«Зачем вам с колясками на забег, бегайте в парке», «Забеги с коляской — апофеоз овуляшества» — такую примерно реакцию я встретила в социальных сетях, когда написала, что буду бойкотировать забеги серии Московского марафона, запретившие участие в массовых стартах родителям с детскими беговыми колясками. Так вот, объясняю, «зачем этим овуляшкам на марафон».
Сразу оговорюсь — речь не о марафонской дистанции. Не знаю никого, кто бежал или собирался бежать 42 километра с ребенком в коляске, сама так не делала и, по опыту участия в марафоне без коляски, никому не посоветую. Но организаторы решили разом запретить участие во всех массовых стартах серии — а это пять забегов, в том числе Московский полумарафон (в итоге организаторы разрешили бег с детскими колясками в «Красочном» забеге, участники которого не соревнуются в скорости. — Прим. ред.). Во время всех этих забегов — в том числе и марафонского в сентябре — часть участников бежит не полную дистанцию, а 5 или 10 километров — что вполне под силу любому более или менее опытному бегуну. А с коляской бегают, как правило, те, кто еще до рождения ребенка занимался бегом, то есть речь не идет о совершенно неподготовленных людях.
Аргумент организаторов — соображения безопасности бегуна и окружающих, возможные столкновения и падения. По этой логике можно запретить участвовать в забегах всем, кто бегает медленнее определенного темпа, всем, кто занимает слишком много места на трассе из-за комплекции, всем, кто сопровождает незрячего бегуна (они вдвоем бегут, в них можно врезаться!), всем, кому больше 60 лет, и так далее и тому подобное. Заботясь о безопасности ребенка, можно запретить ездить с колясками в метро, летать с детьми в самолетах, ходить с ними на стадионы да и вообще по улицам — аварии и чрезвычайные происшествия случаются ежедневно.
Конечно, о безопасности заботиться нужно. Можно ограничить участие в забегах родителей с колясками километражом (я бы установила ограничение в 10 километров, например). Можно обязать родителей пристегивать детей в коляске (что стоит делать всегда, независимо от скорости). Можно допускать на трассу только с беговыми колясками (обычная прогулочная коляска-трость и правда может перевернуться при быстром движении). Можно выделить специальный стартовый кластер, чтобы бегуны с колясками стартовали в конце (ведь и сейчас лидеры забега и те, кому комфортнее бежать трусцой, стартуют не одновременно, чтобы не спотыкаться друг о друга в процессе).
Запретить оказалось проще — как и с любой, в общем-то, дискриминируемой группой. Если сделать вид, что кого-то не существует, то и напрягаться не надо, создавая им особые условия.
Если мне не изменяет память, организаторы Московского марафона когда-то начинали все это активное движение ради, собственно, популяризации бега. Чтобы это было не «легкоатлетическим мероприятием» (да, именно так ответили в переписке девушке, которая хотела бежать с коляской в этом году), а большим беговым праздником. На котором все видят, что бегать — это круто, что ценен и достоин уважения каждый: и тот, кто справился с марафонской дистанцией за два с небольшим часа, и тот, кто с трудом добежал свою первую десятку за час двадцать. Чтобы завтра человек, увидевший всю эту бегущую разновозрастную толпу из окна своего дома, зашнуровал кроссовки и вышел на первую пробежку в ближайшем парке.
И я сейчас, наверное, покажусь пафосной, но, когда два года назад я бежала по московским набережным со своим двухлетним сыном десятку на одном из массовых забегов, меня вдохновляло то, что какая-нибудь мать, проходящая мимо с коляской, подумает о том, что и она может не лишать себя бега или какого-то другого любимого дела ради счастья материнства. И отдельно важно, что она не просто наденет кроссовки и пойдет побегает в том самом ближайшем парке, где она и так гуляет с сыном или дочерью последние два года. А пойдет, зарегистрируется на забег, поставит себе беговую цель, набросает тренировочный план — и станет к нему готовиться. Потому что так интереснее, потому что материнство не превратило ее в человека, лишенного собственных желаний и увлечений. Потому что хочет и может.
Потому что родительство, несмотря на все сказки про «доступную среду» и рейтинги «Десять кафе в центре, удобных для посещения с детьми», по факту помещает родителей и этого самого ребенка в резервацию и делает постоянным объектом дискриминации. Несчастный родитель постоянно всем мешает, всегда за что-то извиняется и всем чего-то должен. Сначала он не там и не так ребенка кормит или переодевает, потом плохо за ним следит и отвратительно воспитывает да еще и лезет с ним везде, где «не положено». Сегодня оказывается не положено в самолете, завтра — в музее, послезавтра — в ресторане.
Испытываешь невероятное облегчение, когда оказывается, что хоть куда-то ты можешь прийти такая, какая ты теперь есть, — с этим вот самым своим ребенком и этой вот самой коляской. Не просчитывать, кому бы его оставить (как будто он чемодан), не ждать несколько лет (а если детей несколько?), не извиняться и не оправдываться. А просто надеть кроссовки, тренироваться каждый день или несколько раз в неделю в парке, зарегистрироваться на забег — и потом с гордостью и удовольствием его пробежать, пока твой ребенок спокойно спит, смотрит по сторонам или весело машет остальным участникам. Это примерно так же приятно, как провести выходной в музее, посидеть с семьей в ресторане или полететь в отпуск (только еще круче). Потому что родительство не лишает человека права на хобби и удовольствия, не превращает его в робота и не подчиняет чувству долга — но только при условии, если этого не делают окружающие.