Художница
Как Полина попала в заброшенный лагерь
«Впервые я приехала в лагерь три года назад со своим бывшим парнем Глебом. Нас пригласил в гости общий друг Миша: он живет здесь уже более десяти лет и за это время стал практически бесплатным сторожем. Мы классно провели в лагере целых две недели, и Миша предложил нам переехать насовсем. Идея показалась классной: территория у лагеря большая, и у нас как раз уже был опыт загородной жизни. А еще хотелось поселиться поближе к Москве и творческим тусовкам. Родители и друзья отреагировали на эту идею нормально, без паники и осуждения: если подумать, такая жизнь ничем не отличается от деревенской.
К переезду из Иркутска мы долго готовились и заехали только 31 декабря. Так мы уже живем три года. Правда, с Глебом мы расстались три месяца назад — скоро он уедет, и мы останемся с Мишей вдвоем».
Как построить быт, если вы живете в заброшке
«Все расположились в большой кирпичной двухэтажке. В доме есть общая кухня, баня, кладовка и большой коридор. Места у нас много: у Миши, например, свой огороженный подъезд и семь комнат в распоряжении — целая квартира, получается. Я с котом живу в отдельной комнате. Удивительно, но электричество в здании работает стабильно: его отключают на два-три часа во время ливней и сильных гроз. Если бы не было света, мы бы не решились на переезд. А вот водопровода у нас нет, и воду приходится набирать в лесном ручье — идти до него нужно километр.
У нас сложилась семейная атмосфера. Например, если понадобится хлеб, его спокойно можно взять у соседа. Все обязанности по дому мы делим поровну, только воду на кухню носят Миша и Глеб, а посуду мою я».
«Свой день я начинаю часов в девять и сразу отправляюсь в лес за водой, затем умываюсь и занимаюсь бытовыми делами. Потом гуляю и провожу обязательный ежедневный ритуал: навещаю Мишиных кошек. Их двенадцать, и все они живут в отдельном домике с печкой недалеко от нашей двухэтажки.
У нас есть вайфай, поэтому интернет ловит отлично. В течение дня я рисую и смотрю видосы на ютубе — особенно люблю ролики про жизнь диких животных. Пока тепло, много хожу за грибами, иногда принимаю гостей».
«В жизни в заброшке есть и свои особенности. Например, продукты я покупаю почти каждый день: в нашем холодильнике нет морозилки, и поэтому мы не берем какие‑нибудь пельмени. Чаще всего я готовлю супы или блюда из курицы — это вкусно и просто.
До ближайшей „цивилизации“ с магазинами, пунктами выдачи и почтой можно быстро добраться на автобусе. Бывает, что я выезжаю в Москву — в гости или поработать. До столицы приходится ехать два часа на электричке, но можно добраться и на такси. Из‑за расстояния иногда проще остаться в городе: недавно я ездила реставрировать здание ЦУМа и целую неделю жила в хостеле.
Еще моя жизнь сильно меняется с приходом зимы. Тогда в лагере особо не погуляешь: выпадает много снега, буквально по пояс. В холодное время на меня начинает давить пейзаж, который не меняется несколько месяцев, сильнее ощущается изоляция от мира. А еще зимой сложнее готовить, потому что на кухне становится холодно. С такой сезонной грустью мне помогают справиться ранний подъем, общение с людьми, дела и поездки в город».
«В холода мы целый день топим в доме печь — у нас обычная буржуйка, — пока не ляжем спать. Засыпать в термобелье под одеялами, кстати, очень приятно. Просыпаться — тоже, потому что тело у тебя в тепле, а нос дышит свежим морозным воздухом. Обожаю после пробуждения умыться как следует и выпить горячего чая с молоком, а потом затопить печку. Уже сейчас, в августе, мы начинаем готовить дрова на зиму.
Деньги на жизнь добыть легче, чем кажется. Официального трудоустройства у меня нет, но я подрабатываю дизайнером на фрилансе и продаю свои картины. Я знаю, что голодной на улице не останусь.
Многие удивляются, почему нас не выселяют владельцы. Раньше я думала, что мы им просто выгодны: бесплатные сторожа, которые охраняют лагерь от пожаров и разгромов. Но, кажется, собственнику просто все равно: мол, живут и живут. При этом раз в год кто‑то приходит с проверкой: узнать, в каком составе мы обитаем и что у нас происходит».
«Людей здесь практически не бывает — хотя прямо сейчас какой‑то мужик тырит металлолом. Нас самих все боятся. Часто в лагерь приезжают поностальгировать люди, которые отдыхали здесь детьми. Когда незнакомцы доходят до нашего участка и видят, что тут кто‑то живет, они просто уходят.
А вот животные встречаются. Прошлой весной у нас жили беглые коза и козел. Козла мы приручили, побратались с ним и привязались к нему, а коза нам так и не доверилась, только свалку у дома устроила и всех кошек закошмарила.
Однажды мне все-таки было жутко. Был холодный зимний день, на улице темно и много снега, а я осталась в лагере одна. И вдруг за окном я слышу ужасные звуки, как будто деду стало плохо. Оказалось, у дома бродил и кричал лось».
Нет соседей. Я могу проводить время так, как хочется: шуметь, танцевать, кричать, ходить по территории в любой одежде.
Много места. Складывается ощущение, что за окном двор загородного дома и ты хозяин чего‑то огромного и красивого.
В любой момент можно сорваться и выйти погулять по лесу босиком. В городе мне точно не хватало бы близости с землей, чего‑то дикого и первобытного.
Мы живем бесплатно. Да, мы потратили деньги на обустройство комнаты, купили печь, сделали ремонт на кухне, иногда приходится покупать новые чайники и кастрюли, дрова. Но за все остальное мы не платим.
Иногда трудно сопоставить графики так, чтобы в лагере всегда кто‑то был. Я скоро поеду в гости к семье, Миша улетает в Германию, а Глеб переезжает в Москву. До отъезда ребят я должна буду вернуться в лагерь, потому что за домом и кошками нужно следить.
В январе в умывальнике замерзает вода.
У меня плохо получается колоть крупные чурки, а сейчас найти человека, который поможет заготовить дрова на зиму, довольно трудно.
Любовь и ненависть подписчиков
«Я всегда активно вела соцсети и после переезда продолжила снимать рилсы о своей жизни. Так вышло, что самые первые видео про заброшенный лагерь сильно залетели, и на меня начали подписываться. Реакцию я получаю в основном положительную: вероятно, люди думают, что я жертва, и меня приковали к лагерю цепями против моей воли. Сейчас у меня уже 13 тысяч подписчиков. Некоторые донатят или отправляют ништяки. Одна девушка из инстаграма* заказала мне краски на Ozon, а другой парень прислал еду. Еще благодаря своему блогу я смогла найти новых друзей, продать свои рисунки и поучаствовать в выставках».
«Хейтеры тоже есть. Их раздражает, что я не плачу за свет и не работаю, бесят мои рисунки. Пишут, что я зря страдаю, а вся идея с заброшкой просто абсурдна. Мне кажется, народ злится, что я не хожу на завод и не мучаюсь столько, сколько положено человеку в России. Разве наличие однушки в ипотеку, сплошные лжеценности и комфортный унитаз направляют жизнь в положительное русло? Я еще ни разу не уставала от уборки снега так, как устаю от душнил в инстаграме*. Но я нормально отношусь к критике: интернет всегда создавал площадку для высказывания тех, кто хочет безнаказанно выплескивать негатив».
Я осознанно решила не раскрывать аудитории свое местонахождение. После того, как мой блог стал популярным, подписчики стали напрашиваться в гости. А я не хочу, чтобы левые люди приезжали ко мне домой и делали тут что захотят.
В лагере замечательно, но моя жизнь вряд ли подошла бы тем, кто привык к комфорту. Надо быть человеком с деревенским прошлым: уметь и воды притащить, и дров наколоть.
Думаю, этот сложный быт добил бы меня, если бы я работала фултайм, платила кредит или несла ответственность за кого‑то кроме себя. Но пока я выбираю «легкие сложности» вроде почистить снег во дворе.
Месяц назад я планировала переехать в одну коммуну в Питере, но она пока еще не образовалась. Если эта идея не выгорит, то я с радостью останусь в лагере. Скоро ко мне приедет подружка, и мы будем тусоваться тут вдвоем.
* Instagram принадлежит Meta, признанной в России экстремистской организацией, ее деятельность в стране запрещена.