«Это полнейшая каторга»: как россиянки воспитывают чужих детей за границей

Au Pair — это международная культурно-языковая программа, которая дает возможность молодым людям отправиться в другую страну, чтобы жить в семье, выполнять работу по дому и заниматься воспитанием детей в обмен на питание, отдельную комнату, карманные расходы, а иногда и курс местного языка. В теории участник программы получает статус члена семьи — это скорее старший брат или сестра, чем наемный работник. Да и сам термин в переводе с французского означает «на равных».

Существуют специальные агентства, которые подыскивают семьи для опэр (так называют участников программы) и помогают оформить документы, однако все популярнее становится самостоятельный поиск гостевых родителей в интернете. Один из самых известных сайтов AuPairWorld предоставляет доступ к анкетам более 25 тысяч таких семей и к профилям более 8 тысяч опэр. С 1969 года, когда было подписано соглашение о программе, молодые люди используют эту возможность, чтобы получить интересный опыт и выучить иностранный язык. Программа видела множество вдохновляющих историй, но есть и такие участники, которых в гостевой семье поджидали неприятные сюрпризы. «Афиша Daily» поговорила с бывшими опэр, которым пришлось столкнуться с неожиданными трудностями, и узнала, как они вышли из этих ситуаций.

Моя подруга ездила в качестве опэр в Данию, и мне тоже захотелось. Я попала в обычную финскую семью, только очень жадную. Отец работал дипломатом и преподавал в университете, а у матери был свой интернет-магазин вечерних платьев. Она сутки напролет проводила за компьютером, не занималась уборкой, не готовила, а на детей вообще не обращала никакого внимания. Для всех этих целей они приглашали опэр, причем всегда из России — они объясняли это тем, что якобы это не самая благополучная страна, поэтому девочки на все согласны.

Нормальной еды родители не покупали, дети питались бутербродами. Уборкой занималась исключительно я, и им еще хватало наглости обвинять меня в том, что я не стирала. Еще они ожидали, что я буду убирать снег во дворе, но я отказалась. Они подписывали полки в холодильнике, чтобы знать, где чья еда. Когда я заговорила о том, что хочу пойти на курсы, мать сделала удивленное лицо и сказала, что они будут учить меня сами. Когда я заговорила о еде, у нее началась истерика и она разнесла всю кухню.

Я думала, что посмотрю Европу, выучу английский, найду друзей, а в итоге, может, вообще останусь там. Но на деле все оказалось иначе: весь день я сидела с этими безумными детьми, пока их мама либо отсыпалась, либо просиживала время за компьютером. На Европу я так и не посмотрела, денег едва хватало на питание и проезд, а на языковые курсы меня так и не записали. Друзей нашла, но они все местные — и их не волнует моя жизнь. Я надеялась культурно проводить время, но мы с этой семьей никуда не ходили. Один раз гостевой отец предложил мне пойти с ними в театр — я так обрадовалась, но потом оказалось, что билеты должна была оплатить я сама, так что пришлось остаться дома.

Через полгода я, конечно, ушла из этой семейки. Сначала я терпела, так как надеялась, что они будут добрее ко мне относиться, но со временем все стало только хуже. Я не знала, к кому мне обратиться в чужой стране, ведь нет никаких организаций, которые бы защищали права опэр, и это большой минус. Чувствуя полную безнаказанность, хозяева творят, что хотят, и смотрят на нас как на рабов — они знают, что мы на их территории, и пользуются ситуацией.

Короче, для меня это была полнейшая каторга, зато сейчас я на родине, и у меня все отлично. Здесь я человек — устроилась на работу своей мечты, к тому же все родные рядом.

В 18 лет я начала учить французский язык, а стать опэр решила, потому что это самый легкий и дешевый способ попасть во Францию, чтобы потом поступить в университет и остаться жить.
Родители очень переживали, но отпустили меня.

Первая семья была просто золотая: мне там не так много платили, зато отношение было человеческим, а условия жизни были просто замечательными. Один минус — это была маленькая деревня на юге Франции. Я должна была возить детей в школу, но почему-то в префектуре мои водительские права сочли недействительными. В итоге я начала искать новую семью, и мне попалась одна рядом с Парижем, где росли трое детей, а их родители очень тепло отзывались об их бывших опэр. Я клюнула, и начался ад.

О зарплате часто приходилось напоминать, а гостевая мама оказалась просто помешанной на чистоте. По контракту мне надо было убирать комнаты детей пару раз в неделю, мыть ванную каждый день — и все. Потом оказалось, что надо выносить мусор, мыть посуду, складывать вещи детей в шкаф, пылесосить, мыть пол и кухню. Поначалу я очень старалась, однако каждый день они находили недостатки: то грязный пол на кухне, то выключенный свет в коридоре, то запущенная слишком поздно посудомоечная. Я просила прощения и корила себя за нерасторопность, но они все равно не унимались. Кроме того, в выходные меня стали откровенно выпроваживать из дома и им было плевать, что мне придется на свои деньги покупать в Париже еду, что на улице дождь и холодно. Если я вдруг задерживалась, гостевая мама накрывала стол для себя и своих детей, будто меня и нет вовсе.

Однажды она заявила, что я ничего не делаю, и это случилось как раз после того, как я пропылесосила нижний этаж и помыла кухню. Я стала защищаться, говоря, что, вообще-то, делаю много, даже вещи, которых нет в контракте. Тут она рассвирепела, стала хлопать дверьми и вновь напомнила мне про бывших опэр — мол, они были просто золото, а я очень плохая, потому что упомянула о контракте.

Надо добавить, что дети были настоящими свиньями: ходили по дому с едой, а я за ними бегала с тряпкой в руках, потому что не дай бог мамаша увидит крошку. Так я и носилась между ними и шваброй. Особенно трудно было в период каникул — я просто вешалась. Мать же стала просто игнорировать меня — не здоровалась, не отвечала на вопросы, не прощалась, а иногда она делала вид, что не понимает меня, и кривилась, демонстрируя, какой у меня плохой французский.

Я могла мыться, лишь когда их нет дома, поэтому иногда приходилось тайком мыть голову в раковине детей. Они запрещали даже ходить в туалет ночью — боялись, что я буду шуметь и кого-нибудь разбужу. С утра до ночи мы ели макароны: мне всегда накладывали детскую порцию — и я вечно выходила из-за стола голодной. Про мое состояние, здоровье, настроение меня никогда не спрашивали, а о моем дне рождения вспомнили только дети — через месяц.

Под конец я случайно узнала, что с предыдущей, так нахваливаемой, девочкой было то же самое. Только тогда я поняла, что дело не во мне, и это было настоящее облегчение.

Для меня было дико, что в этой семье «все лучшее» было совсем не детям. Родители могли накормить детей пустыми макаронами, а сами поесть мясо или еще что-то, гораздо более приятное на вкус. Самые дорогие сладости или десерты детям не полагались, они полагались маме.

Одно из моих самых приятных воспоминаний о программе — это поездка к друзьям в Германию. Это было под Рождество, всю Европу засыпало снегом. Я встречала этот праздник далеко от ненавистной семейки, в кругу людей, которые хорошо относились ко мне, а на столе был вкусный ужин. Я чувствовала себя в безопасности впервые за много месяцев.

После программы я осталась во Франции. Я нашла новую, на этот раз чудесную семью, в которой проработала два года, а потом еще два просто жила у них в доме, так как они переехали в другой город. Я поступила во французский университет и в этом году уже заканчиваю магистратуру.

На втором курсе вуза я решила, что выбранная специальность мне неинтересна: я стала прогуливать занятия, лежала целыми днями на диване. А мама говорила, чтобы я шла работать или учиться и перестала сидеть у нее на шее. В какой-то момент мне надоело, что мама и старший брат меня пилят, и я решила сбежать, чтобы кардинально изменить свою жизнь.

Мне хотелось уехать в Великобританию, но туда по программе Au Pair попасть было нельзя — и я решила быть нелегалом. С помощью специального сайта я нашла несколько семей и отправила им запросы. Мне ответила пара, где росли два сына, мама была из Белоруссии, а отец был англичанином. Меня сразу предупредили, что они живут в малюсеньком городочке Сомерсет, где очень скучно. Я нашла русскую девушку, которая проживала в Британии, и за небольшую плату она помогла мне сделать все документы для визы.

Мне дали туристическую визу на полгода. С гостевой семьей мы договорились, что я оплачиваю дорогу туда, а они — обратно. В Лондоне меня встретил огромный мужчина — отец семейства, который привез меня домой в маленькую комнатушку, где для меня освободили половину шкафа. Четыре дня в неделю я полностью посвящала детям, два помогала родителям, а один день был выходным. В мои обязанности входили глажка, забота о детях и собаке, уборка по дому — иногда легкая, а иногда нет. Платили за это 60 фунтов в неделю.

Через какое-то время выяснилось, что отец семейства — алкоголик. Он выпивал по 6–7 бутылок вина в день и становился полностью неадекватным. Мама тратила все силы на мужа, так что забота о детях ложилась полностью на мои плечи. Периодически он оставался со мной и детьми — лез обниматься, очень просил не бросать их, говорил, что я добрая, как ангел. Через какое-то время я не выдержала и сказала его жене, что так дело не пойдет. Она попросила меня не уезжать, обещала выгнать его и призналась, что думает о разводе.

Тогда я сказала им, что хочу уехать раньше, так как моя мама решила выйти замуж, что, кстати, было правдой. Мы договорились, что это случится через месяц. С тех пор отношение ко мне сильно изменилось: меня стали больше нагружать работой, грубо со мной разговаривать и так далее.

В конце концов я не смогла больше этого терпеть и в мой выходной, когда никого не было дома, я собрала вещи, оставила записку и ключи и уехала в другую семью. Это были отец и сын двенадцати лет. Но и там было не все гладко. Мне сразу показалось странным, что с ними была также бывшая няня — молодая девчонка из Словакии, которая нашла себе другую работу в Лондоне, но продолжала жить в семье.

В первую же ночь отец стал ко мне приставать и, естественно, получил отпор. Наутро он сказал, что домогался, «чтобы мы убрали между нами все границы и чувствовали себя комфортнее». После этого я решила лететь домой, но не могла найти денег. Бывшая няня предложила купить мне билет в обмен на секс втроем с ней и гостевым папой.

В общем, дорогу домой оплатил мой брат. А такого опыта в моей жизни больше не было. Я пошла учиться, нашла хорошую работу — все закончилось счастливо.

О программе я узнала в центре немецкого языка. Родители не верили в успех предприятия, так что сначала отнеслись к моему решению равнодушно. А когда все получилось и я стояла у дверей с чемоданом в руках, удержать меня было уже невозможно.

В самом начале гостевые родители были очень приветливы и вежливы — они присылали фотографии детей, общались со мной в соцсетях. Но в день, когда я появилась на пороге, они забыли не только о своих обещаниях, но и контракте.

Сначала у меня не было даже своей комнаты, я спала в вестибюле. Потом мне отгородили место гипсокартонными стенами, однако двери у меня не появилось до самого отъезда в Россию. Стола и стула в комнате не было, заниматься приходилось на полу или на кровати. Вся комната была заставлена какими-то коробками с ненужными вещами, хотя в семье был гараж, где можно было все это хранить.

Четкого расписания на неделю мне не дали, сказали, что не знают точного времени, когда я им понадоблюсь. Так что я просто выполняла их поручения и работала больше оговоренных в контракте пяти часов. Я думала, что когда начнутся курсы, они все-таки составят мне график. Я отмывала им весь дом и постоянно была с детьми. Меня очень удивило, что гуляли с двойняшками всего пару раз в неделю, хотя у них даже был свой двор. Но я, естественно, не лезла, просто было жаль девочек.

Еще в этом доме постоянно ругались. Гостевые родители умудрялись раздуть скандал из таких мелочей, как салфетка, неправильно сложенная на столе, или ковер, передвинутый на несколько сантиметров.

Когда мне дали первый выходной, я отправилась гулять по окрестностям, а потом позанималась немецким и пообщалась с родными в интернете. На следующий день меня обвинили в том, что я веду себя не как член семьи. Оказывается, я даже в свой выходной должна была участвовать в их жизни, то есть убирать, помогать с детьми, общаться. А когда мне нужно было сбегать к парикмахеру буквально на час, мне приказали взять для этого выходной.

Уточняющие вопросы по поводу моих обязанностей ужасно раздражали мою гостевую маму. Она редко давала задания, считала, что я должна сама догадываться о том, что нужно сделать. «Видишь, в шкафах пыльно — убери!» — орала она, а я пыталась оправдаться тем, что не залезаю в чужие шкафы без спроса. Короче, без экстрасенсорных навыков мне было сложновато.

Питались в этой семье довольно скудно — холодильник был всегда полупустой. Когда дети намекали, что голодны, их мама начинала закатывать истерику и жаловаться на свою трудную жизнь. Самое странное, что вся еда, которая была мне по вкусу, сразу же исчезала из их рациона. В один день я поняла, что у них нет ничего из того, что я ем, и попросила купить мне йогурт. Мне отказали, да еще и обвинили в наглости. Тогда я сама стала приобретать еду. Увидев это, гостевой папа расчувствовался и принес домой целый ящик дешевого йогурта, у которого заканчивался срок годности. С тех пор я ела его три раза в день, боясь, что он прокиснет и на меня снова будут орать.

Настоящий театр абсурда начался, когда я объявила им, что ищу новую семью. Тут оказалось, что они потратили на меня кучу денег и времени, были добры и разрешали пользоваться своей ванной (хотя другой просто не было!). Так они нудели все мои последние дни, и в итоге мне как-то расхотелось быть опэр снова. Они не заплатили мне последнюю зарплату и отобрали сим-карту, хотя на ней были мои деньги.

Я ездила по программе в Висбаден 9 лет назад, провела там больше года. Я решила участвовать, потому что не видела для себя будущего в России и хотела путешествовать.

В первой семье гостевая мама сама была бывшая опэр. Она была старше меня лет на пять, а ее муж был старше нее на четверть века. Детям было 3 и 4 года. У меня был четкий план на неделю: я работала ровно 30 часов, но отношение семьи ко мне было не очень хорошим, я не чувствовала себя своей.

Мне разрешали пользоваться интернетом только полчаса в неделю, а звонить домой и того меньше — всего 5 минут. Они записали меня на курсы немецкого, но отпускали не на все занятия. Потом начались конфликты из-за того, что они стали накручивать часы, так как ожидали бебиситтинг не по контракту. Так отношения испортились окончательно, и я начала искать новую семью. В моем агентстве мне никак не помогли, сказали «терпи», а сами проинформировали семью. В итоге гостевые родители у меня за спиной нашли новую девочку, а я узнала об этом случайно. Был скандал.

К счастью, мне все-таки удалось найти новую семью, в которой все было хорошо: один ребенок восьми лет, дополнительная оплата за уборку. Они жили в деревне, и выезжать в город к друзьям посреди недели не получалось, но мне не было это в тягость, поскольку люди были замечательные.

В первой семье мы питались аскетично: быстрые стейки, пюре и соус из пакета и какие-нибудь вареные овощи. На ужин и завтрак всегда ели сэндвичи или булочки. Во второй семье питание было лучше: утром — каша, на обед — горячее, состряпанное мной, а также много зелени. Ужин всегда готовил отец, а я только помогала. Расставаться с ними было тяжело, но что поделать. Сейчас я живу в Германии с мужем, с которым познакомилась, когда была опэр.

Я решила уехать по программе еще в 15 лет, так как хотела почувствовать, что такое «американская жизнь». В 20 лет я взяла академический отпуск. Я попала в хорошую семью: родители работали в Пентагоне, жили в Вашингтоне, их сынок был ангелом, а дочка — ну совсем не ангельская.

Девочке было 13 лет, и она страдала от синдрома дефицита внимания: закатывала истерики на ровном месте, швыряла в брата утюг. В общем, было тяжело, но за почти год борьбы я ее немного перевоспитала: психиатр отменил ей большую часть таблеток, а меня наградили как одну из лучших участниц программы 2010 года.

Самый сложный момент был, когда эта девочка меня ударила, а я, не сдержавшись, дала ей шлепок по голове. В Штатах за это и засудить могут, поэтому я очень переживала. К счастью, родители были на моей стороне — сказали, что сделали бы то же самое, так что все обошлось.
Первые месяцы я думала поменять семью, но так и не смогла этого сделать чисто из моральных соображений — кроме этой несносной девочки мне жаловаться было не на что, а мои гостевые родители так вообще были просто чудесными.

Во время программы я много путешествовала, завела кучу друзей и сейчас вспоминаю все как сплошную историю приключений, поэтому ни о чем не жалею. После возвращения было много всякого: я работала в Египте, Индии, да и вообще объездила полмира. Сейчас у меня свой бизнес, а в ближайшие пару лет я хочу вернуться в США и встретиться со своей американской семьей.