«Иллюзия неуязвимости»: как ведут себя россияне в период экономических кризисов

Особенность этого кризиса (как и периода коронавируса) — эффект полной неожиданности. При этом экономика относительно последних двух лет, по оценкам экспертов, сильнее пострадает именно в этом году — разница в сокращении ВВП на 7,3%.

В 2022-м, по данным Tiburon Research, у 65% россиян снизились доходы, у 66% — возникли сложности с работой. Больше половины респондентов начали экономить: обращают внимание на акции в магазинах (82%), отказались от поездок (57%) и походов в кино и театр (50%), перестали есть вне дома (64%). Половина опрошенных ВЦИОМа заявили о том, что санкции действительно сказались на их повседневной жизни, а еще в апреле 42% опрошенных закупали впрок продукты и лекарства.

Один из наиболее важных психологических показателей периода кризиса — способность и желание выстраивать долгосрочные стратегии и планы на жизнь. Сейчас 25% россиян отказываются от этого.

Период кризиса — это время неопределенности. Когда мы сталкиваемся с чем‑то негативным в нашей жизни, то пытаемся и даже можем с этим бороться. Экономический кризис — настолько глобальное событие, что мы неподвластны ему. В новых условиях нам приходится адаптироваться. Но из‑за невозможности повлиять на ход событий появляются тревога и сложности с планированием. Одновременно могут возникать конфликты в финансовой сфере: между партнерами по бизнесу, арендаторами и собственниками и другими участниками процесса. В период нестабильности появляются множество слухов, которые, в свою очередь, также влияют на поведение людей.

При этом человек стремится сохранить то, что у него есть. Если в период кризиса он переживает снижение доходов, это приводит к сокращению его временной перспективы (но далеко не у всех — кто‑то попадает в правильную нишу, находит новый источник доходов и обогащается). Временная перспектива — это наше представление о своем психологическом прошлом и будущем. Человек, потерявший работу, перестает планировать на долгий срок и начинает жить сегодняшним днем. Это влияет не только на структуру потребления, но и на жизненные планы во всех сферах.

Почему люди, находящиеся за чертой бедности, не могут чаще всего выбраться из этого состояния? Все дело в социальных связях: по данным исследований 2015 года, больше половины россиян с низким доходом (12–19 тыс. рублей), которые практически не обладают социальным капиталом, вообще не строят планов на жизнь. Чем больше социальных связей, тем меньше этот процент: более чем на пять лет вперед планируют люди, у которых наличие значимых связей встречается в четыре раза чаще.

Исследователи выделяют зависимость между наличием социального капитала, уровнем дохода, долгосрочным планированием и способностью быстро адаптироваться в кризисной ситуации. В этом смысле важно не только, сколько вы зарабатываете и насколько вам удается сохранить уровень потребления в нестабильные времена, но и социально-психологические аспекты: сколько у вас знакомых, полезных связей и близких людей, к которым можете обратиться за помощью, рекомендацией на работу или просто поделиться переживаниями. Без этого кризис переживается гораздо хуже и тяжелее.

Оптимисты также легче переживают кризисы, как и те, кого можно назвать доброжелательными и дружелюбными к окружающим людям. Сюда же можно отнести людей с более высоким уровнем образования, потому что у них больше возможностей применения своих умений и знаний на рынке труда и другой уровень понимания ситуации. Они имеют больше ресурсов и способов переживания кризиса.

На самом деле, больше всего кризис влияет на представителей среднего класса. Мы с коллегой проводили исследование в рамках гранта РФФИ после событий 2014–2015 годов, и смотрели, как люди разного экономического статуса переживают эту ситуацию, как в Москве, так и в регионах. Лучше всего с кризисом справляются респонденты с месячным доходом 45–55 тыс. рублей (на тот момент— это самый высокий доход в рамках среднего класса): оптимизируют траты и менее эмоционально реагируют на новости. При этом с наибольшими трудностями сталкиваются люди, которые зарабатывают 35–45 тыс. рублей в месяц. Как правило, это офисные сотрудники, которые не могут взять подработку и испытывают более яркие и негативные эмоции по поводу кризиса.

В плане тревоги, переживаний за свое будущее и падения уровня жизни — больше всего это трогает средний класс. Люди с более низким или высоким уровнем дохода почти не замечают жизненных изменений. В России очень хрупкий средний класс, его не очень много. У исследователей есть большие разногласия: существует ли эта доля населения, как считать ее и по каким критериям.

По данным двух последних лет, количество россиян среднего класса не превышает 12%.

Психологические исследования, в отличие от социологических и экономических, более узкие. Психологи скорее стремятся выделять различные виды поведения, а не делать обобщающих выводов. Они изучают, какую картину мира строит для себя человек, переживающий кризис, различают мотивацию: у одного и того же поведения могут быть разные внутренние причины.

Стратегии поведения распределяются примерно поровну. Можно говорить о конструктивных и деструктивных тактиках поведения. Вторые — это избегание, отрицание проблемы, отказ даже от обсуждения ситуации. Конструктивные стратегии можно разделить на активные и пассивные. Активные — принятие ответственности за свою жизнь, попытки изменить ситуацию и настроиться на борьбу с обстоятельствами. Пассивные — поиск социальной поддержки, переосмысление и нахождение позитивных смыслов в том, что происходит, например, «Могло быть и хуже», «У меня все еще не так плохо» или «Зато сейчас будет время на что‑то другое».

Выбор стратегии зависит не только от предыдущего опыта человека, но и от самооценки, веры в собственные силы: на что он способен влиять в своей жизни, есть ли у него выученная беспомощность (когда индивид занимает позицию жертвы и отказывается предпринимать активные действия по улучшению ситуации, хотя такая возможность есть). Важно, насколько человек чувствует себя экономически и финансово грамотным и уверенным. Если есть понимание того, что экономика циклична и скоро начнет восстанавливаться, также проще справиться с кризисными ситуациями.

Не все, что мы видим в западной психологии экономических кризисов, можно переносить на российские реалии. Например, для россиян, в отличие от западных респондентов, характерны консервативные стратегии сохранения денег: депозиты используются чаще, чем инвестиционные инструменты. Также в России явно негативное отношение к кредитам и люди лучше займут денег у друга, чем пойдут в банк.

Сложно говорить о России в целом, поэтому всегда приходится делить результаты по региональным, конфессиональным, этническим особенностям и критериям. По исследованиям предыдущих кризисов, Москва и Петербург совершенно по-другому переживают сложные экономические ситуации из‑за большей вовлеченности в глобальные процессы, поэтому удар по ним более сильный. До регионов кризис доходит медленнее, и в плане психологического переживания наблюдается некоторая отсрочка: снижение уровня потребления и перестройка образа жизни происходит постепенно, разрыв может достигать нескольких лет.

Бывает, что страна уже начинает выходить из периода экономического спада, а эмоциональное состояние населения становится хуже. Это подтверждается исследованиями: «Согласно данным опроса ВЦИОМ, проведенного в мае 2010 года, высоким уровень инфляции считали в первую очередь столичные жители (51%). Жителям средних и малых городов рост цен видится умеренным (46–47%). Именно москвичи уже осенью 2008 года высказывали свою озабоченность последствиями мирового экономического кризиса».

Сначала люди каким‑то образом мобилизуются или находятся в отрицании, а после уже понимают, что вокруг сложилась сложная ситуация. Например, фактор наличия семьи и детей по-разному воспринимается в Москве и регионах. В столице сложно содержать семью, поэтому оптимистичнее и увереннее настроены люди, у которых нет детей, а в регионах — наоборот. Если посмотреть на это рационально, то чем меньше в семье не зарабатывающих людей, тем проще пережить кризис. Но в регионах есть переориентация на семью, нахождение поддержки среди родных.

Если мы говорим про когнитивные искажения в целом, применительно к России выделяют иллюзию неуязвимости. Это следствие кризиса идентичности и эгоцентризма, при этом эгоцентризм не равно эгоизм. Нестабильные условия жизни порождают большое количество людей с неразрешенным кризисом идентичности, центрированных на себе.

Специфическое явление для российского общества в период кризисов: ощущение уникальности, исключительности, всемогущества и даже переживание того, что есть некая воображаемая аудитория, которая наблюдает за тем, как российское общество справляется с кризисом. Люди также склонны к избеганию рисков, к выбору решений, которые выглядят наиболее безопасными.

Некоторым свойственна катастрофизация, ощущение того, что мир не будет прежним и надо срочно спасать сбережения, делать запасы. Это характерные черты для предыдущих кризисов в том числе: люди начинают накапливать ресурсы, скупать соль, сахар, гречку, туалетную бумагу. В кризисы конца 1990-х и 2008 годов люди приобретали шубы, драгоценности как инвестиции, и это стремление запастись дорогостоящими товарами сохраняется: на фоне ожидания роста цен, люди стараются скупить все по докризисным ценам.

Что касается того, как люди сейчас переживают санкции, есть две тенденции: относительно экономического будущего страны есть оптимизм, люди верят в импортозамещение, но при этом относятся пессимистично к личным финансовым перспективам.

Идет усиление горизонтальных связей и люди ищут поддержку в окружении. Некоторая часть общества испытывает злорадство по поводу того, что санкции приводят к существенным потерям капиталов и недвижимости среди очень богатых россиян. Это двойственное чувство: удовлетворенность от некоторого ощущения справедливости и надежда на то, что эти самые богатые люди переориентируют свои интересы внутрь страны, что позитивно скажется на экономике в целом.

Отношение к кризисам у разных социальных групп в России отличается. Например, для старшего поколения характерно говорить: «Ну что, 1990-е пережили и это тоже переживем». У людей среднего возраста, часто с семьями, долгосрочный горизонт планирования, поэтому они мобилизуются в условиях нестабильности и спокойнее переживают подобные ситуации. У них есть объекты заботы и ответственности: семья, дети, стареющие родители. Также такие люди имеют долгосрочные финансовые обязательства (например, ипотека), поэтому вынуждены сохранять устойчивость.

Важно отметить: мы часто выдаем возрастные различия за поколенческие, а это большая разница. Возрастные различия относятся к людям на разных стадиях развития, они универсальны. Например, меняется распределение внимания в зависимости от возраста. Различия между поколениями связаны с влиянием исторической эпохи. Это специфика ценностей группы людей, родившихся в определенный период, что приводит к особенностям мировоззрения, поведенческих практик. Допустим, в разных поколениях — разное отношение к семье и браку.

Существует дискуссия по поводу того, есть ли вообще у нынешних зумеров поколенческие особенности или их характерные черты — возрастные особенности, потому что они еще очень юные? Некоторые исследователи представляют данные о том, что молодое поколение выросло в достаточно благоприятных и стабильных условиях, поэтому тяжелее воспринимает кризис. Уровень тревоги и депрессии у них выше, но всегда надо обращать внимание на то, что это и особенность молодого возраста: поиск жизненного пути, перестройка ценностей, черно-белое мышление. Молодежь действительно сейчас хуже справляется с кризисом, потому что для них это первое самостоятельное переживание такой глобальной нестабильности.