«Я не датчанка и не русская»: как живут эмигранты 90-х в Дании

Перестройка и распад СССР привели к падению железного занавеса, поэтому 1990-е годы стали временем интенсивной миграции русскоязычного населения в Европу. Одни стремились к новым возможностям, другие бежали от нищеты и политической напряженности, третьи ехали создавать семьи в более благоприятном месте.

Русскоязычные сообщества появляются в Дании с начала 90-х, и до сих пор они содействуют приезжим в адаптации: помогают с поиском работы, оказывают психологическую и социальную помощь, обучают русскому языку детей из смешанных семей. Сейчас в Дании проживает более 7000 эмигрантов из России, а также примерно 29 000 выходцев из бывших союзных республик. Многие из них — поколение мигрантов 1990-х годов. «Афиша Daily» узнала, кто эти люди и что происходит с их идентичностью.

Я родился в Киеве. Родители умерли после Чернобыля, и я остался один. Потом меня усыновила датская семья. Два года я плакал и скучал по дому и друзьям, писал письма и оставлял их на могиле у Ханса Кристиана Андерсена. Первые пятнадцать лет я был в поиске дома, семьи и поэтому часто возвращался в родной Киев, где бродил по улицам, сидел на лавочке возле дома, ходил на кладбище.

В итоге я не смог жить в состоянии тоски и постоянного поиска. Я отпустил прошлое — и не был в Киеве уже пять лет. Здесь я работаю актером в театре на кладбище Assistens: играю героев из романов Достоевского, Чехова и других русских писателей.

Я прожил здесь 23 года, большую часть своей жизни. Но датчане до сих пор меня спрашивают: «Когда ты вернешься обратно на родину?»

Я хотела поменять свою жизнь, поэтому переехала в Данию. В Копенгагене я поступила в университет на гуманитарный факультет, где изучала датский язык и культуру, читала датскую классику в оригинале, общалась с разносторонними людьми. Для меня датская культура обаятельна — в ней есть что‑то наивное и детское. Мне уютно и комфортно в этой стране.

В 2008 году у меня родилась дочь, и вместе с этим появились первые сложности в воспитании. Сейчас она заканчивает второй класс при российском посольстве, а младшая дочь ходит в детский сад, и, скорее всего, она будет учиться одновременно в датской и российской школах. Я до сих пор задаюсь вопросом, какой язык у детей должен быть основным.

Я чувствую, что принадлежу к сообществу русских эмигрантов всего мира. Я ощущаю общность знаний, традиций, культуры. Мы чувствуем себя уверенно вместе со своими ценностями. Мы берем что‑то от иностранной культуры, но подсознательно все время сравниваем «наше» с «не нашим».

Я родилась на Украине, в Харькове. Моя мама познакомилась с датчанином по объявлению в газете и вышла замуж — в 1990-е годы это было популярно. Мы переехали в Копенгаген, и для меня это стало шоком.

Сначала я училась в классе для иностранцев. Я была на год младше всех и при этом лучше всех училась. Когда ученики узнали мой возраст, я стала воздухом для них — они начали полностью меня игнорировать. Я замкнулась в себе, стала часто прогуливать занятия, но никому не рассказывала о проблеме. В 8-м классе меня перевели в датскую школу, где я научилась свободно говорить на датском языке. Потом я выбрала профессию стоматолога и поступила в университет. Здесь у меня своя стоматологическая клиника.

Я поймана между двумя мирами. Застряла в транзитной зоне. Дания — не моя родина, но и на Украине я не чувствую себя своей. Возможно, это только начало, и я найду свою третью родину.

В 1990-х я закончила университет в Минске, и меня распределили в витебский деревенский клуб. В 1989—1990-м из Европы в СССР приехало движение неформальной молодежи Next Stop. Их целью было познакомиться с Советским Союзом. Я махнула рукой на Витебск и уехала с ними в Данию. Через год Советский Союз распался, и я продлила визу.

Я встречалась с итальянцем из Дании, три месяца пела в русском ресторане в Копенгагене, ходила в русском народном костюме на презентацию первой компьютерной фирмы в стране и многое другое. Было весело. Периодически я возвращалась в Минск. Но в 1990-х в Белоруссии были трудные времена, и я поняла, что придет время, когда ко мне придут из КГБ. Я переехала в Данию и вышла замуж. Я никогда не мечтала о переезде за границу. Просто так произошло.

Я повзрослела в Дании. Я постоянно боролась: за место, где жить, за язык, за то, что я не хуже других. Я живу здесь большую часть жизни и до сих пор слышу: «Ты хорошо говоришь по-датски». Я поняла, что отличное знание языка не отменит того, что я эмигрантка. Потеря корней непростительна для меня самой, но я считаю себя гражданином мира. Планета — моя родина.

Я не смогла жить в Латвии после восстановления независимости: высокая безработица, нищета. Я переехала в Данию в 1994 году. Два года мне отказывали в гражданстве, несмотря на работу и брак. Мой муж был советским диссидентом, и это стало причиной всех проблем и на Западе: я не могла ни к врачу обратиться, ни язык выучить. Нас спасла еврейская община — она помогла с работой и с видом на жительство.

Первое время я думала, что это временно. Теперь у меня здесь своя туристическая компания, и для меня важно рассказывать правду о русскоязычных, развенчивать стереотипы и просвещать.

Прошло много лет, прежде чем Дания стала родным местом для меня. Здесь больше свободы и спокойствия. Но я не датчанка и не русская, я что‑то между ними. Нужно родиться здесь и пройти полную социализацию, чтобы считать себя датчанкой. Путь самоидентификации труден, он длится до конца жизни.