«Клоунада — это серьезное искусство»: как работают и сколько получают клоуны

Мой папа был дипломатом, а мама преподавала в Литературном институте. Отец всегда хотел, чтобы я поступил на философский факультет МГУ, но я решил идти в театральное, куда меня, правда, не взяли. В цирковом училище мне тоже отказали: в то время я сильно шепелявил, и мне сообщили, что клоуна из меня никогда не выйдет. Когда я рассказал об этом маме, она воскликнула: «Ты что, настолько глупый, что тебя даже в клоуны не взяли?» В итоге она с кем-то договорилась, и в цирковое училище меня зачислили.

В клоунаде я уже 60 лет. Я учился у клоуна Карандаша, который говорил, что клоун — это большой ребенок. Из нормального человека с возрастом уходит детство, и он уже стесняется залезть на дерево при всех, похулиганить, а клоун сохраняет в себе непосредственность на всю жизнь. Я решил, что в моем образе на сцене должно быть что-то детское, и тогда я придумал свой костюм: тельняшка, брюки и берет с пришитой игрушечной морковкой.

Я не люблю слишком смешливых людей в зрительном зале, я люблю мрачных: они возбуждают интерес, раззадоривают. А когда человек начинает смеяться во время увертюры, мне неинтересно: он уже готовенький. Я люблю интеллигентного зрителя.

С гастролями я объездил 62 страны — от Австралии до Южной Америки. Я любил работать в Европе. Там у каждого артиста есть автомобиль, в котором он может комфортно жить, путешествовать, выступать, в котором хранится все необходимое для работы. И, главное, там никогда не смешивали политику и цирк. Мне было не очень комфортно работать в цирке СССР как раз из-за политических нюансов. Я считал своей целью поднять людям настроение, сделать так, чтобы они отдохнули. А мне, бывало, звонили и говорили, мол, Андрей Николаевич, скоро выборы, выступите с клоунской репризой на эту тему. И я с морковкой на голове выходил и говорил про выборы. У многих советских клоунов возникали проблемы в связи с шутками про политику. Однажды клоун вышел в день выборов на манеж и попросил ведущего поздравить его. Ведущий спросил, с чем, а клоун ответил: «Меня избрали в сумасшедший дом», зал хохотал. Его сразу после выступления увезли на машине и три дня продержали в КГБ. Это была почти что невыполнимая задача — так сказать о власти, чтобы и себе не врать, и лишнего не сказать, и при этом еще насмешить зрителей. Работать в то время в клоунаде было нелегко. Мы могли посмеяться на манеже разве что над плохими дорогами — не более.

Я очень не люблю, когда к клоунам вне сцены относятся как к шутам. Клоунада — серьезное искусство. Помню, в Европе у меня брал интервью журналист, который был буквально шокирован тем, что я знаю многие философские учения и могу свободно дискутировать о них. Если я прихожу в компанию и кто-то начинает смотреть на меня в ожидании шутки или просит сказать что-нибудь смешное, я разворачиваюсь и ухожу.

Я очень обидчивый человек, мрачный. Когда жена выходила за меня замуж, она думала, что всю жизнь будет смеяться. А вышло не так: в обычной жизни я всегда угрюмый, люблю одиночество, ненавижу компании и тусовки. Меня раздражает, когда журналисты просят «рассказать смешной случай». Мало кто понимает, что клоун в жизни серьезный человек, умный. Чтобы это показать, я придумал номер: выходил на манеж в черном смокинге и пел серьезные песни, а потом прямо на сцене переодевался в клоуна и пел: «Разве клоуном быть несерьезно? Разве смех вызывать так грешно?» Люди видели, что сам человек, который играет клоуна, и его персонаж не одно и то же; что артист намного умнее своего лирического героя. Когда я рассказал об этом своем номере Юрию Никулину, он ответил, что это разрушение образа. Но потом посмотрел мое выступление и сказал, что это отличный номер.

Люди стали меньше ходить в цирк. Сейчас в любой цирк пускают детей до трех лет бесплатно — вот родители и ведут малышей, которые посреди представления начинают голосить, и это безобразие. Раньше в Московский цирк пускали только детей старше семи лет. Родители скандалили с администрацией, зато во время выступления был порядок, было приятно работать.

Меня коробит отношение современников к моей профессии. Некоторые думают, что приходят в цирк как в зоопарк и я перед ними — верблюд. Когда я это понял, я перестал выступать. В последний раз я выходил на манеж в 2012 году. Но и сейчас я могу и сальто сделать, и полностью отработать программу.

Я работаю клоуном больше 25 лет. Клоунада — это не профессия, это мировоззрение. Мой отец — силовой жонглер, мама выступала с фокусами, так что к моменту поступления в цирковое училище я уже во многих жанрах что-то умел. Родители очень не хотели, чтобы я связывал свою жизнь с цирком, поэтому мы с ними всерьез договорились, что если я не поступлю с первого раза в цирковое училище, то в следующем году буду поступать в Высшую школу КГБ.

В школьные годы я часто переезжал с родителями, каждые несколько месяцев менял школу. Новичка в классе всегда принимают неохотно, с издевками. И я понял, что только шуткой мог закрепить свой авторитет в школе на короткий период, стать уважаемым мальчиком, чтобы не били. Меня любили новые приятели, называли клоуном. Я не обижался, потому что знал, кто такие клоуны.

Когда я поступал в цирковое училище, конкурс на клоунаду составлял 64 человека на место — тогда этот жанр был безумно популярным. Я поступил с первого раза.

Многие клоуны ходят в одном образе всю жизнь. Мне удалось поменять образ трижды. Когда я выпускался из циркового училища, у нас с друзьями было трио «Цыпленок, гусь и индюк», я играл роль индюка. Потом я стал клоуном в черном фраке, такое было впервые на советской сцене. Мы выступали как эксцентрик-трио «Дрянные клоуны». Позднее с этим номером мы участвовали в фестивале и получили премию лично от Юрия Никулина за актерское мастерство.

Следующее амплуа появилось у меня так. В 2005 году меня пригласили сниматься в рекламе банка. Там у меня были красные штаны и пиджак. Ролик отсняли, а костюм остался у меня. Мне приглянулся этот красный цвет, и я решил добавить к нему белый грим, чтобы подчеркнуть работу лица. Так появился на сцене Великолепный Павлик. Павлик — не аристократ, но он хочет быть аристократом. Он француз, и его понятия о красоте самые прямолинейные. Однажды его надурили в магазине: продали жабо из XIX века и красный костюм. С ним постоянно происходят всевозможные казусы. По сути, Павлик — это тот же индюк, с которым я изначально выступал, только в другом гриме.

Наши выступления проходят одинаково хорошо во Франции, Германии, Китае. В России суровая публика: взрослые стесняются стать детьми, в Европе с этим проще. Зрителя нужно приучать к красивой клоунаде. Шутки из «Comedy Сlub» не останутся во времени, а клоунада — это на века, как серьезная литература. Клоунада бывает и в живописи. Я безумно люблю Малевича, но принципы построения образов на его полотнах — это клоунада. Это касается и группы The Prodigy — они профессиональные клоуны: в их произведениях основная фигура — гипербола.

Бытует мнение, что все клоуны в жизни грустные, но это вранье. Я в жизни очень веселый. Но могу быть и злым, полезть в драку, и мне не важно, какого размера соперник.

Зрители бывают разные, и в цирк они приходят по разным причинам. Бывало, что во время представления взрослые мужчины кричали мне из зала: «Пошел вон, козел!» А нужно было дальше работать, дурачиться на манеже. Однажды мы с партнером выступали в Кисловодске, и во время выступления напарник нечаянно наступил на эклер, который зритель из первого ряда положил на край манежа. Крем из эклера попал на шелковую рубашку мужчине, который тут же закричал: «Эй, слышь, клоун, что за фигня!» После выступления я зашел в гримерку, а он уже был там. Я попытался говорить с ним на его языке: мол, партнер у меня первый день выступает, дебил. Этот мужчина увидел во мне своего человека и попросил в следующий раз подмигнуть его девушке — типа я от него. Так я и сделал. Его дама была восхищена, он был горд собой, все обошлось.

Очень важно, когда вызываешь на сцену людей из зрительного зала, выбрать такие элементы, которые они смогут повторить. Нельзя издеваться над зрителями, они этого не прощают. Надо быть особенно аккуратным со зрительницами: важно так все продумать, чтобы над ними смеялись, но по-прежнему считали их красивыми, иначе женщины уходят очень недовольными.

У меня нет оклада как у клоуна. Эта работа контрактная. Цена за спектакль может быть разной. Порой, чтобы отработать клоунское шоу, к примеру в детском доме, или сделать культурно-социальную акцию для горожан, я сам трачу около 50 000 рублей, но иногда получается заработать за одно шоу те же 50 000 рублей.

Я работаю в цирке уже больше 30 лет, из них около 20 клоуном. Я родилась в городе Бендеры, мои родители были рабочими. Я почему-то с самого детства была уверена, что буду работать именно в цирке. Кто-то подсказал мне, что в цирк можно попасть через спорт, и в еще дошкольном возрасте я стала заниматься гимнастикой.

Однажды у нас были соревнования, и вот я уже стояла на пьедестале в белых носочках, бантиках, купальнике, как одна подруга мне сказала: «Галка, а ты знаешь, что к нам в город приехали цирковые педагоги и открывают студию? Сегодня заканчивается набор!» После этих слов я, в чем была, сломя голову к этим педагогам и побежала. Так я попала в цирк, мне было девять лет. К девятому классу я уже умела жонглировать, выступать в жанре воздушной гимнастики, акробатики, эквилибристики.

Когда мне было 17, в город, который был с моим по соседству, Днепропетровск, приехал режиссер Головко. Он выступал там с труппой московского цирка и проводил дополнительный набор. Как-то вечером мама уехала на сутки к своим родителям, я дождалась ее ухода и сбежала из дома, купила билет в Днепропетровск и приехала на прослушивание к Головко. Меня приняли акробатом на два месяца испытательного срока. Я вернулась к вечеру следующего дня домой и поставила маму перед фактом. Что ей было делать, она согласилась меня отпустить. Потом Головко сказал, что готов меня взять с собой в Москву в труппу цирка на постоянную работу. Я отправилась в свой родной город, доучилась в школе и сразу после последнего звонка уехала работать в московский цирк.

В цирке я долгие годы выступала как акробат, а потом встретила гениального режиссера Андрея Николаева и уговорила его сделать мне с моим мужем, тоже цирковым артистом, и нашим ребенком общий комический номер. Мы начали выступать с этим номером, и в какой-то момент Николаев посмотрел на меня и воскликнул: «Галя, да ты прирожденный клоун!»

Женская клоунада — это потрясающе интересно. Каждая женщина — всегда ребенок в душе, у нее внутри солнышко, они всему рада, ей все интересно. Клоунесса — это женщина без возраста. Кроме того, женская клоунада всегда на грани. Женщине нельзя дать под зад, задрать юбку, в женской клоунаде не должно быть «порнографии». Клоун может хоть в трусах остаться на манеже, женщина такого себе позволить не может. Клоунесса не должна играть на формах своего тела, она должна смешить, но красиво, не грязно.

Считается, что клоуны — самые высокооплачиваемые артисты в цирке. При этом как таковой фиксированной зарплаты у меня нет. Как штатный артист Цирка на Цветном бульваре я получаю ежемесячно 5000 рублей плюс от 3000 до 10 000 рублей за спектакль. В Европе я работаю по контрактной системе. По контракту на наше клоунское трио в среднем выделяют €300, соответственно, независимо от количества спектаклей, я получаю там €100 за контракт. К тому же, если клоун выступает не как артист цирка, в штате которого он состоит, а где-то еще, то покупает костюм, делает грим и прическу полностью за свой счет. Клоуны все бессребреники, это работа по любви. Бывает очень трудно сводить концы с концами.

Когда мы гастролировали по Великобритании, я впервые столкнулась с людьми, которые боятся клоунов. Их примерно половина населения. Они с детства напуганы телевизионными сериалами, фильмами, где клоуны были убийцами. Мы попытались устроить им терапию, показывая, что клоун — это обычный человек. Для этого мы приглашали их и показывали, как мы гримируемся. Но искоренить эту их фобию не получилось. Кстати, подобные фобии совсем чужды россиянам. Европейцы и американцы больше, чем мы, склонны переносить киношную реальность в жизнь.

Я ежедневно выполняю физические упражнения. Мне удается сохранять позитив, потому что я еще не устала от профессии. Когда тебе 20, 30, 40 лет, возраст работает на тебя, а когда тебе уже 50, ты должен работать на возраст, чтобы публике ни в коем случае не было тебя жалко.