«Победитель получает все»: экономист Сергей Гуриев о том, что такое неравенство

Кризис из‑за пандемии COVID-19 сложнее, чем рецессия в 2007–2009 годах: он не только экономический, но еще и социальный. Во время самоизоляции неравенство играет огромную роль: если вы богатый или высококвалифицированный специалист, то вам легче жить, работать удаленно, а вашим детям проще учиться онлайн. А с доступом к качественному здравоохранению у вас, скорее всего, меньше болезней и факторов риска. Но если вы зарабатываете физическим трудом, то возникает дилемма: потерять или доход, или здоровье, выходя на работу [из дома] во время пандемии.

Один из распространенных показателей неравенства дохода — коэффициент Джини, величина которого меняется от нуля (у всех в группе одинаковый доход) до единицы (у одного человека весь доход). В России этот показатель находится примерно на 0,4, в Европе — около 0,3, а в США — 0,4–0,45. Можно постараться измерить и неравенство распределения богатства. Оно, как правило, выше.

Рассмотрим в качестве примера Россию. Она не выделяется по неравенству дохода, но по неравенству богатства (по информации из Глобального отчета от Credit Suisse) занимает самое высокое в мире место. Эти данные несовершенны, в них много предположений и допущений. Но если вы слышите, что Россия — страна с огромным неравенством, то, скорее всего, имеется в виду именно богатство.

Бывает справедливое неравенство — например, при переходе от плановой экономики к рыночной предполагалось устранить «уравниловку» (когда хорошие и плохие работники получали одинаково), чтобы вознаграждались усилия и талант. Очевидно, что это приведет к ускорению экономического роста.

С другой стороны, есть неравенство возможностей. Оно обусловлено факторами, на которые нельзя повлиять: в какой семье и стране вы родились, какой у вас гендер, раса и национальность. Несправедливо, что люди, которые живут в «неправильном» месте и в «неправильное» время, не добьются успеха, как бы хорошо они ни работали. Такое неравенство осуждают все: и левые, и правые, и даже либертарианцы.

Как измерить неравенство возможностей? Экономисты используют два ключевых метода. Первый — оценка межпоколенческой мобильности, корреляции между успехом детей и родителей. Если у вас полное равенство возможностей, то все смогут добиться успеха с одинаковой вероятностью.

В некоторых странах у исследователей десятилетиями есть доступ ко всем налоговым декларациям, когда они могут посмотреть на доходы и богатство и родителей, и детей. Данные по США демонстрируют корреляцию между доходами и нетривиальную межпоколенческую мобильность. Например, у детей из самых бедных семей есть шансы попасть в топ 20% самых богатых, но они в три раза ниже, чем у детей из самых богатых семей (10 против 30% соответственно).

Один из ключевых факторов неравенства — доступ к образованию. Если вы попадаете в колледж или университет (что не очень легко в США), то, скорее всего, ваша карьера сложится хорошо — и вы будете зарабатывать достаточно много. В Америке существует высокая корреляция между доходами родителей и вероятностью попасть в колледж. Это несправедливо, поэтому в европейских странах много говорят о том, что хорошее высшее образование должно стать доступным или даже бесплатным для всех.

Второй способ измерить неравенство возможностей — количественно оценить роль внешних факторов, таких как гендер, раса, этнос, место рождения. Исследователи рассматривают распределение доходов в стране и вычисляют, какая часть объясняется факторами, на которые человек не может повлиять. Это то неравенство, которое можно с чистой совестью назвать несправедливым. Остаток — то, что зависит от везения и ваших усилий, — справедливое.

Ключевой парадокс перехода к рыночной экономике в том, что хотя средний уровень жизни в большинстве стран повысился, поддержка рыночных реформ существенно ниже, чем можно было ожидать. Одно из объяснений — то, что во многих странах сильно выросло несправедливое неравенство, дающее почву для обращения реформ вспять.

Если посмотреть на весь мир как единое целое, то глобальное неравенство доходов снижается, но растет внутри страны. При оценке изменений неравенства между странами важен способ: если не взвешивать каждую страну по населению и брать как штуку, то неравенство между ними не меняется; если же взвесить, то, конечно, роль Китая и Индии резко возрастает. Окажется, что неравенство падает, но при этом все еще остается огромным.

Почему многим кажется, что глобальное неравенство растет? Люди думают о фактах, происходящих вокруг них, основываясь на информации из прессы, которая скорее рассказывает плохие новости, а не хорошие. Это нормально, но если вы проверите свежие данные, то удивитесь, насколько жизнь стала лучше. Резкий рост доходов в развивающихся странах привел к тому, что глобальный коэффициент неравенства доходов снизился за 20–30 лет примерно с 0,7 до 0,6.

График под названием «Кривая слона» Бранко Милановича показывает, что за 20 лет до кризиса 2008 года во всем мире реальный подушевой доход домохозяйств вырос на 24% с учетом инфляции. Больше всех выиграл «глобальный средний класс» (граждане Китая, Индии и других быстроразвивающихся стран). Люди из самых бедных стран получили от глобализации меньше: их доход вырос примерно на 15% (около 0,7% в год). Но есть и те, кто не выиграли почти ничего, в том числе жители посткоммунистических стран: в некоторых из них доход находится на уровне конца 1980-х — начала 1990-х годов. Это касается также среднего и нижнего среднего класса в Америке и в других развитых странах.

В отчете ЕБРР «Переход к рынку для всех» приведены детальные оценки для посткоммунистических стран. Средний рост реального подушевого дохода в России составляет примерно 70% за 27 лет. Но только 20% самых богатых россиян заработали больше 70% за эти годы. Рост доходов остальных категорий был существенно ниже.

Если рассматривать те же показатели в США, то там все, кроме сверхбогатых, получили примерно одинаково. Но разрыв между ростом доходов самых богатых и всех остальных был действительно огромным. Это обусловлено особенностями современной экономики — высоким уровнем глобализации и быстрым развитием технологий. Они способствуют ситуации, в которой «победитель получает все». Если вы лучший производитель, то забираете весь глобальный рынок. Если конкурент хотя бы немного хуже, он не получает ничего.

От глобализации и автоматизации выигрывают самые высококвалифицированные работники. Кроме того, рабочие места создаются в низкоквалифицированном сегменте рынка труда: передать работу на аутсорсинг или автоматизировать слишком дорого, потому что зарплата сотрудников слишком низкая. В результате возникает феномен поляризации рынка труда: рабочие места создаются в верхней и нижней частях, но сокращаются в середине.

Некоторые из среднего сегмента двигаются в верхний или нижний сегмент — или уходят с рынка труда. Это часто приводит к «смертям отчаяния»: самоубийству или ранней смерти из‑за алкоголя и наркотиков. Поляризация рынка труда вследствие глобализации и автоматизации — один из ключевых факторов роста неравенства в США и некоторых развитых странах.

Справедливое неравенство должно стимулировать людей зарабатывать больше денег и работать лучше. В то же время несправедливое [неравенство] не дает реализовывать потенциал и замедляет экономический рост. Исследование Айяра и Эбеке из Международного валютного фонда показывает, что важно разделять виды неравенства для понимания связи [неравенства] с ростом. Айяр и Эбеке разбили страны на две группы — с низкой и высокой межпоколенческой мобильностью — и посмотрели на корреляцию между неравенством доходов и экономическим ростом.

В группе с низкой мобильностью (как Россия) — в тех странах, где неравенство в большей степени несправедливое, — чем выше разница в доходах, тем ниже экономический рост. А там, где межпоколенческая мобильность высокая, такой корреляции нет. Например, Норвегия, Финляндия, Новая Зеландия, Канада — страны с высоким равенством возможностей; в них неравенство доходов не оказывает влияния на экономический рост.