. Но это бесперспективная затея: с насилием на работе связана дискриминация, а из-за того, что у нас не прописано, что такое дискриминация, никто в суде не будет знать, как с этим иском вообще поступить и за что человека наказывать. Подобные успешные прецеденты в гражданском законодательстве мне неизвестны, поэтому даже непонятно, как себя там защищать.

Тем не менее сегодня многие компании стали включать в свои кодексы о поведении сотрудников норму о сексуальном домогательстве. Человек, нарушивший эту норму, может быть уволен. Если девушку домогаются на работе, ей нужно в первую очередь проверить, есть ли в кодексе компании подобные регулирующие нормы.

С сексуальными домогательствами в полицию обращаются крайне редко, потому что все понимают, что у нас законодательно этот вопрос никак не урегулирован. Кроме того, в нашем обществе еще до конца не понимают, что домогательство со стороны начальников или сотрудников на работе — это не норма. Что и говорить, если даже заявления об изнасиловании порой не принимаются. Так что сейчас в России сексуальное домогательство разрешено, потому что не запрещено. Никто никому не запрещает гладить вас по коленке.