147 свиданий: история Радмилы Хаковой, которая ищет любовь и пишет об этом книгу

Мне всегда хотелось написать книгу об отношениях, но я никогда не могла сформулировать точно, какой она должна быть. Я журналист по профессии. Я люблю текст. Мне нравится писать. Два года назад у меня появилась идея книги о том, как сказанное или не сказанное нами (чаще не сказанное) влияет на то, сложились у нас отношения или нет. Я придумала название — «Скажи» — и начала писать. Но потом стала много работать (я работала в Никола-Ленивце) и бросила, хотя написала довольно много — 63 тысячи знаков. Ну и тогда мне за нее никто не платил, то есть жить на это было невозможно.

После развода я стала сомневаться в том, что в принципе двое людей в наше время могут создать крепкие, длинные, хорошие отношения, что вообще существуют вторые половинки. А что, если концепция устаревает и сейчас люди просто проводят рядом какие-то промежутки времени, в которые им по пути? Хотя внутренне мне никогда не хотелось соглашаться с этим.

В прошлом году мне поступило предложение написать книгу от нового международного издательства Splash. Я предложила тему, и меня сразу поддержали, поверили — мол, «это действительно выглядит как твой ключевой жизненный интерес» (и является им).

Сейчас, каким бы ты ни был — если ты любишь БДСМ, если ты любишь жить в темноте, если ты не хочешь вообще выходить из дома или у тебя нет дома, если ты странный, если ты альбинос, если ты не знаешь ни одного иностранного языка или говоришь на всех, — ты всегда как будто бы можешь найти себе такого же человека, просто потому что есть интернет. Ты можешь везде искать и находить своих. Во многих странах нет ограничений, с кем ты должен жить: этого не диктуют ни общество, ни семья. Ты можешь ехать куда угодно, оставаться где угодно, выбирать человека по себе, но при этом люди как будто становятся все более и более одинокими. Ты свободен, и у тебя есть все, чтобы сделать выбор, но ты перестаешь делать выбор. Как будто бы сам по себе выбор становится больше невозможным.

Эта мысль не дает мне покоя. Я хочу разобраться, есть ли вообще на свете тот единственный человек, с которым вы совпадете и будете всегда вместе. К счастью, вокруг меня есть люди, которые нашли друг друга. И это не только люди поколения моих родителей, но и мои друзья, которые очень счастливы вдвоем. Это не позволяет мне становиться категоричной. Я не могу принять ответ, что этого не существует и ты должен жить в рамках временных договоренностей. Мне стало интересно, что с этим происходит в остальном мире.

Я написала слова «я ищу себе пару» и подумала: стоп. А ищу ли я? Как конкретно я ищу? Что я делаю, чтобы найти его или чтобы он нашел, увидел, разглядел меня? И решила, что буду искать открыто — ходить на свидания, чтобы найти отношения для себя, и писать об этом книгу. Так появился формат. Я получила контракт, это стало моей работой.

В моей квартире в Казани начался ремонт. Я подумала: раз я не могу жить в своем доме, я пока поезжу. Неизвестно, когда еще я смогу так пожить. Я начала ходить на свидания и писать книгу в Тель-Авиве, и с тех пор я постоянно перемещаюсь. Берлин, Стамбул, Киев, Париж, Сингапур, Тбилиси, Казань, Иннополис, Камчатка — список постоянно пополняется. Так появилась концепция — путешествовать и ходить на свидания в разных городах.

Сейчас у меня три свидания в неделю. Раньше было больше, но осенью я чуть не сошла с ума (теперь у меня есть психотерапевт).

За все время, что я хожу на свидания, я трижды попадала в плохие истории. И каждый раз я чему-то училась. Например, не давать номер мобильного телефона (и никогда не давать адрес), быть на связи только через мессенджер или приложение, потому что человек может начать тебя преследовать. Нужно узнавать больше о человеке перед тем, как ты идешь на свидание, и постараться найти его реальный профиль в фейсбуке.

Даже из эксперимента не нужно соглашаться на то, что сильно противоречит твоей натуре. Я думала, мне нужен опыт свидания с женатым мужчиной просто потому, что приходило много таких предложений, в том числе из моего города. И это было ужасно: я осуждала его, он осуждал меня. Еще я из интереса пошла на свидание с человеком авторитарного типа. Я хотела посмотреть, могу ли я жить внутри этой модели хотя бы один вечер. Еле ноги унесла.

Один раз я ходила на свидание с девочкой, которая была мной увлечена по-настоящему, но во мне тогда, к сожалению, ничего не отозвалось. А прошлой осенью у меня было такое чувство, что я влюбилась в девушку, но, может быть, я влюбилась в ее творчество. Я не могу отсоединить человека от того, что он делает. Мне кажется, я ее немножко напугала, потому что я анонимно отправляла ей цветы. В итоге это сошло на нет еще и потому, что она из Татарстана, а бисексуальность у нас жестко табуированная тема.

Еще был эксперимент: я влюбилась в Берлине в человека, который сказал, что не хочет семью. Я недоумевала: «Ну а чего же ты хочешь? Просто одноразовую встречу?» «Почему одноразовую! Я хочу отношений, просто не на всю жизнь».

Меня возмутило это, я подумала: ок, чувак, ок — посмотрим. Мы стали торговаться — серьезно — и договорились, что будем вместе месяц. Весь этот месяц я прожила с ним так, как будто я буду жить с ним всю жизнь, но мы оба знали, что это всего лишь месяц. Мы все делали вместе, вели общий быт, путешествовали, я познакомилась с его близкими и друзьями, с его сыном. Когда срок кончался (и моя виза тоже символично кончалась), друзья говорили ему: «Ты что, идиот? Она уедет в Израиль, там таких Лео складывать некуда. Она не вернется к тебе ни-ког-да. Сделай ей визу невесты — пусть она останется». В итоге расставание было очень болезненным, и Лео потом дважды делал попытки возобновить наши отношения. Так я поняла, как это устроено: они боятся ответственности, а если освободить их от нее — влюбляются. Мне хотелось бы встретить человека, который не боится ответственности, который хочет семью, который хочет длинных, крепких, хороших отношений, как и я.

В Израиль я поехала с одним рюкзаком и жутко гордилась, что туда помещается все, что мне нужно. Но на деле уже после четвертого города стало ясно, что быть налегке довольно тяжело. Это псевдокомфорт: вся косметика в пробниках, четыре одинаковых платья. Попробуйте сами: возьмите рюкзак, сложите самое необходимое — и живите так полгода. А год? В каждом городе я сначала ищу временное жилье, потом жилье подлиннее. Потом нужно найти кофейню, прачечную, хороший интернет, место, где тебе приятно бывать. А дальше постепенно налаживается быт. День на третий я иду на свидание.

Со мной всегда путешествует белая пластмассовая голова от манекена, которую я несколько лет назад купила на блошином рынке в Берлине за 18 евро и поцелуй. Когда я везла ее домой, все обращали на меня внимание. Людям хотелось со мной разговаривать, как будто голова помогала им быть более открытыми. Даже таможенник спросил меня: «Леди с вами?» Я подумала, что хотела бы, чтобы люди вокруг меня всегда чувствовали себя так же непринужденно в общении со мной. И я стала возить ее с собой. И еще эта голова для меня символ: где я ее поставлю у окна, там и дом. Сейчас, когда моя квартира готова, голова стоит у окна, она приехала.

Я всегда разговариваю с местными о том, где и как принято знакомиться в их городе и стране. Это могут быть приложения или места. За время проекта я использовала, наверное, штук 30 разных приложений, но никто не превзошел Tinder. В Киеве, кстати, очень популярно приложение Pure, но у меня другие цели.

Блестящая идея — приложение Shinder, которое сделал Шед Симов. Оно устроено как Tinder, но из мужчин в нем доступен только Шед. Даже жалко, что не я это придумала! Я зарегистрировалась, у нас выпал match. И Шед пригласил меня на свидание. Я была в Берлине, он в Лондоне. Договорились встретиться в Мюнхене. В день свидания я сказала ему: «Я пишу книгу об отношениях и на сегодняшнем свидании буду вести трансляцию в телеграме. Я расскажу о тебе своим подписчикам, людям, которые читают книгу по мере того, как я ее пишу». Он сказал: «Здорово, что ты начала разговор об этом первой. Дело в том, что я приеду на сегодняшнее свидание с телевидением».

А в Тель-Авиве я вообще не пользовалась приложениями, потому что для знакомства там нужно просто выйти на улицу. Ты идешь по Флорентину или в Яффо, встречаешь людей, они очень открытые, контактные, они сразу хотят общаться. Я возмущалась тому, как скоро тельавивцы хотели переходить к сексуальным отношениям, а я была к этому никак не готова. Думала, что же я делаю не так, раз меня так воспринимают. Оказалось, дело не во мне — так живет город. Моя коллега Машенька называет этот подход «после секса поговорим» (если будет о чем, мол). Для остального есть друзья и родственники.

Я никогда не пишу незнакомым людям, чтобы просто с ними поговорить, высказать свое отношение, поделиться чем-то. Я сделала это единственный раз, после того как прочитала в «Афише» интервью с Мишей Бадасяном. Оно меня очень сильно тронуло. Я считаю этот проект очень глубоким, очень личным. Для меня он про одиночество, про невозможность любви и про то, что мы сами с собой делаем внутри отношений.

Мы встретились в Берлине, очень понравились друг другу, проговорили несколько часов. У Миши гораздо более высокий уровень открытости и свободы, чем у меня. Это со мной нечасто. На 15-й минуте встречи он сказал, что очень хочет сделать со мной какой-нибудь перформанс об отношениях. Сначала я согласилась, но потом испугалась, потому что моим близким может быть больно, если, например, я буду давать пресс-конференцию голой, а у Миши очень много проектов, связанных с человеческим телом, с вербальной открытостью и доступностью. Эта тема очень интересует меня, но я пока не готова к такому.

Я всегда знаю, кто я и откуда. Не то чтобы я боюсь осуждения или разговоров, это уже было. Я скорее боюсь причинить боль близким. Все мои близкие люди, их не очень много, поддерживают проект. У меня совершенно невероятные родители. Я очень волновалась, как они отнесутся к тому, что я делаю. Питч моего проекта в издательстве начинался со слов: «Ходит где-то по свету твой человек, ищет тебя и не может никак отыскать», — сказала мама однажды». Мама еще много чего сказала мне в жизни, что на меня сильно повлияло.

Например, я месяц не могла признаться родителям, что мы развелись с мужем Ваней, потому что они очень хотели, чтобы у меня была семья, они очень любят Ваню, и они были очень рады, что в 27 лет я наконец-то вышла замуж. И когда я все-таки решилась им сказать, потому что я дочь и имею право получить поддержку, мама отреагировала так: «Знаешь, мы с папой очень хотели бы, чтобы у тебя были муж, дети, чтобы вы к нам приезжали по выходным, чтобы мы проводили время вместе. Но вообще-то это в жизни совсем не обязано с тобой произойти». Меня это тогда просто перевернуло. Я так уважаю своих родителей и благодарна им за то, что они принимают меня такой, какая я есть.

Мама работала в гимназии, она учитель в небольшом городе, где уже примерно каждый знает, что я пишу эту книгу, и понятно, что на лестничной клетке, возле магазина, на улице, в очереди на рынке с ней об этом разговаривают знакомые. Мама научилась отвечать на вопросы — примерно как мама Сергея Шнурова отвечает на вопросы о матерных песнях «Ленинграда»: «Сережа — очень хороший сын, внимательный и заботливый, он к нам очень хорошо относится, мы его любим. Но вот работа у него такая, образ у него такой».

Первое время я встречалась в основном с иностранцами, которые не читают по-русски. И я писала вообще все как есть, включая их личные истории. Интернет большой, мир огромный, и мы никогда не встретимся больше, думала я. Пока первый раз мне не пришел по этому поводу ответ от человека, который прочитал текст через переводчик. Он написал: «Мне очень понравилось, я не все понял, но там есть личный момент, я бы хотел попросить тебя его убрать». Я сказала: «Слушай, Том, во-первых, никто из твоих друзей никогда не прочитает это, во-вторых — сколько Томов в мире? Разреши мне, пожалуйста, оставить его в тексте, потому что это очень важно для меня». И он разрешил. Вообще, за время проекта только один человек попросил меня не называть его имени. Он чиновник.

Я знаю, что меня читают родственники. И несмотря на то что мне 33 года, а не 18, у меня есть некоторая степень стеснения. Это, наверное, татарское. В книге есть история о том, как у меня был первый раз секс с мужчиной старше меня в 2,5 раза. Она называется «Смотри на меня». Я ее опубликовала, но я думаю, что папе будет неловко читать. И конечно, если бы я знала, что никогда никто из моих родных не будет читать эту книгу, я думаю, что она была бы более откровенной. И тема секса была бы раскрыта шире. Я всерьез думала, не договориться ли мне с ними об этом и как это сделать — не знаю, ставить черные метки рядом с заголовком, заклеивать эти страницы промокашкой — в общем, я пока не свободна в этом до конца.

Изнутри я кажусь себе абсолютно нормальной, но снаружи я часто получаю сигналы о том, что я делаю очень непонятные вещи — странные, провокационные. У меня было на эту тему несколько длинных разговоров с людьми, которых я уважаю и у которых совсем другая позиция. Они живут в более традиционном обществе, более консервативном и закрытом. В Грузии у меня было свидание с архитектором, который писал мне потом, что «ни одна уважающая себя мужчина» не будет со мной после этого жить и встречаться.

Мне часто пишут девочки из Татарстана: мол, я ломаю стереотипы. И я до сих пор не могу понять, какие именно. Потому что вообще-то я не хочу ничего ломать, мне просто хочется быть вдвоем, и я ищу своего человека. Так как я решилась делать это открыто, то писать о своей жизни тоже довольно естественно. Мне говорят: «Ты сериал» или «Я думаю, что знаю тебя всю жизнь», но это неправда. Вы не знаете меня, и я не сериал. Моя книга — сериал.

Мне прекрасно живется одной, мне очень интересно в этом мире, я хорошо себя здесь чувствую. Мне просто хочется быть вдвоем. Я не до конца понимаю природу этого желания.

Но во мне есть очень сильная предрасположенность к тому, чтобы жить в семье. Мне нравится быть замужем. Я думаю, что тут важно еще, насколько мы сами — я и человек, которого я выберу и который выберет меня, — сможем делать свою жизнь интересной, насколько мы будем доверять друг другу, насколько бережны мы будем друг к другу. Я думаю, что мне будет очень хорошо жить в семье и человеку, который будет рядом со мной, тоже будет очень хорошо. Но это не будет такая семья, в которой женщина подчиняется, слушается и боится. Это будет семья, в которой женщина доверяет, уважает, любит.

Я уехала из дома сразу после университета — в 21 год. Прожила в Питере три года, потом семь лет в Москве, сейчас вернулась в Татарстан. Прожила год в Казани и 9 месяцев путешествую.

Я работаю с первого курса. На дело, которое я выбираю, обычно уходит от года до трех. Потом коллеги становятся друзьями, дело — кейсом, который я положила себе в портфолио. Но ни с одним из прежних проектов я не рассталась навсегда. В Татарстане у меня есть магазин татарских дизайнеров, который я открыла год назад. В Никола-Ленивце у меня очень близкая связь с прежней командой, я продолжаю их консультировать и работать талисманом проекта. В Казани есть один мебельный бренд, которому мне хотелось бы помочь выйти на рынок, но пока не хватает времени. То есть я всегда делала не меньше трех дел, но сейчас моя основная работа и жизненный интерес — это книга.

Мне предлагали издание печатной версии книги «147 свиданий» два российских издательства — я отказалась. У меня уже есть контракт, это полноценная работа: я получаю ежемесячный гонорар и роялти, довольно высокий процент. Их начали платить, потому что уже продалась первая тысяча экземпляров ненаписанной книги. Если посчитать с учетом изменений курса, сейчас я живу на те же деньги, что и раньше. Я очень легко отношусь к деньгам, если они есть, я трачу, если их нет — зарабатываю.

Каждую неделю я сдаю новые главы и каждый вторник отправляю письмо тем, кто уже купил книгу, с новой главой и в ней даю ссылки на написанные истории. Обычно их не меньше трех в неделю. Летом я хотела бы книгу дописать. У меня уже есть идея следующей. Думаю, я смогу рассказать о ней осенью.