«Российское политическое начальство один за другим отказывает в масштабной помощи среднему и малому бизнесу не потому, что считает всех предпринимателей мошенниками. Мошенниками Путин скорее считает крупный бизнес из 90-х, возникший из приватизации государственного. А малый и средний бизнес власти разных уровней считают травой. Вижу фотографии пустой весенней площади Навона в Риме, которая зазеленела, потому что ее перестали топтать тысячи ног. Малый бизнес — это трава, это то, что прорастет само, как только уйдут война, запреты, эпидемии, финансовый кризис — неважно.
Дело не только в том, что Путин и другие этажом пониже лично взаимодействовали с малым бизнесом кто десять, а кто и двадцать лет назад, а с тех пор его заменяет обслуживающий персонал: некоторым и вовсе готовят, стригут, глядят и убирают обоего пола офицеры ФСО. Но дело еще и в том, что в глазах и этих самых начальников, и нас с вами этот самый малый и средний бизнес взялся буквально из ниоткуда сразу после того, как его перестали запрещать. Ему до этого было не то что плохо или хуже, чем обычно, ему было никак. Его до этого вообще не было. Плохо было остальным без него, поэтому он появился.
Он появился на рубеже 80–90-х из ниоткуда просто потому, что ему разрешили быть. Никаких других условий — ни богатства, ни финансовой стабильности, ни господдержки, ни налоговых каникул ему для этого не потребовалось — ну разве что налоги тогда никто не платил, а кредиты государству отдавали только лохи.
Моя бабушка помнила НЭП — короткий период малого предпринимательства, которое разрешили большевики, чтобы примирить привыкшего к малому бизнесу обывателя с новой властью и так спастись. Бабушка застала НЭП во Владивостоке и в Одессе. Еще вчера там были военный коммунизм, гражданская и мировая война, карточки и продразверстка, а он уже кормил людей свежими булками и пирожными, стриг, брил и развозил.
Ровно эта интуиция стоит за отказом поддерживать малый и даже средний бизнес бюджетными деньгами. Воспоминание о том, что он сам взялся из ниоткуда, и не один раз, а значит, еще раз возьмется. А будут делать хинкали те же люди или другие, или это будут не хинкали, не так уж важно.
Без всякой эпидемии на наших глазах умирают сотни бизнесов, и чаще всего место недолго бывает пусто. Где бесконечные рестораны суши Москвы и Подмосковья, где сети кофеен, бывшие приметой города? Схлынули без пандемии. И если бы они просили и получали у государства денег на свое выживание, даже потребитель бы удивился.
А вот большие сложные отрасли — авиастроение, тракторы и комбайны, атом и корабли, станки и телевизоры, университеты и наука — вот их раз потеряешь и не вернешь. Как не все или с большим трудом удалось вернуть после 90-х.
Российское государственное руководство относится к бизнесу во времена эпидемии жестоко, как ветхозаветный Бог к Иову. За время испытаний дети Иова умерли, но после родились другие ничем не хуже. Иову, возможно, было не все равно, а Бог решил — что и эти весьма хороши и должны ему понравиться».
