Праздник Восьмое марта потерял свою основную идею — борьбу женщин за свои права. В школе мальчики с натянутыми улыбками дарят девочкам что-то ненужное. В офисе мужчины поднимают бокалы за «прекрасную половину коллектива». Тебе неловко, всем неловко, хочется, чтобы это быстрее закончилось.
Мне не очень понятна идея праздника по случаю гендерной принадлежности — в том, что я родилась женщиной, нет никакой моей заслуги. С таким же успехом можно устроить День людей с голубыми глазами. Поздравления с Восьмым марта, как правило, воспевают «традиционные женские качества»: нам желают оставаться такими же красивыми и прекрасными. Ни слова о правах женщин и эмансипации — только цветы и конфеты! В то же время в борьбе за права женщин «борьба» не является самоцелью, поэтому и не должна обретать форму нарочитого противостояния мужчинам.
Когда я была в 10-м классе, все девочки на Восьмое марта получили кружки с розовыми узорами и надписями: «С 8 Марта, такая-то!» Свою кружку я сразу стала использовать как пепельницу. Сейчас меня поздравляют соратницы и партнерка — с Международным днем женской солидарности в борьбе за равноправие. Дарят всякое, но это не так важно. Важно, что это главный праздник в году, и мы помним о нем.
Я отношусь к тем феминисткам, которые считают, что Восьмого марта нужно проводить мероприятия феминистического толка и говорить о правах женщин. Женщинам нужно осознанно подходить к этому событию и решать, как его отметить. Формат, который есть сейчас, когда женщин освобождают от домашней работы и желают «женского счастья», далеко не всем нравится.
В нашей семье женщина всегда жила по принципу: кто свободен, тот и занимается хозяйством. Дома женщин всегда любили и уважали независимо от того, 8 марта сегодня или 20 июня, но мимозы — это святое. Был период, когда мы жили от зарплаты до зарплаты, и все равно ни разу не было случая, чтоб муж не отложил денег на три цветочка: от себя и от двух наших сыновей.
Моей коллеге по «Пионерской правде» однажды муж подарил то ли вазу, то ли кувшин — что-то страшное и керамическое. Так и не поняв, что это, Белла назвала его «кукорямба» — что-то громоздкое, неуклюжее. Вот моя бедная коллега всю жизнь мучилась: с одной стороны, выкинуть совестно, все-таки муж подарил, а с другой стороны, «кукорямба» наводила на нее ужас.
Я считаю, что подарить женщине Восьмого марта плюшевого мишку, духи и цветы — это значит представить женщину слабым субъектом, подчиненным мужскому желанию. Последние несколько лет я провожу Восьмое марта на митинге, который организуют разные феминистские активистки и активисты, для меня это самый адекватный способ его отпраздновать.
Мой бывший гражданский муж однажды подарил напольные весы со словами: «Ты ведь жаловалась, что у тебя весы сломались, а я купил хорошие, которые измеряют процент жира». В каждом подарке угадывается какой-то подтекст. Весы — кажется, что мужчине важно, сколько его девушка весит; косметика — важно, как она выглядит. В подарке нужно подчеркивать ту женщину, которую мы видим. Например, сейчас многие девушки — защитницы природы, которые считают, что нельзя срывать цветы просто так, ради удовольствия. В таком случае можно пожертвовать деньги в фонд защиты животных, и такой подарок она по-настоящему оценит.
Когда женщинам в день борьбы за свои права дарят дорогущий веник и желают оставаться нежными и красивыми, это смешно и грустно одновременно. Раньше, когда я была в теме активизма и феминизма, мне казалось неадекватным любое поздравление такого рода, да и вообще любое празднование, кроме проведения уличной демонстрации под актуальными до сих пор лозунгами о равенстве. Сейчас я смотрю на это иначе, но мне все-таки кажется, что нет более бессмысленного праздника в контексте недавней декриминализации домашнего насилия и существования в наше время браков по принуждению.
Мне кажется, что сегодня Восьмое марта почти не отмечают, да и праздником это назвать уже нельзя. Раньше, когда я работала и была в коллективе, Международный женский день отмечали очень празднично — с цветами, поздравлениями. В советское время все было дефицитом, поэтому любой подарок становился особенным. С мужем, когда он был жив, мы всегда в этот день ходили в ресторан — была весна и радость, а сейчас все как будто поверхностно и по привычке. А может, просто все уходит с возрастом.