«Нам приходится пренебрегать вкусом»: как работает издательство для незрячих

Достоверно неизвестно, сколько незрячих людей живет в России. Во Всероссийском обществе слепых состоят около 300 тысяч человек, но, по некоторым оценкам, незрячих и слабовидящих людей в разы больше, просто большинство из них не регистрируются в профильных учреждениях, а перепись населения собирает данные только по степени инвалидности.

При этом только два издательства в России выпускают книги рельефно-точечным шрифтом Брайля, и одно из них — петербургское издательство «Чтение». Оно печатает около сорока наименований художественной литературы в год — от Саши Соколова и Захара Прилепина до сценариев к фильмам Андрея Тарковского и Ларса фон Триера. В 2017 году «Чтение» планирует издать шрифтом Брайля такие книги, как «Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости» Аси Казанцевой, «Зулейха открывает глаза» Гузели Яхиной, «Авиатор» Евгения Водолазкина и другие.

Для того чтобы самостоятельно записать текст, незрячие люди с помощью специального прибора делают проколы справа налево, затем переворачивают лист и читают слева направо. Когда я учился в школе, существовали две школы записи текста. Ленинградские ученые считали, что при письме лучше начинать с нижней точки, поскольку так не приходится отрывать руки от листа, а московские — что нужно писать с верхней строчки. Эти города соперничали всегда — даже в тифлологии (раздел дефектологии, который занимается вопросами обучения людей с нарушениями зрения. — Прим. ред.). Когда я переехал из Москвы в Ленинград, мне пришлось переучиваться, но сейчас уже все перешли на московскую систему.

Шрифт Брайля — это комбинации из шести точек, расположенных двумя столбиками, и несложно посчитать, что при таком раскладе возможны всего 64 комбинации. Для 33 строчных и 33 заглавных букв русского алфавита их не хватает. Кроме того, нужны пунктуация, цифры, латинский шрифт, греческий шрифт и так далее. Для того чтобы решить эту проблему, были придуманы спецсимволы. Например, для записи цифр от 0 до 9 используются первые десять букв латинского алфавита, перед которыми ставится особый цифровой знак, не встречающийся в других комбинациях. Кстати, на комиссии по унификации шрифта Брайля была целая дискуссия о том, как записывать недавно появившиеся символы — например, смайлики и значок «собака», который используется в электронных адресах.

Сейчас появились и другие способы передачи информации незрячим. Например, издательство «Логосвос» занимается озвученными книгами, и этот способ становится все более популярным, что одновременно и хорошо, и плохо. С одной стороны, озвученные книги издавать проще и дешевле, но с другой — появляется посредник между тобой и текстом. Так хорошо читать детективы или фантастику, но для учебников, научно-популярной литературы и поэзии это не очень подходит. Кроме того, когда люди в основном слушают, у них пропадает навык чтения шрифта Брайля — и тогда они не могут получить образование, потому что не умеют делать даже конспекты.

Большим подспорьем в популяризации шрифта Брайля стал ЕГЭ. Поскольку все должны пользоваться равными правами, эти материалы должны быть доступны всем слепым учащимся. Лет десять назад мы выпустили первые материалы по русскому языку и истории, провели эксперимент в школе Гротта — все удалось, и вот уже восемь лет мы являемся, страшно сказать, монополистами в выпуске материалов к ЕГЭ. Это дает нам стабильную прибыль.

Я учился на филологическом факультете Ленинградского университета. Защищался на крайне скользкую тогда тему — творчество Осипа Мандельштама, и это закрыло мне путь в аспирантуру. Мне сказали, что студенту с таким багажом, да еще и слепому, там не место.

Я очень скоро убедился, что в нашем обществе к слепым относятся с жалостью, как будто мы нищие и убогие, и проявляют милосердие. А чтобы слепому человеку вписаться в компанию, надо быть на уровне, надо чем-то поражать.

После защиты я стал читать на квартирах лекции о Мандельштаме. Люди тянулись к запрещенной и полузапрещенной литературе, и тут все оказывались равны. Перегородки исчезли, потому что я мог что-то поведать людям, дать им то, к чему они стремятся, и при этом я не боялся ущемлений. Тем не менее возможности продвижения в науке у меня уже не было. Зато это привело меня к издательской деятельности.

После университета я устроился на работу в обычную вечернюю школу. Меня сначала не хотели брать, а потом дали всего лишь шесть учительских часов. Зато зрячие коллеги очень помогали: например, с учителем математики мы вместе ездили домой. Потом я ушел работать главным редактором журнала «Литературные чтения». Журнал издавался в Москве, потому что учредителем было ВОС (Всероссийское общество слепых. — Прим. ред.), и я переехал туда. При журнале был маленький полиграфический участок, который потом, пережив многие трудности, связанные с распадом Советского Союза, перерос в издательство.

В девяностых здесь было очень старое, не связанное с компьютерами оборудование. Но потом нам удалось выиграть грант в Брюсселе — и мы перешли на компьютерную технику. У меня все редакторы работают по Брайлю с помощью специального дисплея — в зависимости от поступающих токов точки на нем либо появляются, либо пропадают. Он стоит в десять раз дороже самого компьютера. Обычному пользователю такой дисплей, конечно, не купить, но мне удалось — в Германии эту технику выдают всем нуждающимся и через пять лет меняют, но не все пользуются так активно, что через пять лет она приходит в плохое состояние. Вот мой друг из Германии и продал дисплей.

Сейчас производственный процесс стал очень современным — текст шрифтом Брайля готовится в компьютере, потом по локальной сети передается на машину Puma, выводящую текст на листы жести, с которых текст затем и переносится на бумагу. Благодаря этой технологии мы сумели нарастить производство и сейчас мы выпускаем в восемь раз больше, чем в 1993 году.

Раньше у нас был куратор из ЦК, но все это происходило до 1991 года. До появления интернета для формирования годового плана приходилось объезжать все московские и питерские редакции. Все нас знали, ждали с чаем. Однажды зашли в «Юность», чтобы узнать, что у них ожидается. К нам вышел Фазиль Искандер и спросил: «Ребят, а у вас цензоры тоже слепые?» Но сейчас никакого цензурного давления. Функционерам от ВОС нет до нас никакого дела.

Вопрос с авторскими правами решил Гражданский кодекс. Мы имеем право воспроизвести шрифтом Брайля напечатанную книгу на безгонорарных условиях и без оповещения автора. Только обязательно на титульном листе нужно указывать источник.

С выбором перевода тоже проблем нет — у современных авторов я больше двух переводов не встречал, а классика уже вся издана. Мы выбираем, сравнивая по стилистике, конечно. Что касается самих переводов, то они ужасные. Поэтому я дал своим редакторам возможность править стиль перевода — все равно никто не будет сравнивать побуквенно.

Мы выпускаем два периодических издания, посвященных музыке: «В мире музыки» (здесь больше теории) и «Музыканту-любителю» (нотное издание в чистом виде). Из социальных — политологический, исторический и экономический сборник «Знание», материалы для которого мы перепечатываем из периодики. Еще есть журналы «Культура и здоровье» и «Для вас, женщины». Также мы печатаем серию развлекательных изданий — «Фантазии и предвидения», «Острый сюжет» и «Легкое чтение». Последнее — что-то вроде женских романов. Из серьезных литературно-художественных изданий у нас есть ежемесячный журнал «Литературные чтения», «Литературный альманах», где могут печататься более сложные, модернистские произведения, и «История и личность» — это историческая романистика.

Большое место в издательском деле занимает религия: верующему нужны как минимум молитвослов и Псалтырь. Жаль, что сама церковь нам в этом не помогает. Я был в нашей митрополии и получил отказ — у них сейчас другие затраты. Еще недавно у нас появился специалист, который создал специальную систему обозначений для вязания: такие книги пользуются огромной популярностью среди незрячих.

Что касается художественной литературы, здесь мы ориентируемся на рейтинг изданий и на популярность книг. Затем мы рассылаем план-проспект нашим постоянным читателям и библиотекам для слепых, и они решают, публикуем мы книгу или нет. Если мы набираем хотя бы 80 заказов — печатаем. Вообще, средний тираж — 300 экземпляров.

Нужно иметь в виду, что в каждой библиотеке для слепых есть специальный принтер и что-то они могут делать самостоятельно. К сожалению, в последнее время люди просто берут что-то из интернета и засовывают в принтер. Как-то это прочесть можно, но все равно очень безграмотно получается. Все хотят сделать подешевле.

Мы также издаем материалы для выборов в органы власти — не только справочные буклеты, но и специальные трафареты, которые накладываются на бюллетень, — фамилии и пустые окошки. Так слепой человек получает возможность голосовать без чьей-либо помощи.

Классика уже вся издана, и достаточно давно, но мы стараемся это отслеживать по читательским запросам — вдруг книги обветшали. В девяностые годы мы активно издавали ту классику, которая только возвращалась, то есть литературу русской эмиграции. Сейчас стараемся отслеживать всех заметных писателей. Скажем, есть Евгений Водолазкин, а есть Захар Прилепин — писатели очень разного плана, но оба — явления в современной литературе. Поэтому порой нам приходится пренебрегать собственным вкусом.