«Девушка, какой инсульт? Не шутите»: как пережить кровоизлияние в мозг, когда тебе 31 год

Я называю этот день «черной пятницей», но не из‑за скидок в магазинах. В пятницу, 13 мая 2016 года, на парковке, куда я вышла во время работы, чтобы переставить машину, я почувствовала как будто сильный удар в висок. Заболела голова, но я вернулась к рабочему месту, едва волоча ноги. Врачи скорой списали все на давление, поставили несуществующий диагноз «вегетососудистая дистония», сделали укол и отпустили домой.

Еще четыре дня я ходила с адской головной болью, как будто носила на голове чугунный колпак. Водила машину, посещала чемпионат мира по хоккею — я была на руководящей позиции в IT-компании, «выгуливала» заказчиков, пила с ними пиво. Даже загорала в солярии. Я не чувствовала инсульта.

На четвертый день я помчалась в больницу делать МРТ, потому что дела шли уже не очень — голова болела все сильнее. МРТ делала со скандалом, никто из врачей не мог понять, зачем мне это. На снимке оказалось кровоизлияние в мозг длиной в шесть сантиметров. Поднялся крик, паника: «Ее надо госпитализировать!» Но я отказалась и уехала домой за рулем. Дома осталась мама, у нее было онкологическое заболевание. Я не хотела без предупреждения пропасть и растревожить ее. Кроме того, когда тебя экстренно увозят на скорой, никогда не знаешь, в какую больницу попадешь.

Дома я сделала вид, что все хорошо, привела себя в порядок, надела итальянское белье из одного комплекта (я тогда думала, как буду выглядеть на столе), позвонила близким друзьям: «У меня инсульт, но ничего страшного. Тихонечко отвезите меня в больницу».

Я стала показывать снимок МРТ и тут же услышала: «Срочно в реанимацию!»

В реанимации я провела две недели: снимали острое состояние. Дальше консилиум врачей принимал решение, когда делать трепанацию, и решили не делать ее сразу. После выписки я захотела самостоятельно искать врача, который залезет в мою голову и удалит из нее все ненужное (сосудистую мальформацию с остатками кровоизлияния. — Прим. ред.). Нашла своего «Доктора Хауса» — я его так называю. Его зовут Красношлык Павел Владимирович. Поехала к нему в Санкт-Петербург в Алмазовскую больницу.

Меня могло прибить в любой момент. Врачи в фонде «ОРБИ» (Фонд по борьбе с инсультом. — Прим. ред.) теперь говорят: «Девушка, вас должно было как минимум сразу парализовать». Как получилось, что я была на ногах четыре дня до реанимации, хотя в среднем у пациентов на спасение есть всего 4,5 часа, доктора не объясняли. Некоторые говорили: «Чудо». Я объясняю так: «У Бога были на меня другие планы, и я их оправдываю».

Когда я очнулась после операции, могла говорить, но немного заторможенно, как будто с кашей во рту. Ходила по стеночке, с поддержкой за руку. Стеснялась своего 25-сантиметрового шрама, в том месте у меня вылезли волосы (уже спустя год все волосы были одной длины и шрама стало не видно), носила платок. Сейчас я люблю свою вмятину на виске: она говорит, что я счастливая девушка — я осталась жива. Хоть у меня и не было паралича, как мы его обычно себе представляем, я восстанавливалась 10 месяцев: принимала лекарства, заново училась ходить без поддержки и внятно говорить, ждала, когда восстановятся волосы и кожа головы.

К моменту кровоизлияния я 12 лет работала в IT-сфере, была руководителем, все сама-сама, ездила на синем BMW, ходила в «лабутенах». Нужно же пахать, мы же в большом городе живем, надо быть успешной, подстраиваться под условия, если хочешь иметь определенные пунктики. В личной жизни тогда была драма в отношениях с мужчиной. Одно на другое наложилось, и вот: нервы, переутомление, дикая нагрузка на работе, еще и интенсивный спорт вечером — плати за это. Теперь отдыхай и высыпайся.

Мой бывший молодой человек говорил, что надо заниматься тем, что нравится, а не работать только ради успеха. Он считал, что после инсульта самое время задуматься о себе и изменить жизнь. По его мнению, я должна была стать стилистом: «У тебя есть талант, и ты справишься». Сначала я отреагировала плохо: «Как это уйти с работы, в смысле? Я столького добилась, мне 31 год, у меня готов план сильной и независимой женщины на обеспеченную жизнь, а теперь я должна бросить коллектив, забыть слова PRI и BRI (интерфейсы для цифровой сети, передающей информацию по телефонным проводам. — Прим. ред.) и нейронные сети, начать с нуля там, где меня не ждут?»

Но в итоге я поверила, что надо что‑то менять. Еще до операции я съездила в Сочи на «Кинотавр», познакомилась со звездами и пошутила в инстаграме: «Делай карьеру в IT и смело уходи в кино». Спустя полгода после инсульта я уволилась.

Чуть восстановившись, стала выходить на актрис, селебрити, стучалась во все двери. Из десяти писем на два мне точно отвечали: «Окей, давай попробуем». Спустя четыре месяца после трепанации нашла [режиссера] Валерию Гай Германику на одном из кинофестивалей, подошла и сказала: «Здравствуйте. Я начинающий стилист. Если позволите с вами поработать, будет круто». Она взяла мой номер, на следующий же день мне перезвонила и наняла меня стилистом, а через месяц позвала работать в кино. А потом люди из мира кино начали говорить: «Если Валерия вас взяла, значит, вы талантливая девушка, она не ошибается». Потом я оказалась в мире моды (в январе 2017 года Юлия Снигирь в образе от Гузаль попала в Tatler в рубрику «Look of the Day». — Прим. ред.), дизайнеры стали со мной сотрудничать. Я училась на курсах по стилю до инсульта, но весь свой опыт получила, уже работая с известными персонами.

Спустя девять месяцев после инсульта я рассказала в инстаграме о том, что со мной случилось, и это стало освобождением от [образа] «я сильная и независимая женщина, у меня все хорошо». Я впервые призналась, что хочу быть слабой, мне просто надо выговориться, в жизни не все хорошо, я заболела, и теперь у меня новый путь.

Мне в инстаграме приходит много писем от девочек, переживших инсульт. Одно время я читала эти письма, теперь перестала, но их точно больше четырехсот. «Мне 24 года. Я рассталась с парнем, перенервничала и получила инсульт». Я считаю, надо начать хотя бы слушать себя, если тело подает сигналы. Я хочу, чтобы не было этой проблемы. Очень страшно осознавать, что тебя куда‑то не туда несет, уже после инсульта. Просто мне повезло, правда. Я знаю много историй, когда девушки после инсульта в 24, 27, 28, 30 лет (пока) не могут восстановиться.

У меня ведь тоже тело подавало сигналы, до инсульта частенько болела голова. Я ходила к одному врачу, к другому, но слышала ответ: «Все нормально». Уже тогда надо было никуда не бежать, а замедлиться и получать удовольствие. Сейчас я очень замедлилась, живу в моменте и наслаждаюсь, пусть и с дыркой в голове — ничего страшного. Лишнее убрали.

Среди наших пациентов количество мужских и женских инсультов примерно одинаково. Большинство факторов риска инсульта у обоих полов совпадают: курение (в том числе пассивное), увлечение спиртным, сахарный диабет, значительные перепады артериального давления, ожирение по абдоминальному типу (в талии), гиподинамия (ослабление мышц вследствие малоподвижного образа жизни. — Прим. ред.), частый стресс. Но есть особенности разного гормонального статуса, восприятия жизни и много чего еще, что тоже влияет на инсульт.

Молодым женщинам, принимающим современные гормональные контрацептивы, следует обратить внимание на свертывающую систему крови и склонность к тромбозам. Известно, что гормональные контрацептивы, особенно предыдущих поколений, сгущают кровь, даже в инструкциях к ним прописан такой побочный эффект. Конечно, нужно искать золотую середину, и это не повод не предохраняться, но понимать ситуацию и принимать их нужно только после консультации врача и анализов: как гормональных, так и на свертываемость крови.

Что касается женщин «во втором возрастном периоде» (когда меняется гормональный статус), у них тоже возрастает риск тромбоза: гормональная перестройка влечет за собой повышение вязкости крови (густая кровь — одна из причин инсульта. — Прим. ред.). Поэтому многие врачи назначают женщинам разжижающие кровь препараты. Не только в период менопаузы, а и всю жизнь для профилактики сгущения крови надо пить больше воды — не менее двух литров в день.

Еще один фактор риска — натуживание. Это касается как мужчин, так и женщин. Особенно нужно быть внимательными беременным женщинам и роженицам. Поэтому во время беременности, если есть головные боли или еще какие‑то предпосылки к сосудистым заболеваниям, надо обязательно обследоваться и сделать до начала родов МРТ-ангиографию — это наиболее безопасный для беременных способ исследования.

Если говорить о профилактике инсульта в целом, к своему здоровью надо особенно внимательно относиться людям с проблемами с сердцем, сосудами. Но сейчас на одно из первых мест среди факторов риска выходит метаболический синдром — системное ожирение. Он увеличивает риск сосудистых факторов в разы. И он выше именно у женщин, особенно в возрасте 35–45 лет, если они начинают есть больше сладкого, хотя до этого не ели. Помимо риска развития инсульта, пациентам с метаболическим синдромом, которые перенесли инсульт, очень трудно реабилитироваться, так как избыточная масса тела (или предожирение) не позволяет им качественно заниматься лечебной физкультурой.

Интересный факт. В наш фонд стало поступать много историй о «малых инсультах» — транзиторных ишемических атаках у женщин 28–35 лет из‑за стресса на работе. Была одна подопечная — банковский работник: сдача отчета, защита проекта, развод — все совпало, и случился инсульт, возможно, сработала эта совокупность факторов риска.

У мужчин инсульт часто протекает тяжелее, влечет большую инвалидизацию, чем у женщин. Мужчины чаще женщин умирают от последствий инсульта. На это есть две причины: во-первых, женщины внимательнее относятся к своему здоровью и чаще проходят диспансеризацию. Во-вторых, когда мы наблюдаем за подопечными фонда, видим, что женщины не так часто подвержены депрессии после инсульта. У женщин обычно больше стимул жить, особенно если у них есть дети, семья.

Вот даже взять историю создания нашего фонда: мама нашего учредителя Дарьи Лисиченко вышла замуж, а через два-три месяца после свадьбы у мужа случился инсульт. Случай был очень тяжелый, врачи предрекали, что жить осталось полгода. Но он прожил семь лет. И все это благодаря своей жене, которая искала возможности реабилитации, окружала любовью, давала стимулы к жизни и не позволила впасть в депрессивное состояние. Я всегда говорю, что наша работа по борьбе с инсультом — это про любовь к себе и своей семье.

Текст подготовлен Агентством социальной информации (АСИ). Екатерина Милова — участница информационной кампании о профессионалах некоммерческого сектора России и их карьере «НКО-Профи», совместного проекта АСИ, Благотворительного фонда В.Потанина и «Группы Stada в России» в партнерстве с «Афиша Daily».