К чему привели 20 лет войны с терроризмом? Главное про операцию США в Афганистане

Шкляров: После атаки на башни-близнецы 11 сентября 2001 года для американцев эта операция имела стратегический интерес по борьбе против «Аль-Каиды» (запрещенная в России террористическая организация) и глобального терроризма. Дальше это была миротворческая миссия — демократизация Афганистана.

Батюк: Начало операции — следствие трагических событий 11 сентября. В то время Усама бен Ладен (международный террорист. — Прим. ред.), лидер «Аль-Каиды» (запрещенная в России террористическая организация), которая взяла ответственность за этот теракт, был в Афганистане. Правительство США обратилось к талибам*, контролирующим 90% страны, с требованием выдать его, но они отказались. После чего американские войска и их союзники по НАТО вторглись на территорию страны 7 октября 2001 года.

Сейчас Байден говорит, что США никогда не хотели строить демократию, но это неправда. Прошлый президент Джордж Буш-мл., который был у власти с 2001 по 2009 год, неоднократно заявлял о необходимости построить демократическую систему на территории Афганистана и других стран Ближнего и Среднего Востока. Он планировал, что после демократизации они перестанут быть опорой для международного терроризма. Два этих явления гармонично сливались между собой в глазах прошлых президентов США. Но есть показательные примеры: «Фракция Красной армии» (леворадикальная террористическая организация. — Прим. ред.) в ФРГ, Японии и Италии. То есть демократия не всегда спасает от всплеска террористической активности.

Шкляров: Если смотреть на борьбу с мировым терроризмом, то враг был наказан (спецназ США ликвидировал Усама бен Ладена 2 мая 2011 года. — Прим. ред.) и какая‑то символическая цель была достигнута. Построение демократического государства тоже не закончилось неудачей: американцы создали там демократическое правительство.

Батюк: В Афганистане не получилось сделать устойчивое, демократическое и в то же время проамериканское политическое устройство. Полный развал существующего афганского режима — явное тому подтверждение.

США постарались внедрить президентские и парламентские выборы, свободу слова. Но, как показала история, это сыграло роль «потемкинских деревень» — при первом же столкновении с талибами* все эти изменения рассыпались как карточный домик.

Там появилась прослойка прозападной элиты, которая во многом существовала за счет экономической помощи США, но «пустить корни в народе» у них не получилось. Местные жители вели традиционный и привычный им родо-племенной образ жизни страны, которая находится на ранних этапах феодального развития.

Шкляров: Теоретически это возможно, но на практике тяжело и практически нигде толком не получилось. Например, в Ираке, Ливии или Афганистане. Одна из возможных причин — то, что никто не взял во внимание культурный бэкграунд и ДНК этих стран. Еще одна — нежелание людей менять свою жизнь по принципам других конфессий и религий.

Батюк: Вопрос довольно непростой. Как показывает опыт Японии, Сингапура, Южной Кореи и Тайваня, в принципе, это возможно. Но, во-первых, необходимы совершенно другие экономические условия и появление стабильного и влиятельного среднего класса. Мне кажется, что именно социально-экономический прогресс в азиатских странах создает фундамент для демократизации.

Во-вторых, это не делается по щелчку пальцев. Демократические формы правления приходят на смену авторитаризму и военным хунтам только спустя десятилетия.

Батюк: У прошлых президентов не было политической воли назвать лопату лопатой: признать, что планы по демократизации Ближнего и Среднего Востока провалились и принять непростое решение об уходе. Даже Джо Байден рассчитывал, что правительство Афганистана продержится еще какое‑то время и даст США возможность уйти достойно.

Шкляров: Три прошлых президента США — Джордж Буш-мл., Барак Обама и Дональд Трамп — не смогли взять на себя ответственность за выход из Афганистана.

Думаю, что все, кто входил в овальный кабинет, наследовали проблемы с Афганистаном и не хотели брать на себя такие риски.

Джо Байден поступил исходя из национальных интересов США. А поскольку акцент сместился на внутренние и экономические вызовы, борьбу с пандемией, то очевидно, что США не видят перспектив на продолжение затянувшейся операции в Афганистане. Думаю, что стратегически они поступили правильно.

Шкляров: Афганистан точно был более демократическим во время присутствия миссии [США и стран НАТО] в регионе. Мы видим, что его города стали более современными и открытыми. США сохранили жизни сотен тысяч людей, особенно женщин, ввели новые, более цивилизованные правила существования, прекратили военные действия и взяли контроль над терроризмом.

США очень сильно изменились за эти 20 лет. Перемены касаются роли государства в жизни людей, технологических вопросов, личной безопасности. Сильно изменились вопросы равенства и отношения к женщинам. И страна не перестает меняться, отчасти из‑за иммигрантов, которые привносят свои культурные нюансы, и потому что США — глобальная держава и технологический лидер.

Батюк: Единственная реальная перемена — при США Афганистан стал главным наркогосударством. Появились достаточно устойчивые наркоструктуры, что будет большой проблемой для любого афганского правительства.

Так произошло, потому что американцы боялись трогать эту сферу. От нее зависят жизни миллионов афганцев: производителей, продавцов, перевозчиков. Другой успешной экономической отрасли в Афганистане просто нет, и любые жесткие меры вызвали бы еще больший всплеск террористической активности против кабульского режима и его американских покровителей.

США тратили огромные ресурсы на ближневосточную страну, которую большинство американцев не смогли бы найти на карте. Они потеряли там около 2000 военнослужащих и гражданских и более 1,57 трлн долларов.

Шкляров: США будут разгребать свои внутриполитические и социальные проблемы, а судьба Афганистана зависит от намерений талибов* и баланса сил. Они будут выстраивать свою политику, но пока тяжело сказать, какую именно.

Самые очевидные проблемы США — национальная безопасность, военный вопрос, внешняя политика, иммиграция и развитие технологий, которые влияют на безопасность и права человека.

Батюк: Про Афганистан говорить сложно. Там была очень непростая внутриполитическая ситуация, и, возможно, начнутся разборки между талибами*. Они начнут выяснять, кто из них больше революционеры, как это часто бывает.

Что касается США, то они столкнутся с необходимостью скорректировать внешнеполитические амбиции (превратить весь мир в большую Америку) в соответствии с реальными возможностями. Взгляд на США как на «град на холме» и пример для всех остальных слишком распространен среди их населения, и отказываться от этой идеи будет очень непросто.

Говоря про выход из Афганистана, многие вспоминают 1975 год, когда американцы покинули Южный Вьетнам. Они рассчитывали, что с их помощью страна продержится против коммунистов, но южновьетнамский режим рухнул, и весь мир обошли кадры, где американцы покидали территорию Сайгона с крыши посольства на вертолетах. При этом множество их союзников — можно провести параллель с Афганистаном — оказались брошены на произвол судьбы.

Только Рональд Рейган почти десять лет спустя решился предпринять какие‑то активные военные действия за пределами США. Думаю, что они еще будут принимать подобные попытки демократизировать страны, но «афганский синдром» ограничит их военно-политическую активность в ближайшие годы.

«Талибан» — запрещенная в России террористическая организация.