Светлана Шнайдер — кандидат исторических наук. Она занимает должность старшего научного сотрудника в Институте археологии и этнографии СО РАН в Новосибирске, но в последнее время часто оказывается в самых разных уголках Центральной Азии, где ищет ценные артефакты высоко в горах.
В детстве Светлана любила книги о психологии и была уверена, что в будущем станет психологом. Однако в школе она впервые отправилась в экспедицию — посетила Денисову пещеру в Алтайском крае, затем возвращалась туда ежегодно и с каждым разом все больше увлекалась археологией. Тогда она поняла, что ее жизнь будет связана именно с этой наукой, и, окончив школу, поступила в Новосибирский государственный университет.
Работа Светланы всегда тесно переплеталась с хобби. Она обожает путешествовать и исследовать музеи и культуру мест, в которых оказывается. Она всегда любила этнографию и в школе даже сшила костюм алтайского шамана, а сейчас слушает этно-рок — монгольскую группу The Hu или чулымскую Otyken. Вот что Светлана рассказала нам.
Про образ жизни
«Археология — это не просто работа, а стиль жизни, и все подстраивается именно под нее: круг общения, стиль одежды, покупки. Даже телефон выбираю, исходя из того, будет ли он мне удобен в поле.
Из‑за этого порой сложно все совмещать: уделять должное время мужу и ребенку, заниматься наукой и вести студентов. И здесь важно не замыкаться в своих проблемах, а искать простые решения. Я бы хотела, чтобы большинство женщин ощутили, что им все по плечу и они могут организовать своими силами что только захотят».
Про особенности профессии
«Чтобы преуспеть в археологии, недостаточно просто ходить с лопатой или маленьким совочком и кисточкой. Нужно развивать множество навыков, начиная с коммуникативных. Например, в высокогорьях Памира часто приходится общаться на кыргызском. Я не знаю язык, но старательно учу его налету. Благодаря этому мне даже удалось завести там друзей, и мы всегда с нетерпением ждем встречи.
Также нужно умение проводить раскопки и организовывать их, собирать команду, разбираться во всех методах анализа, а их просто несчетное количество — нужно держать руку на пульсе, чтобы знать, кто что нового придумал и как это применить.
Почему меня это привлекает и я стараюсь успеть как можно больше? Мне очень интересна динамика нашей жизни, некие высшие идеалы и ценности, которые нами движут. Археологи выступают как криминалисты прошлого, потому что по нескольким маленьким находкам могут рассказать, как жил человек раньше: чем он питался, какие делал украшения, как влиял на окружающую среду и адаптировал ее под себя. Кроме того, наука постоянно развивается — это вечная охота за новыми знаниями, знакомствами и находками».
Национальный проект «Наука и университеты» ставит своей задачей привлечение молодежи в науку, поэтому в стране создаются благоприятные условия для развития молодых ученых: создание передового оборудования и инфраструктуры для научных исследований, обновление приборной базы, открытие молодежных лабораторий.
Про экспедиции
«Мы проводим экспедиции на территории Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана, параллельно я также работаю с материалом с территории Туркменистана и Казахстана. Мы изучаем период перехода человечества от присваивающего хозяйства к производящему и заселение экстремальных зон Центральной Азии — например, высокогорий. Выясняем, что заставило человека подняться на такую высоту и жить там.
Соответственно, экспедиции проходят в экстремальных условиях на высоте 4000 метров над уровнем моря. Не все участники выдерживают такую нагрузку. Там гипоксия, тяжело дышать, повышается давление, учащается сердцебиение, пропадает аппетит. А еще нет связи, и у многих начинается ломка из‑за отсутствия телефона.
Зато в этих местах уникальная экосистема и природные условия, благодаря которым очень хорошо сохранились наскальные изображения, сделанные краской из красной охры. Только в этом году мы нашли пять пещер, в том числе пещеру Сангика Шида — там, на высоте 4350 метров над уровнем моря, находится самая высокогорная на данный момент наскальная роспись.
Сейчас кому ни скажешь «У меня экспедиция на Памир», все отвечают, что это невероятно круто и смело. На самом деле по-настоящему смелым нужно было быть, чтобы поехать туда 100 или 150 лет назад, когда не было ничего из того, чем располагаем мы, — машин, способов быстро приготовить еду. Вот это меня действительно поражает, когда я читаю книги об ученых прошлого. В условиях выживания люди занимались наукой и сделали огромный вклад в нашу жизнь».
Про окружение
«Мой круг общения состоит в основном из коллег. Но моя лучшая подруга, например, далека от археологии — она юрист, и нам не мешает то, что мы не можем поговорить о науке. То же касается еще некоторых друзей, с которыми я познакомилась в школе или университете.
Людей не из науки не смущает моя профессия: рассказ о том, чем я занимаюсь, не разрывает шаблоны. Может быть, лет десять назад это могло шокировать, но сейчас мир активно развивается, и в самых разных профессиях появляется все больше женщин. Женщина-археолог никого не удивляет и в Центральной Азии. К нам относятся с большим уважением».
Про будущее
«Если говорить о мечте, мне как и любой маме хотелось бы, чтобы мой ребенок всегда был здоров и счастлив. И как и каждый археолог я хочу совершить великую находку, например, обнаружить на Памире мумию древнего человека, замерзшего там много тысяч лет назад.
Я считаю, что в России необходимо развивать научную мобильность: у нас много прекрасных городов и научных центров, надо привлекать молодых ученых работать в Ханты-Мансийск, Братск, Владивосток, Новосибирск и другие города.
Кроме того, важно в целом популяризировать археологию. Люди очень консервативны, и даже самые прогрессивные сообщества не открыты к изменениям. Патриархальные установки сильно давят на общество и не всегда дают развиваться. Поэтому этот тип знаний о современном мире может помочь людям составить адекватную картину мира. Это, наверное, спасет нас от многих проблем».