«У нас нужны извращенцы»: как работает региональное телевидение

Я сама придумала свою героиню — с имиджем, одеждой, манерой речи и поведением. Я предложила идею местному телеканалу и вскоре стала вести прогноз погоды в этом образе. Наверное, со стороны кажется, что все это просто, но на самом деле зарплата на телевидении очень маленькая, а делать приходится очень много. Я, например, сама писала текст к каждому выпуску. Также я была обязана следить за своим телом, покупать одежду для героини.

Несмотря на успех передачи, я получила много негатива, много угроз — и это сказалось на моей личной жизни. Я не понимаю, что же я такого великого показала, чего нет ни у кого другого? Я разделась в этом проекте, потому что у общества есть такая потребность, и это скорее диагноз обществу.

В какой-то момент я начала заниматься политикой, и владельцу канала это не понравилось — так все и закончилось. Редакторы думали, что проект сработает как-то по-минимуму или не сработает вообще, а на практике он вызвал большой резонанс, и, на мой взгляд, они растерялись — решили не ждать проблем и закрыть его под каким-нибудь предлогом. Мне и самой этот проект стал менее интересен — я ведь просто пиарила себя.

Думаю, этот случай показал основную проблему региональных телеканалов: они вроде что-то придумывают, но не просчитывают, чем это может закончиться. Региональное телевидение боится ярких личностей, боится слишком ярких проектов. В Челябинске привыкли работать по старинке и больше ничего не хотят придумывать.

Когда я приезжала на федеральные каналы, мне говорили прямо, что, мол, мы понимаем, что ты адекватная, умная женщина, но мы сейчас хотим твою героиню, нам не нужен твой ум. Федеральное телевидение этим живет — главное, чтобы были денежки и чтобы людям было интересно.

По моим наблюдениям, женщины, которые меня осуждают, в мои годы уже не следят за собой, хуже смотрятся и не хотят принимать той мысли, что в наши годы можно быть сексуальной. Думаю, это зависть, как бы это ни называли — хоть феминизмом, хоть чем-то еще. Я помню много женщин, которые писали мне благодарные письма: по их словам, после запуска моей программы, они начали больше стараться быть привлекательными для мужчин. Мне это очень приятно.

Роль дурочки очень легко играть, ведь женщина, которая долго живет с мужчиной, все равно иногда должна принижать свой интеллект: опаздывать, капризничать, немножко тупить — чтобы мужчина был мотивирован исполнять ее желания. Сама я общаюсь со своим мужчиной по этому принципу и поэтому не считаю такую роль стыдной. Если у нас не будет возможности немножко поиграть в глупенькую девочку, нам вообще будет тяжело жить.

Сейчас я живу в Москве — я приехала сюда, чтобы продолжить свою деятельность. В Челябинске спонсоры другого канала хотели запустить «Шоу с Ларисой Сладковой», но редакторы решили, что не будут его показывать, так как это продукт конкурентов. На федеральных каналах показывают, иностранные журналисты показывают, а вы — какое-то региональное ТВ — не хотите? Это осталось для меня тайной.

В 2002 году я окончил журфак Московского пединститута и вернулся обратно в регион. На федеральное телевидение меня бы никогда не пустили без опыта, поэтому самые первые выпуски я снимал в поселке Излучинск под Нижневартовском, где проживали 15 тысяч человек. Кстати, тогда я даже не выговаривал букву Р.

На съемках я заставлял оператора снимать меня в два раза дольше, чем других. Конечно, люди хотят все быстро сделать и уехать домой, но стендап — это произведение в произведении и иногда необходимо послать всех, чтобы хорошенько подумать. К развлечению сейчас стремится все в мире, а новости — в первую очередь. Журналистика — это не колбасный цех, где есть инструкция. У нас нужны извращенцы.

Если есть желание делать не как у всех, то и сам мир начнет помогать. Например, однажды мы ехали на место, где поезд столкнулся с машиной. Мы опаздывали и думали, что уже ничего не заснимем, но так получилось, что в автобусе рядом с нами сидел человек, который был в этом поезде и снял видео, за которое попросил всего лишь тысячу рублей. В итоге у нас был единственный в городе эксклюзив.

На мой взгляд, независимый журналист — это тот, кто снимает хоум-видео для семьи. Мы могли бы разоблачать врачей и полицейских, но если не пойти им навстречу, они же потом не дадут вовремя какую-то информацию и мы не снимем другой сюжет. Или, например, пускают меня без очереди на МРТ, а потом я испорчу с кем-то отношения и буду ждать два месяца, как все. А критиковать городскую администрацию — это плевать в руку дающего.

Самая большая зарплата, которая была у нас на канале, — это 63 тысячи рублей в месяц, но когда я только начинал, получал вообще пятнадцать. При этом работы всегда много. На региональном телевидении корреспондент сам пишет подводки для ведущего, сам монтирует, а иногда даже сам снимает сюжет и выступает в качестве диктора новостей. Со всем этим интересно иметь дело, но когда-нибудь журналист упирается в потолок — именно это я чувствовал в последние годы. За яркие экспериментальные сюжеты я получал награды, все первые места доставались мне. Чужой успех никого не радует, и в какой-то момент я почувствовал, что придираться начали даже к запятым.

До недавнего времени я уже много лет был главным редактором телеканала в Ханты-Мансийске. А теперь я живу в Москве и совсем скоро начну работать на телеканале «Звезда». Несколько лет назад я решил просто по приколу выложить подборку своих стендапов (трансляция с места событий. — Прим. ред.) на ютьюб. После этого мне позвонили с федерального канала и предложили работу. Честно сказать, я давно этого хотел, потому что как лучший врач — только военный, так и отличный журналист — федеральный. Я работаю в такой профессии, когда для успеха нужно все время держаться на острие, все время справляться со сложными темами. Теперь у меня это есть, хотя работы стало существенно меньше: если раньше я снимался пять раз в неделю, то теперь не всегда — даже один. Многие региональные журналисты в какой-то момент начинают считать себя местными звездами и успокаиваются, но я всегда знал, что это только начало.

Еще несколько месяцев назад я работала на Общественном Рыбинском телевидении (ОРТ), а теперь его отдали монополисту — региональному каналу «Рыбинск-40». По моему субъективному мнению, это произошло, потому что за его владельцами явно стоят какие-то политические силы. За 20 лет существования телеканала «Рыбинск-40» появлялось множество других каналов, которые должны были составить конкуренцию, но по каким-то причинам все они закрывались через пару-тройку лет.

Наш ОРТ существовал три года. По сравнению с другими региональными каналами у нас всегда была на высоком уровне компьютерная графика, а также редакторская работа. Вообще, у канала была задача поднимать важные социальные вопросы и работать с населением, поэтому в отличие от «Рыбинска-40», где показывают почти только новости, мы делали развлекательные и образовательные программы, а также реализовывали разные креативные идеи.

Программа «Нетихий час» пришла нам в голову, когда мы поняли, что на региональном телевидении практически нет детей. К тому же нам захотелось привнести какую-то живую непосредственность, а также возродить любовь у людей к уличным играм. Когда мы обзванивали детские сады и говорили, что хотим снимать, как дети играют на улице, никто даже не задавал вопросов — все были очень рады. Мы сами находили сценарии, но часто воспитатели и родители предлагали нам стопку своих, народных, игр.

Из минусов — у нас был не очень хороший коммерческий отдел, поэтому мы не делали коммерческие проекты. Например, у нас была идея снять местную «Минуту славы», но мы не очень умели зарабатывать на шоу и эту идею перехватил «Рыбинск-40». За некоторые проекты мы не получали денег вообще, делали их на добровольных началах. Мы создавали программы про неизвестные виды спорта, выпускали передачу «Брейн-ринг», где проводили соревнования между школами, делали «Мастерскую», куда приглашали народных мастеров показывать свои работы. Мы старались создавать позитивный контент.

Теперь всех этих программ не существует. Когда нас присоединили к региональному каналу, их редакторы не разрешили нам выпускать эти передачи. Нас не уволили, но предложили зарплату в разы меньше предыдущей, на которую просто не прожить. А еще сказали, что могут дать нам место только в новостях при очень неудобном графике. Нам показалось, что с нами просто не хотят иметь дело, и поэтому большинство сотрудников просто ушли. Остались только несколько человек из технического персонала — монтажеры и операторы. Этот канал заинтересован только в получении прибыли. Все 20 лет их существования они показывают прогноз погоды, новости, доску объявлений и еще делают коммерческий проект, который обозревает городские магазины, — никаких инноваций.

В прошлом году мы с напарницей, которая на тот момент уже работала на телевидении, предложили нашему каналу шоу о свадьбах. Редакторы ответили, что хотят с нами шоу, но не про свадьбы, а про кухню. Мы должны были брать интервью у известных людей, пока они учат нас готовить, — классический жанр.

Проект просуществовал год, потому что моя напарница Света занялась другими шоу — у нее большие амбиции. Мне предложили другую напарницу, но за этот год я уже достигла всех своих целей на этом шоу. Редакторы также предлагали придумать что-то еще и остаться, но пока никаких идей в голову не пришло.

Нам приходилось делать все: мы сами искали рекламодателей, монтировали, писали сценарий, составляли вопросы, договаривались с героями, покупали им подарки для концовки эфира и так далее. Чуть позже мы все же нашли человека, который занялся хотя бы монтажом. От этого программа пострадала, но, по моему мнению, это дикость, когда ведущий — и швец, и жнец, и на дуде игрец. Тем более что нам платили деньги, которые я даже не замечала, — от пяти до десяти тысяч рублей. Мы работали исключительно ради собственного пиара.

Из каждого выпуска мы стремились сделать маленькую сенсацию. Вся задумка строилась на том, чтобы задавать героям неловкие вопросы — те, которые молчаливая публика втайне хочет задать. Для того чтобы раскрутить интересные темы, мы обзванивали друзей и знакомых, пытались найти что-то в интернете. Мы, например, легко могли спросить одну женщину о ее личной жизни, подробности которой знал весь город, но она старалась держать в секрете.

Лучше всего в такой программе держались политики — они всегда выходили сухими из воды. Но были и те, кто отказывались дальше поддерживать с нами контакт: они, видимо, не поняли, что это шоу-бизнес. Хотя какие-то вопросы не всегда попадали в эфир — если мы перегибали палку.

Сама я телевизор не смотрю и не знаю, кто вообще смотрит этот телевизор, но на наше шоу хотя бы раз в городе натыкались все. За этот год я заработала такой авторитет, что останусь привлекательной, даже если начну продавать матрацы на рынке. В какое бы кафе я ни пришла, мне всегда улыбаются, а обслуживают меня руководители. Часто подходят женщины, которые говорят, что их дочки просто без ума от меня.

Все люди хотя бы раз в жизни мечтали попасть на экран. Но я бы никогда не стала работать, например, в новостях, потому что я трачу свои силы только на ту работу, где я выгляжу наилучшим образом. Когда мне сказали, что я должна быть «блондинкой», я согласилась, потому что этот образ все еще считается притягательным.

По моему опыту, талантливые люди в регионах не идут на телевидение — больше отдачи будет, если они выплеснут свою энергию в ютьюб. По этой причине в регионах нет жесткого отбора — и если человек поклялся сделать передачу любой ценой, у него есть большие шансы.

Если я поменяю место жительства, моя популярность будет вопросом времени, потому что для телевидения надо быть уверенной в себе. В этой жизни кто-то блистает, а кто-то смотрит — так будет всегда.

Когда мне было 23 года, мы решили открыть рекламную студию — тогда в городе никто не занимался этим профессионально. Сейчас у нас есть уже множество студий, хотя в основном они занимаются плакатной рекламой или интернет-рекламой, а для телевидения снимают лишь по необходимости. Покупать свое оборудование сейчас бесперспективно, и по надобности они арендуют его у нас.

У нас небольшой штат. Идеи для рекламных роликов в основном придумываю я и еще пара человек. Но когда случается ступор, мы подключаем весь коллектив. Обычно нужно придумать минимум три сценария. Но, например, идея для рекламы с бензопилой понравилась и нам, и заказчикам с первого раза — она была лучшей из всего, что можно было только придумать.

В нашем городе чаще рекламируют услуги, чем товары. Наверное, это ключевое отличие от федералов. Другое отличие — это то, что претензий к качеству почти не бывает. Для заказчиков главное — потратить минимум средств. Наверное, поэтому процентов 75 — это скучная информационная реклама, сделанная с помощью компьютерной графики.

Мы хотели бы снимать больше игровых сюжетов, но это действительно дорого, а иногда даже слабо реализуемо. Например, мы как-то хотели снять рекламу, где человек будто летает в космосе. Мы обзвонили всех специалистов, и оказалось, что снять такое никогда не получится: в Вологде не существует больших павильонов и хромакеи у нас бывают максимум на всю стену. Кроме этого, для игрового ролика надо нанимать актеров, брать оборудование в аренду — весь процесс похож на маленькое кино. Единственный выход при таком бюджете — искать бесплатное место и выезжать за счет шуток.

Иногда мы с коллегами мечтаем купить камеру за миллион — чтобы была красивая картинка, как у больших компаний. Но мы прекрасно понимаем, что эта камера будет окупаться десять лет и за это время студия несколько раз успеет закрыться. Да и для того чтобы работать с хорошим оборудованием, хотелось бы иметь людей с профильным образованием. У нас в рекламном бизнесе все самоучки и часто встает проблема с кадрами. Очень бы хотелось найти, например, хорошего креативщика, который бы выдавал стопку интересных и не топорных сюжетов, но таких людей просто нет.

Два года назад я стала главным редактором и учредителем канала «Регион ТВ»  Республики Татарстан. Наше основное отличие от других каналов в том, что мы вещаем круглосуточно без накладки на какой-то федеральный канал, а еще передачи у нас в основном ведут дети.

Наверное, самой яркой идеей стала «Минута смеха». Шутки для нее тоже придумывают дети, а иногда они сами снимают выпуски. Чтобы работа шла лучше, мы иногда устраиваем детские собрания, где участники рассказывают о реальных смешных случаях, которые произошли в школе или в семье.

Остальные рубрики у нас скорее с образовательным уклоном, чем с развлекательным. Например, в рубрике «Книжная лавочка» девочка старается привить зрителям любовь к чтению. Она обратилась к нам с этой идеей сама, так как ее беспокоило, что все ее одноклассники сидят в гаджетах. В программе «Интересно о неизвестном» девочка из детского дома, с которым мы сотрудничаем, рассказывает малоизвестные факты о нашей республике. Конечно, мы не говорим о ее статусе — мы сами считаем, что это некрасиво.

Сейчас у нас 22 программы — и все они направлены на решение какой-либо социальной проблемы. «Литературную гостиную», одну из самых популярных передач на нашем канале, придумала маломобильная девочка, которая передвигается на коляске. Она сама находит стихи, выбирает подростков-актеров, которые читают эти стихи, и делает множество других вещей. А в кулинарной программе самому младшему повару было 4 года.

Мы мало тратим на съемки, поэтому живем автономно — только за счет рекламодателей. Большая часть населения нас поддерживает, хотя в начале многие считали проект нереализуемым. Проект существует как раз только благодаря энтузиастам, которые верят в идею и готовы тратить на нее свое время и силы. Кстати, у нас нет ни одного человека со специальным журналистским образованием.

Думаю, такой развлекательно-образовательный канал мог бы пригодиться везде. Мы никогда не затрагиваем политику и пытаемся говорить только о хорошем — думаю, иногда это необходимо людям. Однажды у нас не вышла рубрика о гороскопах, в которой мы старались заряжать людей позитивом, потому что мы не успели ее смонтировать. И нам позвонил взрослый мужчина из Зеленогорска и спросил: «Когда гороскоп? Я жду!»