Когда мир был на 22 года моложе, в один погожий, суливший щедрое лето июньский вечер столичный мэр Юрий Лужков не выдержал и посреди представления забрался на сцену концертного зала гостиницы «Россия», чтобы что есть духу загорланить в микрофон «Калинку-малинку». В тот миг в глазах двух с половиной тысяч зрителей он выглядел дурным и безвредным мальчишкой, и довела его до этого счастливого состояния американская артистка Лайза Миннелли, дававшая тогда свое первое шоу в России.
«Заразительная» и «синтетическая» — два определения, без которых не обходилась ни одна публикация о Миннелли в советской прессе с тех пор, как на кратком всплеске советско-американской дружбы по случаю стыковки «Союз» — «Аполлон» Центральное телевидение показало трансляцию ее эпохального концерта в парижском зале «Олимпия». Они не противоречат друг другу: первое относится к темпераменту артистки, второе — к специфике жанра, в котором она выступает.
Заразительная — потому что не поддаться ей, все равно что устоять перед первым по-настоящему жарким весенним солнцем и не стащить с плеч пальто посреди перекособоченной ручьями улицы. Сама же поет старую как мир песенку из «Шербурских зонтиков» — сама же себя растрогает до налившихся слезами глаз и с трудом продержится до последней ноты, чтобы не испортить песню, заревев раньше времени, но едва услышав, как бешено аплодирует зал, не сможет сдержать теперь уже хохот, пацанский, победный, шальной, как когда ты обставил всех и тебя качают на руках всей командой. Сама без тормозов, она и зрителю тут же срывала плотину с эмоций, и после концерта или фильма тянуло тараторить без умолку, отвлекаться на все подряд, никого не слушать, бежать за ветром. Она была еще одним временем года, природным явлением, она сама стоила того, чтобы о ней прогорлопанить песню — и действительно, Миннелли единственная артистка, в чью персональную десятку хитов на все времена входит песня с припевом из собственного имени «Миннелли! Лайза Миннелли!».
Говоря о Миннелли, я употребляю слово «артистка», потому что назвать ее актрисой даже при всех ее «Оскарах» и «Тони» как-то язык не поворачивается. Когда-то давно меня осадила исполнительница киноролей Яна Троянова за то, что я употребляю слово «артистка»: надо говорить «актриса», а «артистка» — это что-то недостойное. Ну, может, это и недостойно, но когда в мои школьные годы выпадали особо солнечные и, по всей видимости, ударные для моей мамы дни, она, женщина совсем из другой языковой и общественной формации, чем героиня этой статьи, красилась в ванной, распевая вот это самое «Миннелли! Лайза Миннелли!» с выражением «Весна идет, весне дорогу!»… По-моему, это все-таки круче, чем профессиональное признание за убедительное раскрытие на экране психологии всяких придурков. Миннелли так запросто и естественно и стала песней как раз потому, что она — чистое воплощение той самой фразы: «О, глядите-ка: артистка пошла!»
Срыв плотины эмоций, который мы упоминали, провоцировал и самые неконтролируемые в истории шоу-бизнеса приступы подражательства: не фанатство, как бывает у рок-музыкантов, когда с внешними аксессуарами перенимают жизненную философию, а первородную тягу обезьянничать. Стоило в июне 1976 года выйти журналу «Кругозор» с Миннелли на задней обложке — икона стиля Понаровская тут же обрезала себе волосы под мальчишку. Стоило Миннелли продемонстрировать на сцене ГЦКЗ «Россия» брючный черный шелковый костюм с блестками — он стал дежурной одеждой Регины Дубовицкой и Клары Новиковой в золотые годы «Аншлага». В какой-то момент 1970-х Екатерина Васильева настолько увлеклась экстравагантным стилем Миннелли с ее накладными ресницами и вечно округленными глазами, что режиссеру Сергею Соловьеву пришлось даже утешать бывшую жену, введя в фильм «Спасатель» (1980) сцену, где героиня Васильевой, придя вечером в парикмахерскую, смотрит по телевизору, как Лайза поет «Чувствуй себя как дома» из мюзикла «Оливер!», а вытирающая полы уборщица, бросив взгляд сперва на монитор, потом на бабу в кресле, произносит: «Красивая! Но ты — лучше!»
Разобравшись с заразительностью Лайзы, перейдем теперь к определению «синтетическая» — его употребляли в отношении Миннелли, потому что она играет драму и комедию, поет и танцует. Для 1970-х это не такое уж чудо, скорее штамп. 1970-е — золотой век синтетических актрис: Барбра Стрейзанд, Голди Хоун, Бетт Мидлер, Моника Витти, у нас — Людмила Гурченко. Но у каждой из них все-таки хоть в одном из департаментов, да присутствовал очевидный профессиональный недочет. Скажем, послушать в сборной солянке эстрадный номер в исполнении Голди Хоун — милое дело, но ее песенный концерт целиком показался бы, пожалуй, не менее утомительным, чем караоке-шоу подвыпившей родственницы. Стрейзанд же, в свою очередь, не могла бы выступить с чисто танцевальным спектаклем — то есть она, случалось, плясала, например, в «Хелло, Долли!», но все-таки больше в стиле фрекен Бок в финале «Карлсона», а не Барышникова, с которым на пару Лайза откаблучила в начале 1980-х целое полнометражное телевизионное шоу.
Но выразительные средства — не единственное, что синтезировала Миннелли. Она совершила уникальный синтез четкой, бравадной бродвейской подачи материала и сентиментального натурализма французского шансона. Довольно рано в ее жизнь вошел Шарль Азнавур, и важную часть ее репертуара составляют переводы его песен на английский, драмы в трех актах, в которых Лайза перевоплощалась в таких далеких от магистральной песенной лирики персонажей, как живущий с мамой стареющий трансвестит или немолодая жена, наблюдающая, как ее муж необратимо тонет в бытовом пьянстве. Некоторые песни Азнавур впоследствии сочинял специально для Лайзы — вроде «Морячков», заурядной истории портовой шлюхи, которую какая-нибудь хриплая и неподвижная французская шансонетка превратила бы во что-нибудь такое гибельно-красивое и умозрительное, в повод некрасиво напиться, а Лайза, именно в силу того, что наделяет персонажа походкой, жестикуляцией, приметами, из которых лепится человек, рассказывает реальную безвыходную историю и по-настоящему разбивает сердце.
Особенно легко понять, как Лайза очеловечила, заземлила шансон, если посмотреть, как они исполняют на пару с Азнавуром его «Безмолвную любовь» о любви к глухонемому, где пение сопровождается переводом на языке жестов. Азнавур поет по-французски, напевно, меланхолично, транслируя чувство поэтической обреченности, Лайза интонационно выпукло выставляет английские фразы на обозрение, под яркий свет, и делает совершенно другую песню — о действенной помощи, о том, что ограниченные возможности — это тоже возможности, и что задача человека — попробовать искать обход, ведь то, что кажется ограниченностью с точки зрения большинства, на поверку может открыть неизвестный потенциал, способный, напротив, обогатить так называемого полноценного человека.
Этот дар Лайзы в 1989 году на полную катушку использовали Pet Shop Boys, записав с ней пластинку «Результаты» («Results»): все выразительное богатство электронной и компьютерной музыки в сочетании с вокалом Миннелли они использовали, чтобы рассказать несколько историй про любовь и деньги, подчеркнув, что все эти любовники, ради которых ты работал сверхурочно, а они улизнули, оставив тебя слушать, как внизу дерутся пьяные матросы, все эти богатеи, что водят тебя по богатым ресторанам, не понимая, что ты лучше проведешь вечер в их объятиях, — это не картонные фигурки из допотопного варьете, а любовь здесь и сейчас. Если она, конечно, есть. Потому что по-настоящему страшная песня с пластинки — она как раз о политиках и новостях, кредитах и прогнозах, униженных всем этим людях и о том, что «а если бы была любовь, ничего этого и не понадобилось бы».
Этот альбом — единственный из студийных альбомов Миннелли, вошедший в лучшую десятку музыкальных чартов. В этом смысле Миннелли — удивительный случай: один из самых узнаваемых персонажей шоу-бизнеса, которую по сей день копируют в шоу типа «Точь-в-точь», она при этом остается одним из самых хронически нерентабельных, некоммерческих и невостребованных. За полвека работы в звукозаписи она выпустила всего 11 студийных альбомов. За столько же лет работы в кино — 14 фильмов, из которых толком помнят только «Кабаре» (роль в фильме принесла ей «Оскар» на родине, а в СССР — знак всенародного признания, звание лучшей зарубежной актрисы года по опросу читателей самого массового киножурнала «Советский экран»). Почему же так получилось?
Проблема с Лайзой Миннелли в том, что ее практически невозможно запихать в коробку и унести с собой. Публика ведь как: ей дай конверт с воспоминаниями, чтобы прокручивать их снова и снова, — пластинку, фильм, концертную запись, — а они б оставались незыблемыми, как свадьбишное видео, вот, вот, сейчас, смотрите, у тети Маши задерется подол и будет видно, что она второпях надела трусы наизнанку, что, проглядели, ну ничего, я перемотаю и поставлю на паузу. С Миннелли так нельзя — будет просто достойное выступление, роль, возможно золотой стандарт качества, но что уж там такого, что все прямо — ах-ах-ах?! Скорее слайд-шоу, чем домашнее видео; а если взять что-нибудь из вещей, где она постарше, после удаления полипов на голосовых связках, так и вовсе, право слово, для достижения того же звукового эффекта можно 45 минут кряду тупо включать и выключать пылесос.
Потому-то в ее биографии и вздыбился таким вулканом 1972 год, до которого Лайза аккуратно записывала хорошие альбомы и играла серьезные роли, а после — наведывалась в студии полуспонтанно и с многолетними интервалами. Именно тогда на пути Лайзы попался человек, который понял, как поймать и увековечить ту магию, что возникала на ее концертах. Боб Фосс поставил с ней не только «Кабаре», но и создал концерт «Лайза через З». История его создания уникальна. Шоу с 16 танцорами и четырехкратной сменой костюмов было сыграно только один раз. В зале, в проходах, на сцене, в оркестровой яме и за кулисами Фосс установил 8 кинокамер с узкой 16-миллиметровой пленкой, чтобы снимать представление с разных ракурсов. Но у Лайзы не было возможности что-то переиграть. Сейчас или никогда — одним куском, на одном дыхании, с кордебалетом, танцами, перевоплощениями, потекшей тушью вперемешку с потом и слезами, переходить с Азнавура на рузвельтовскую духоподъемную эстраду и следом — на речитативные песенные анекдоты авторов «Кабаре» Кэндера и Эбба. Миннелли собралась с духом, отстрелялась 31 мая 1972 года и забыла как страшный сон.
Фосс заперся в монтажной и создал чудо и новое слово телевидения. Шоу, где исполнительница терялась в черноте неосвещенного пространства, как человек, что делится сокровенным в отчаянии бессонной ночи или перед лицом смерти, перемежалось съемкой против осветительных приборов из-за спины актрисы, чтобы зритель ощутил, что это за чувство — быть на сцене. Путалась в ногах танцовщиков, чтобы собранность танца разъело на отдельные отрепетированные движения. Общий план: глаза Лайзы блестят, когда она поет о счастье, которое не вернется. Крупный, ракурс сверху: это не слезы, а стекает пот, это не горло сведено спазмом — это челюсть свело от напряжения, когда надо не перепутать текст. Фосс разъял представление, лишив его иллюзии целостности, чтобы создать другую иллюзию — трудоемкого шоу. Не напоминает ли оно вам жизнь? У вас подвернулась от усталости нога — вы показались неловким от смущения. Вы заставили себя сосредоточиться — в ваших глазах прочитали преданность. В глаз попал крем от морщин — вы плачете от неразделенной любви. Вы испытали облегчение, что все закончилось, и вы ни разу не сбились с ритма и не забыли слов — вы счастливы, вам со мной хорошо... А в тот редкий момент, когда вы не сдержались, были искренни и позволили себе, для поддержки, бросить взгляд в черноту кулис на спрятавшегося там любимого, — боже, как точно вы сыграли этот жест нетерпения!
Это чудо стало лучшей телепрограммой года, принесло Лайзе «Эмми» и сделало ее в первую очередь концертирующей исполнительницей. Этот дар одновременно оживлять эмоции песни и на глазах у публики проживать эмоции, связанные с трудностями и задачами ее исполнения, сделал Лайзу уникальной артисткой. Она была первой и, возможно, остается единственной, про кого, отвечая на знаменитый вопрос из записанной ею самой в 1973 году песни «Певица» «Is she the singer or the song?» — «Она про это поет или это песня про нее?», — можно ответить Both, «И то и другое». Марионетка, которая показывает, каково это — зависеть от ниток кукловода. Машина, выставляющая на обозрение свой механизм. Человек, который показывает, какой это труд — быть человеком, плачет от усталости и смеется, когда сущность и видимость попадают в такт.