— Давайте вспомним, как вы впервые поняли, что вы — группа «Пруд».
Евгений Коврин, басист: Сначала у нас был как бы серьезный проект, группа Flot. Тогда была своего рода волна таких групп с названиями из четырех букв: «Труд», «Сруб» и так далее.
Егор Антоненков, гитарист и вокалист: А в появлении группы «Пруд» виновата «Афиша». Летом 2013 года в журнале вышло интервью с Данилой Антоновским, который рассказывал, как на Антибе читал Куприна и Энгельгардта и понял, что он часть русского народа. Совершенно феерический материал, где каждая цитата — готовая строчка песни про типаж московского модника, отстраненного от реальной жизни. Собственно, первые песни «Пруда», а их никто не слышал, были посвящены реальным персонажам: Виталию Козаку, Даниле Антоновскому.
— То есть настоящая жесть была там?
Е.А.: То есть да. А потом в октябре случились беспорядки в Бирюлево, и мы нашли свой творческий прием сопоставления этой отстраненной модной жизни с тем, что творится в действительности. Большинство наших треков построены как раз на нем.
— И решили, что это должно выходить под другим названием?
Е.А.: На тот момент было придумано название «Патрики», потому что Данила Антоновский, Meatball Company и Chop-Chop — это такая мифология Патриарших. Мы записали под этим названием «Овощебазу», ее пора было релизить, а название ну не очень звучит. Так мы переименовались в «Пруд». То есть в первую очередь для нас это был именно Патриарший пруд, а не пародия на «Труд», как многие считают.
— И на «Овощебазе» у вас впервые получилось хайпануть?
Е.А.: Это дало нам первую небольшую группу слушателей, буквально человек сто, наверное. Но благодаря ей все последующие треки распространялись более активно. Хотя, конечно, не так активно, как у других групп.
Е.К.: Даже на «Афише» вышла новость с заголовком «Участники группы Flot записали пародию на «Труд» под именем «Пруд». Можно сказать, наш первый официальный медийный выход.
Е.А.: Через три месяца мы выпустили трек «Гимн», потом все лето бухали и выпустили следующую песню только в ноябре 2014 года, это было «Лето в Москве». Все довольно ситуативно происходило, серьезно мы к этому не относились. А первый какой-то хайп случился только осенью 2015 года, когда песню «Питер» заметил паблик «Абстрактные мемы для элиты всех сортов». Мы почему-то очень понравились их администраторам, произошел довольно большой приток аудитории. Через пару месяцев мы записали песню «Гоша», которая тоже попала в тренд, потому что тогда все почему-то выпускали песни про Гошу Рубчинского.
— Вы же постоянно оскорбляете людей в песнях. Вас пытались бить или хотя бы угрожать?
Е.К.: На удивление, нет. Каких-то прямо угроз я тоже вспомнить не могу. Помню, что знаменитая группа «Буерак» как-то пренебрежительно высказалась, что, для того чтобы сочинять хорошую музыку и собирать большую аудиторию, как делают это они, недостаточно просто вдохновиться магазином Fott и цеплять какие-то три ноты.
Е.А.: Если говорить, что мы кого-то оскорбляем, — ну, наверное, тут пример песня «2009», где есть несколько совершенно прямых выпадов. Но я думаю, что люди, которых мы упоминаем, ее даже не слышали. А если слышали, то им должно быть все равно, если у них все в порядке с самооценкой.
— Чем вы занимаетесь за пределами группы «Пруд»?
Е.А.: Я менеджер по маркетингу в институте «Стрелка».
Е.К.: Я директор по продажам на сайте Sports.ru.
Дмитрий Моргунов, барабанщик: Ну а я дизайнер в R.Point (рекламное агентство в составе Rambler & Co. — Прим. ред).
— То есть вы поете о московской тусовке, далекой от реальных российских проблем, хотя сами являетесь ее частью?
Е.А.: Да.
Е.К.: Да.
— Вы сами себя высмеиваете?
Е.К.: Встречается такая позиция — человек весь в белом обличает пороки. Это не про нас. Хотя, не стану скрывать, в неизданном материале она присутствовала: мы насмехались, а сами как будто в стороне. Нет смысла лукавить: наш герой смеется над окружающими и над собой. Он себя не отделяет от этого государства в государстве, которое создано в центре Москвы и в нескольких так называемых креативных кластерах.
— Есть вопрос, который постоянно Навальному адресуют: вы только критикуете — а где ваша позитивная повестка?
Е.А.: Наша позитивная повестка или позитивная повестка нашего героя?
— Сейчас начинается фильм «Сплит».
Е.А.: Действительно, существует своего рода сплит. Потому что во многих местах мы и наш герой довольно близко подходим друг к другу, но в других песнях мы можем отходить друг от друга довольно серьезно. Например, песня «Кто здесь власть». Припев: «Кто здесь власть? […] его знает. Никто меня не представляет», — это довольно точное отражение моей позиции. А куплеты, такие полуреволюционные фантазии на грани бреда, — наоборот, далеки от меня. Наверное, наша особенность в том, что мы умеем в нужный момент посмотреть со стороны и в нужный момент — посмотреть в упор.
— Сложно ли быть молодым независимым музыкантом в 2017 году? В чем главные трудности?
Е.К.: Несложно, если нет амбиций полностью обеспечивать себя за счет музыки и собирать стадионы. У нас есть своя хорошая работа, так что мы в музыку больше вкладываем, чем получаем.
Е.А.: Хотя говорить, что это только развлечение, тоже неправильно, потому что есть желание выходить на большую аудиторию.
— Как это сделать?
Е.А.: Раньше я, простой слушатель музыки, понимал, что если Александр Горбачев написал в «Афише» про группу «Комба БАКХ», то она становится суперизвестной, приезжает на Пикник «Афиши» и еще в течение по крайней мере года хайпит. Сейчас традиционные издания пишут про группу, и всем похер. При этом, когда группа типа «Буерака» начинает популяризироваться, форситься в «ВКонтакте», то ты видишь, как семьсот подписчиков их паблика превращаются в семь тысяч, а сейчас уже тридцать тысяч. И это происходит за совсем небольшой промежуток времени. Или свежий пример — группа «Пошлая Молли». Когда они только дропнули свои «8 способов как бросить дрочить», у них в группе было семь тысяч подписчиков. Я недавно зашел — пятьдесят тысяч. Я не очень понимаю механизмы, как это неожиданно взрывается. Наш рост был очень постепенным. Да и рост-то такой: было двести — стало семьсот, было семьсот — стало тысяча двести. То есть большого комьюнити вокруг нас нет, но на концерты ходят люди неслучайные: они знают тексты, понимают материал.
— Кто ваша аудитория? Ведь если ты живешь условно в Волгограде, то весь этот неймдроппинг сразу мимо тебя.
Е.А.: Крутой момент в том, что это люди от восемнадцати и максимум до двадцати четырех лет, которые явно младше нашего героя и нас самих и, по идее, не должны все считывать. Но, видимо, какая-то молодая дерзость заставляет людей во все это вникать и расшифровывать. У какого-нибудь Фараона много своеобразной лексики — и ничего, люди расшифровывают, ищут смысл.
— Каким был самый неудачный концерт группы «Пруд»?
Е.К.: Таких, после которых мы сказали: «О-о, господи, это настоящий провал», — к счастью, пока не было.
— Какие песни лучше всего заходят на концертах?
Е.А.: «Себе старику». Мы ее выпустили еще в январе, и судя по цифрам, она зашла не так хорошо, как предыдущие. Но на концертах под нее люди с ума сходят: дикий слэм, стейдждайвинг и прочее.
Д.М.: «Репост» еще просят.
Е.К.: Ну и то, с чего мы начинали, — «Овощебаза», это всегда пользуется успехом.
Е.А.: Ну в целом, если судить по концертам, то людям просто нравятся такие мясные треки с прямой бочкой, чтобы было побыстрее и повеселее.
— Ну да, как «Буерак».
Е.А.: В этом стиле, возможно. Здесь у нас есть определенные отличия в том, что у нас живая ударная секция — это добавляет еще большей мясистости звуку.
— Можно ли сказать, что, услышав одну песню группы «Пруд», ты услышал их все?
Е.А.: Я могу с этим поспорить.
Е.К.: Это очень заметно на новом EP, где есть и исключительно бытовые песни, и, назовем их так, политические.
Е.А.: Та же самая «Москва» вдохновляется «Нормой» Сорокина и построена в форме писем, а «Премьер» — чуть ли не рэперский, то есть использует художественные приемы несколько чуждого нам жанра. «Себе старику» — своего рода послание в будущее. На самом деле, ограничения, которые связаны с выбранной нами темой, как раз и вынуждают экспериментировать с формой песен. Если посмотреть внимательно, то самоповторами мы практически не занимаемся.
— Я тоже могу поспорить: две версии песни «Лето в Москве», песни про девятый год, про тринадцатый, четырнадцатый год…
Е.А.: Если «2009» — это чисто ностальгическая штучка, то «2014» поднимает совершенно другие проблемы. Если первое «Лето в Москве» противопоставляло красивую московскую жизнь тому, что происходило в тот момент на востоке Украины, то в песне «Лето в Москве 2016», на самом деле, зафиксировало ощущение, что все временно и в один момент может закончиться.
— Как долго можно писать карикатуры на героев The Village и «Афиши»? Представляете ли вы себя через пятнадцать лет сочиняющими песню про закрытие очередного «Кругозора»?
Е.А.: На самом деле, с каждым годом все интереснее. Если посмотреть на эволюцию наших тем от трека к треку, то самые первые полностью противопоставляют этого персонажа и мир вокруг: гражданская война, все в полном […], а я сижу на лекции Иксанова Ильдара и вообще здесь ни при чем. Но в последних треках окружающий мир вторгается в жизнь героя — «Я сел за репост» и так далее. На самом деле, мы находим новые темы уже не в самом герое — потому что ну тренды и тренды, не так уж сильно они меняются. А вот мир вокруг довольно стремительно сходит с ума.
— Может, у группы «Пруд» выйти песня просто о любви — без новостной повестки, без неймдроппинга, без названий брендов и заведений?
Е.А.: Это было бы для нас челленджем.
Е.К.: Я думаю, что однозначно может. В частности, уже есть такая песня, как «Себе старику», — она же вообще не про тренды, а про некое послание себе в будущее, пожелание оставаться хорошим трендовым человеком.
— Последний вопрос: вы расстроились, когда Fott закрылся?
Е.К.: Да, конечно.
Д.М.: Исчезновение их Crazy Weekend Sales — трагедия.
Е.К.: А мы все на них ходили. Плюс это был некий значимый элемент городского ландшафта Москвы, ландшафта нашего героя. Поэтому да, мы эту потерю ощутили как на потребительском уровне, так и на уровне творчества. Чего-то важного не стало в этом переулке.
Д.М.: Но он в наших сердцах.
Презентация EP «Он вам не альбом» состоится 13 мая в баре Wunder в Москве и 20 мая в клубе Mod в Петербурге.