Необходимое предуведомление
За последние шесть лет в Калифорнии я прониклась идеей толерантности. От этого я не стала больше любить людей — скорее наоборот. Толерантность ведь совсем не про христианское принятие, а про индивидуализм и человеческую личность как высшую ценность. Тебе не нужно никого понимать или идти на компромиссы — ты просто живешь, как считаешь нужным, и никому не мешаешь. И так делает каждый.
Когда я к этому пришла, новости из России перестали меня возмущать и вызывать недоумение. Теперь события российской жизни кажутся мне не жизнью насекомых, как сказал бы Невзоров, а чем-то вроде реалити-шоу про семью Кардашьян — недоступно, но если вдруг начал смотреть, то невозможно оторваться. Мне больше неинтересно спорить и пытаться переубеждать людей, но как сценаристу, фанату психоанализа и атеисту, искренне хочется понять, из чего наструган винегрет в головах у людей моего возраста, которые выросли в том же городе, что и я, учились в соседних институтах, вели такой же образ жизни, плясали в тех же клубах и пили в тех же барах, а теперь верят в Бога, считают, что гомосексуализмом можно заразиться, и поклоняются Трампу и Путину.
Ведущему «Царьград ТВ» Андрею Афанасьеву я написала с предложением поговорить из антропологического интереса. Мне хотелось дать ему изложить свою позицию, поэтому наш разговор нельзя считать интервью — это не дебаты Навального со Стрелковым. Это попытка разобраться, существуют ли в идеологии молодых консерваторов какие-то устойчивые конструкции помимо цинизма и нетерпимости к другим. Сложилось ощущение, что любые их установки при перемене ветра легко перестраиваются.
— Андрей, мы ровесники. Вы закончили МГИМО, учились в Мадриде, работали на Russia Today до канала «Царьград». Все так?
— У нас с вами, вероятно, много общих знакомых. Я ходил в «Солянку» еще до ее официального открытия. В 2011-м закончил МГИМО, потом учился по обмену в Complutense University of Madrid. Кстати, я воцерковился после того, как приехал из Испании. Меня, конечно, крестили в детстве: куличи на Пасху, Рождество, свечку поставить — но на этом все. Осознанной церковной жизнью я стал жить после возвращения с Запада.
— Что подвигло?
— Одно дело ездить в Европу на две недели, тусить и тратить деньги, а другое — пожить полгода, посмотреть на обратную сторону. Я хлебнул всей этой европейской толерантности, лицемерия и бюрократии, вернулся в сопливый московский февраль и целовал, так сказать, пол в Домодедово.
— Под лицемерием вы имеете в виду, когда улыбаются, а на самом деле думают по-другому?
— В том числе. Я имею в виду лицемерие как таковое: когда черное называют белым, а белое — черным. Когда говорится, что добро — это зло, а зло — добро. Релятивизм. Постмодерн. В Испании я испытывал ощущение материалистичности, полного отсутствия не то что духовности, а хотя бы душевности. Там думают о простых вещах: что мы сегодня поедим, с кем совокупимся. Это все, что интересует людей. Не то чтобы у меня были какие-то сверхъестественные запросы — я тоже не аскет, — ну а поговорить? Этого там нет.
— Вам кажется, в России живут по иным принципам?
— Абсолютно. Есть незначительная европеизированная тусовка, из которой я частично вышел, — я отдаю себе в этом отчет. А подавляющее большинство, слава богу, живет по-другому.
— Давайте перейдем к ролику: кто его придумал?
— Я увидел новость о том, что в Калифорнии хотят попросить Трампа облегчить содомитам въезд из России. То есть, грубо говоря, если ты человек с задним приводом, и хочешь уехать в Калифорнию, то получаешь приоритет по отношению к человеку гетеросексуальной ориентации. Я сделал у себя репост в фейсбуке и написал, что готов оплатить пару билетов желающим — в абсолютно шуточной форме. Потом с коллегами мы решили оформить мою личную позицию в видеоматериал — безусловно провокационного содержания.
— Был расчет на провокацию? Это ведь глум, а не желание помочь российским гомосексуалам?
— Не буду утверждать, что нас не интересовала популяризация ролика, — да, мы хотели хайпа, просмотров и узнаваемости. Но не могу сказать, что это было сделано исключительно ради хайпа. В России сейчас обозначился консервативный поворот: огромное количество людей приходит в храмы. Являясь шестой год активным прихожанином, я вижу, что молодежи становится больше. Могу заключить, что в стране идет возвращение к традиционным ценностям. А нашей традицией является, безусловно, православие. В условиях нарастающего консервативного движения людям с такого рода пристрастиями жить становится непросто.
Хотя я считаю, что эти страсти, заболевания души можно преодолеть. Конечно, каждый случай нужно изучать отдельно, но тот факт, что с каждым годом их становится больше, говорит о том, что этим можно заразиться. Я знаю истории про пятидесятилетних мужиков с двумя, тремя детьми, которые на старости лет переходят на мальчиков. Это просто пресыщенность, развращенность. Есть какая-то часть генетически обусловленных нарушений — вот пускай они уезжают туда, где им легче жить, где их принимают такими, какие они есть, если не хотят меняться, потому что здесь в ближайшее время их вряд ли кто-то примет.
— Вы гомофоб?
— Я не считаю себя гомофобом. У меня есть знакомые с такими проблемами — я уверен, что это проблема, даже если они так не считают.
— То есть вы со своими знакомыми геями обсуждаете их половую жизнь?
— Они стараются не затрагивать эту тему, и я тоже. Я не лезу в чужие спальни и в свою тоже никого не пускаю. Но при общении с ними всегда выясняется, что либо в детстве, либо в подростковом возрасте у них была какая-то травма: изнасилование, агрессивные домогательства. Это люди поломанные, которые у меня вызывают сочувствие и даже, может быть, желание помочь. Но если человек не хочет, чтобы ему помогли, то не надо лезть со своей помощью. Это тоже важный момент.
— Помимо хайпа и этого разговора — какая еще была реакция на ролик? Много ли к вам обратилось людей с просьбой купить билеты?
— Написало много людей после того, как ролик перепостил Al Jazeera. У них 10 миллионов человек на фейсбуке, и на момент нашего разговора у нас полмиллиона просмотров только там. Мне сразу посыпался ужас, чистой воды ненависть: чтобы ты сдох, да ты сам такой, давай познакомимся… Есть люди которые поддерживают, из-за бугра пишут «я понимаю, как тебе тяжело, держись». А есть и те, кто на полном серьезе пишет «Я такой и хочу уехать».
— И сколько?
— Десятки, но тут вопрос в том, что люди очень невнимательные существа и в принципе не готовы к критическому мышлению. Сидит такой Вася Пупкин, который пару раз со своим другом поэкспериментировал, и думает, мы сейчас ему купим билет. А мы заявили изначально, что оплатим билеты тем, кто планирует эмигрировать, то есть на ПМЖ. Один человек практически согласился, но в последний момент сорвался.
— В ролике идет речь о медицинской справке. Это шутка? Вы действительно хотите подтверждения от врача?
— Мы ничего не требуем — каждый случай индивидуальный. Если говорить о справке, то наше законодательство подразумевает статью об отсрочке, откоса от армии по этому поводу. Если призывник приходит в военкомат и говорит, что у меня вот такие пристрастия, то ему могут назначить психиатрическую экспертизу, положить в больницу и дать справку (на самом деле, сексуальная ориентация не рассматривается как психическое расстройство и не может быть причиной отказа от призыва. — Прим. ред.).
Реакции на видео «Царьград ТВ»
— Ну хорошо, у вас есть план по искоренению гомосексуализма в России?
— Во-первых, есть реабилитационные центры, психологи. Знаете, либерализм — это же материалистическая идеология, которая не подразумевает наличие души у человека. А в моем мире человек состоит не только из тела, но и из души и духа. И я уверен, что проблема лежит не в плоскости тела, а в плоскости души.
— Значит, надо духовность возрождать?
— Надо бороться со страстью. Вы курите? Я курил. И когда бросал, прекрасно понял механизм страстей. Страсть с церковно-славянского — это страдания. Когда ты зависишь, то ты страдаешь, поэтому нужно бороться. И бороться можно, только проливая кровь, напрягая волю. Нельзя опускать руки, нельзя говорить «это моя природа» — нужно бороться до конца. Кто знает — может, я закурю через пару лет.
— Вы считаете допустимым вмешательство общества или государства в личную жизнь людей? В том числе сексуальную. Где граница лежит?
— Нет, это должно быть личным делом каждого. Супружеские взаимоотношения касаются только двух человек, Бога и все.
— При этом российское государство и церковь создают атмосферу нетерпимости, из-за которой случаются трагедии, разбиваются жизни.
— Я просто называю курильщиков курильщиками. Я говорю: привет, извращенцы, вы страдаете от сексуальных извращений. Если человека называть содомитом, ему становится неприятно.
— Есть ли шанс, что ваши взгляды каким-либо образом эволюционируют? Можете ли вы допустить, что в России перестанут преследовать людей за их сексуальную ориентацию?
— Если мы деградируем до состояния нынешнего западного общества, то, конечно, это может стать нормой, но тогда мы перестанем быть нормальными. Моя парадигма мышления относится к традиционалистской, христианской этике и подразумевает абсолютно иной процесс: это человечество деградирует, потому что, думаю, вы знаете, по христианской догматике этот мир ждет конец света. И наступит он в тот момент, когда мы окончательно будем повержены в порочное состояние. Иными словами, если это произойдет, то совсем скоро наступит конец света.
