Первая история
Мой молодой человек не сразу рассказал мне, что у него ВИЧ. С момента начала нашего общения прошло полгода, когда он сообщил мне о диагнозе: «Я не хотел сразу говорить, думал, ты меня бросишь». Тогда он сидел в тюрьме. Я с таким никогда не сталкивалась, посидела, подумала, но слишком привыкла к нему уже. Я была в нем уверена, хотя мы и не виделись.
Он половину жизни провел в тюрьме: только выйдет, снова что‑то натворит и сядет. Через некоторое время я спросила, как он заразился, ответил, что из‑за наркотиков. Сейчас никаких наркотиков в его жизни нет, потому что я сразу дала понять, что не буду терпеть этого. Мы живем с моими родителями, я работаю юристом, у меня дочь.
Мой молодой человек переехал ко мне в Москву из Челябинска. Когда живешь с ВИЧ-положительным партнером, нужно просто предохраняться и следить, чтобы его кровь не попадала на тебя. Мы планируем детей, но это требует тщательной подготовки. ВИЧ-положительный человек должен получать терапию, чтобы поддерживать иммунитет, под наблюдением врача, который высчитывает дни, когда риск заражения минимален и можно зачать ребенка. Во время беременности терапию необходимо принимать и женщине, чтобы ребенок родился здоровым.
Живя в Челябинске, он принимал лекарства, но вскоре после переезда они закончились. Достать их здесь нельзя: у моего молодого человека нет ни прописки, ни регистрации. Сейчас он поехал в Челябинск, чтобы сделать доверенность на мать, которая будет получать терапию и пересылать сюда.
Он узнал о ВИЧ, когда ему было 20 лет, сейчас ему 34. Он начал принимать терапию, когда у нас завязались отношения. Терапия поддерживает иммунитет, можно сказать, продлевает жизнь, но он без нее прожил много лет — может, здоровье крепкое, а может, судьба.
Вероятность заражения очень небольшая, я даже не заморачиваюсь. У меня нет таких страхов, я не накручиваю себя. Я веду нормальный образ жизни, просто слежу, чтобы его кровь не попадала на мои порезы и ссадины, мы предохраняемся. В остальном жизнь как шла, так и идет.
Своим друзьям я не рассказываю о нашей ситуации, зачем? Его друзья знают. Когда моя мама узнала, она была против, конечно, но потом познакомилась с моим молодым человеком ближе и перестала волноваться. Если человек, узнав о диагнозе, бросает своего партнера, значит, он его и не любит — и найдет любой повод, чтобы уйти.
Бывает, что во время ссор я про себя думаю, что зря с ним связалась, но мне ни разу не приходило в голову, что он должен быть мне за что‑то благодарен или что я совершила какой‑то большой шаг. Когда мы познакомились, он решил изменить свою жизнь: перестал садиться раз за разом в тюрьму, начал принимать терапию. Врачи дают ему всего 20–25 лет, хочется быть вместе как можно дольше. Любая девушка живет эмоциями — например, я иногда истерю без повода. В таких случаях он мне говорит: «Заканчивай с этим, нам нужно больше времени проводить в нормальных отношениях». Мы стараемся не ссориться, потому что понимаем, что наша совместная жизнь будет короче, чем у многих вокруг. Я пытаюсь не думать об этом.
Некоторым суждено до старости жить вместе, а нам нет. Я это прекрасно понимаю, хотя мы с ним об этом никогда не разговаривали. Полтора года я ждала его из тюрьмы и хочу быть с ним сейчас.
Вторая история
Он мне всегда нравился. Жили в одном районе, учились в одной школе. Часто пересекались, я знала его имя, знала, кто его родители, знала его бывшую девушку. Мы пересекались в кафе, он общался с моими подругами.
Пять лет назад в кругу общих друзей познакомились поближе. Он проводил меня домой, так и начались наши отношения. Практически сразу мы стали жить вместе.
Через год после начала отношений выяснилось, что я беременна. Мы долго этого ждали и были очень счастливы, когда узнали. Я встала на учет в женскую консультацию, там сказали, что и ему нужно сдать все анализы. Сейчас я понимаю, как это нам помогло.
К сожалению, беременность сохранить не удалось, на четвертом месяце сердце моего малыша остановилось. Это был настоящий удар. Меня положили в больницу, а через три дня пришли анализы мужа — к тому моменту мы уже про них и забыли. Оказалось, что он ВИЧ-положительный. Сначала мы подумали, что это ошибка, пересдавали анализы несколько раз, но ничего не изменилось.
То, что я испытала, не передать словами. У меня был шок, непонимание, мне казалось, что я схожу с ума. Два удара сразу. Мы до сих пор не знаем, как он заразился. Я абсолютно уверена, что он мне не изменял, даже если со стороны такая уверенность кажется смешной.
У меня не было мысли оставить его. Он говорил мне, что не хочет портить мою жизнь и подвергать меня опасности. Но друг без друга мы все равно уже не могли.
Первое время было страшно. А потом я стала изучать эту болезнь: пути передачи, лечение, продолжительность жизни и так далее. Мы поговорили с психологом СПИД-центра, который расставил все на свои места, и нам стало легче.
С тех пор наша жизнь особенно не изменилась. Иногда его накрывает, хоть он этого старается не показывать. В такие дни он замыкается в себе. Я пытаюсь отвлечь его разговорами, развеселить. Ему тяжело жить с таким диагнозом. Близкие его поддерживают, но осознание того, что это случилось именно с ним, с человеком, который вел правильный образ жизни, дает ощущение несправедливости.
Мои родные и друзья отнеслись к ситуации с пониманием. Никто не сказал, что я поступаю неправильно.
В быту болезнь не передается. Мы пользуемся одной посудой, постельным бельем, полотенцем. Приходится предохраняться, используем презервативы. Беременность — это, конечно, вопрос, который я буду задавать врачу. Я лично знаю ВИЧ-положительную девушку, которая родила здорового малыша. Но я слышала, что многие просто не предохраняются. Риск заражения, конечно, есть, но пока еще таких случаев не было (по крайней мере в том центре, в котором мы наблюдаемся). Вероятность заражения настолько мала, что волноваться я не вижу смысла.
Как только назначат терапию и муж начнет принимать лекарства, я сразу же сдам все анализы и буду готовиться к беременности. В СПИД-центре я числюсь под 120-м номером — как партнер ВИЧ-инфицированного. Когда подходишь к медсестре для сдачи анализов, просто нужно назвать номер, и она понимает, о чем идет речь и какие анализы у меня нужно взять. Мне нужно проверяться регулярно, так как я в зоне риска.
Для меня самая большая беда в сложившейся ситуации — это отношение общества к ВИЧ-инфицированным. Многие знакомые от нас отвернулись, а некоторые за спиной говорят о нас с отвращением и брезгливостью. Как ни странно, наиболее пренебрежительное отношение к нам проявляют именно врачи — причем не только в обычной больнице, но и в СПИД-центре. Но мы стараемся не обращать на это много внимания.
Мы настолько не проинформированы о ВИЧ, что думаем, что эта болезнь где‑то далеко и никогда нас не коснется. Я бы хотела говорить об этом открыто, не пряча лица, но, к сожалению, в нашей стране это сложно. Те, кто столкнулся с этой проблемой, ни в коем случае не должны отчаиваться и опускать руки. С этим можно и нужно жить.
Сейчас мы хотим детей. Планируем встретить старость вместе с кучей внуков. Хотя до старости нам еще очень далеко.