«Птюч», «Третий путь», «Аэроданс»: как возникли логотипы первых клубов Москвы

«Когда Борис делал этот логотип, его увлекал Гоген. Изначально это картина, которую он нарисовал после пожара в 1991 году — прямо пальцем в копоти прорисовал белое. Он в тот момент находился в состоянии прохождения через абсолютный ноль — это был переходный период в его жизни. Потом знак зарегистрировали по всем правилам в качестве официальной эмблемы «Третьего пути». В свидетельстве о регистрации написаны точные Борины слова: «Гештальт из черных и белых треугольников олицетворяет собой ущелье между черным и белым на пути в долину разнокрасий». У него был особый тонкий взгляд на реальность. Он вообще на всю жизнь смотрел сквозь призму третьего пути: вместо черного и белого видел долину разнокрасий.

Борис называл этот знак гештальтом, в нем можно увидеть две свастики — белую и черную: если смотришь на белое, то видна черная, если смотришь на черное, видна белая. Знак — абсолютный ноль. С другой стороны, можно параллели проводить с инь и ян, с движением по и против часовой стрелки. Борис его исполнял в различных техниках — на металле, маслом писал — и очень бережно к нему относился, поэтому мы не любим, когда под флагом «Третьего пути» выступает кто-то другой. Были такие эксцессы: ребята, которые с Борей общались, иногда устраивают вечера его памяти с этим символом, а это неправильно, потому что «Третий путь» — самостоятельная организация, я ее президент и продолжаю Борино дело в соответствии с его заветами. Как-то я увидела в клубе «Наука и искусство» такой значок на баре, только упрощенный. Но там, в «НИИ», милые ребята — у нас нет к ним никаких вопросов».

«Я нашел помещение ресторана Московского аэровокзала случайно. Сидел дома в депрессии после закрытия нашего клуба «Пентхаус», помещение для нового долго не могли найти. Мне позвонил мой световик-лазерщик — говорит, что аппаратура стоит в этом старом советском ресторане, там музыканты съезжают и надо определиться, забирать ее или нет. Я поехал посмотреть без особого энтузиазма. Приехал, смотрю — такой там дизайн минималистический советский: деревянные дубовые панели, диванные лузы, большие пространства. Сразу увидел, как все преобразуется, когда закроем окна, поменяем кожзам на диванах на флюоресцентный мех, развесим ультрафиолет, натянем на потолок и стены паутину нашего светящегося дизайна.

Провели там вначале разовую вечеринку с Крисом Либератором из Лондона, всем понравилось, решили делать постоянный клуб. Нужно было название и логотип. Я решил объединить обозначение места — аэровокзал — и нашу рейверскую тематику. Первый логотип я сам делал в декабре 1994 года — разработал такой «летящий» аэрошрифт, снизу на красной плашке написали по тем временам диковинный жанр предприятия: «рейв-клуб». Были мысли назваться снова Penthouse, еще думали — Extasy: у нас спонсор был — энергетический напиток такой. Опыта в дизайне тогда почти не было и особых ориентиров тоже — варились в собственном соку. Помню, на одну вечеринку мы флаеры от руки рисовали и на ксероксе печатали. Для логотипа важнее тогда была смысловая нагрузка названия, чем внешний вид. Работа с дизайнером, а точнее — с верстальщиком, тогда происходила под мою диктовку без техзадания.

Результатом мы, конечно, были довольны. Клуб, а значит, название и лого стали мегапопулярными буквально через месяц — весь город будто сошел с ума в декабре–январе 1994–1995 годов. Все говорили: «Аэроданс», «Аэроданс», «Аэроданс»… После возник логотип с Шивой, а также переделанный логотип «Аэрофлота». Но это уже было после моего ухода из клуба — их делал кто-то из команды моего тезки Тимура Мамедова».

«Мы нарисовали этот логотип вместе с Димой Ликиным (сейчас — партнер архитектурного бюро Wowhaus. — Прим. ред.). Надо сказать, что никогда не было логотипа именно клуба, название клуба писалось как попало — был логотип только журнала «Птюч». Когда мы его делали, то не могу сказать, что была какая-то особенная история, с этим связанная. Сам процесс не был сложным. Мы были довольны результатом, нам логотип наш понравился, и никто не возражал против него. Ни главный редактор Игорь Шулинский, ни совладелец клуба Саша Голубев. Ориентировались мы в первую очередь на иностранные журналы того времени. Когда делали журнал, когда делали клуб — все были увлечены другими делами, и никто особенно не был озабочен именно символом. Мы его сделали и сразу пустили в ход. Здесь важно не столько, как именно мы этот логотип делали, а какой потом получился продукт под этим логотипом. Логотип Nike же, допустим, известен не потому, что он какой-то особенный, а потому что под ним делают интересные кроссовки. Хорошо, что этот логотип такой. Или нехорошо».

«Видеоверсию логотипа я делал к вечеринке киберпанка, которая была приурочена к выходу одного из последних номеров журнала «Птюч» — про киберпанк. Я тогда делал этот журнал целиком — и как дизайнер, и как редактор. Видео к вечеринке было компиляцией всех картинок из этого номера, и туда входила 3D-версия логотипа — трехмерная птичка «Птюча». Никакого технического задания и указаний сверху не было. Не могу сказать, что я на что-то определенное ориентировался, когда делал 3D-версию логотипа, но в то время был актуальным киберпанк, и, возможно, неосознанно на него я оглядывался».